43 работника центра принимают в день около ста инвалидов, которые получают в центре необходимый медицинский уход и психологическую помощь, а также интересно проводят время, развивая свой творческий и спортивный потенциал. Подопечные центра, прошедшие здесь реабилитацию, ведут самостоятельную жизнь, работают и постоянно учатся чему-то новому.
– Ольга Львовна, поделитесь, какие проблемы инвалидов в республике на данный момент встают наиболее остро?
– Я могу выделить проблему самоопределения, которая состоит из нескольких компонентов.
Вообще любой инвалид мечтает жить той же самой жизнью, что живет обычный человек. Это значит ходить в школу, в институт, готовить еду самому на кухне, посещать магазины, досуговые центры и еще работать. Все, что присуще обычному человеку, естественно, должно быть в списке возможностей человека, имеющего инвалидность.
Но мы понимаем, что для реализации этого списка необходимы дополнительные внешние условия. Доступная среда в нашем городе безусловно есть, и, конечно, она несовершенна. Но сравнивая с другими городами, могу сказать, что она на высоком уровне. Для полноценной жизни доступная среда – это не только пандусы на улице, но и возможность выйти из дома. Наверное, это проблема, которая держит многих людей. К большому сожалению, наш жилой фонд еще несовершенен и очень много людей с инвалидностью не имеют возможности выйти на улицу.
Второе – это возможность трудоустроиться. У нас сейчас идут мощные программы по трудоустройству инвалидов, и здесь, мне кажется, есть два таких момента, которые мешают самореализации.
Первое – это неготовность работодателя взять инвалида на работу в том качестве, на которое он рассчитывает. Второе – неготовность самого инвалида попробовать себя в ином качестве. То есть трудовая интеграция – это улица с двусторонним движением. И пока работодатели и инвалиды не начнут двигаться навстречу друг к другу, учитывая свои возможности, мы не решим эту проблему.
В нашем центре мы начали интенсивную работу в направлении мотивации инвалидов к трудоустройству. У нас разработан ряд программ, включающих психологическую реабилитацию в части формирования мотивационной готовности к трудоустройству, и профориентационные программы.
– Какие сейчас есть вакансии на рынке труда для людей с ограниченными возможностями?
– Никаких особых дополнительных вакансий для людей с ограниченными возможностями нет. Вакансии определяются потребностью рынка труда. То есть это обычные вакансии для обычных людей. Другое дело, что иногда инвалиду для работы на какой-то определенной вакансии нужны определенные условия. Условно говоря, человек в коляске может работать экономистом, но его рабочее место должно быть организовано так, чтобы он мог спокойно туда добраться и спокойно развернуться в коляске на своем рабочем месте. Поэтому никаких особых вакансий в принципе для инвалидов не должно быть, но рабочие места должны быть адаптированы под их особые потребности.
– Можете привести конкретные примеры работодателей, которые идут навстречу людям с физическими ограничениями?
– Я точно знаю, что для этого есть целая программа, которая финансируется центрами занятости и направлена на адаптацию рабочих мест для инвалидов. Если работодатель готов принять человека с ограниченными возможностями, для него выделяется финансирование под адаптацию рабочего места.
– Сколько инвалидов из вашего центра трудоустроено?
– Целенаправленно профессиональной реабилитацией мы занимаемся не так давно. За последние полгода 449 человек из нашего центра прошли профессиональную реабилитацию. Это примерно 80 процентов людей с инвалидностью трудоспособного возраста.
– Какая работа еще проводится с вашими подопечными?
– Наш центр принимает на реабилитацию людей с различными формами инвалидности. Мы работаем комплексно. Это сочетание социально-медицинской реабилитации в той части, которая необходима для социально-адаптационных навыков. Мы очень серьезно работаем над психологической реабилитацией, и у нас проводятся серьезные мероприятия по социальной адаптации, по формированию независимого образа жизни инвалида. По большому счету человек с инвалидностью вряд ли когда-нибудь станет нормальным с точки зрения средней статистики, и он всегда будет в своих потребностях выделяться из этого среднестатистического большинства. Но жизнь инвалида может быть нормальной, если мы его научим независимо передвигаться, независимо ориентироваться в этом окружающем мире и выполнять те функции, которые свойственны нормальному человеку, без посторонней помощи.
– Как проходит эта работа?
– У нас есть адаптационные квартира, кухня и санузел, где мы учим человека с ограничениями в движении, в сенсорике, быть адаптивным в выполнении социально-бытовых функций. У нас есть замечательная творческая мастерская, где мы подбираем различные виды творчества под потенциальные возможности человека и под его желания. Это позволяет нам формировать мотивационную готовность человека к творчеству. Мы работаем над мелкой моторикой, если того требует проблема человека. У нас есть инструментальная диагностика и сенсорная комната, кроме того, работает очень грамотный психолог. В сочетании все это дает очень хороший результат психологической реабилитации.
– Можете на конкретных примерах рассказать о положительной динамике реабилитации подопечных центра?
– Конечно, у нас таких примеров множество. Например, команда баскетболистов-колясочников «Крылья барса» и замечательная художница Лия Сюбаева, которая регулярно выставляет свои работы на выставках. У нас есть колясочница Маша Иваншина, которой мы очень гордимся. Она окончила социально-юридический институт. Сейчас она живет абсолютно самостоятельно, сама ведет домохозяйство и на ее попечении престарелая бабушка. Маша работает в образовательном центре города, где ведет уроки доброты и работает как юрист. Нельзя не вспомнить Лешу Завалишина, кандидата в мастера спорта. Он учится в торговом техникуме на менеджера и работает там же специалистом по связям с общественностью.
– Сотрудничаете с волонтерскими движениями?
– Мы очень плотно сотрудничаем с факультетом социальной работы Казанского государственного медицинского университета. Наш центр является базовой площадкой для студентов, которые проходят здесь практику и выступают в роли волонтеров. С хореографическим факультетом института культуры также налажено сотрудничество. Студенты этого вуза уже несколько лет выступают как хореографы и тренеры в проекте «Танцы на колясках». Наши ребята выступают как на различных фестивалях уровня СНГ и получают там дипломы.
– Люди, которые здесь работают, заслуживают отдельного внимания. Расскажите немного о ваших сотрудниках.
– Это моя любимая тема, потому что мое любимое профессиональное слово – это команда. Начнем с того, что реабилитация – это процесс командной работы, потому что это комплексный процесс и здесь один в поле, и решить проблему даже одного человека с инвалидностью один специалист не может. Наша команда – это такой хороший спаянный пазл, и даже если выпадает один кусочек, на смену приходят не менее замечательные специалисты. По крайней мере, пока нам везет. Безусловно, бывают какие-то невстраивания, но если человек понимает, что пришел не туда, – через неделю-две уходит.
– Насколько тяжело работать с людьми с ограниченными возможностями? Не происходит ли эмоциональное выгорание?
– Мне кажется, это стереотип. Вообще ведь в обществе есть стереотип восприятия людей с инвалидностью. Раньше человек с инвалидностью приравнивался к нетрудоспособному, ограниченно дееспособному и так далее. К инвалидам относятся либо негативно, либо с жалостью, знаете, такое снисходительно-оберегающее отношение «Я такой хороший, пожалел инвалида». Мы же воспринимаем этих людей как потенциально способных на все и верим в них. Если мы ставим реальные цели, мы понимаем, чего мы хотим в своей работе, то эмоциональное выгорание не должно происходить.
– Получив реабилитацию, ваши подопечные могут вести самостоятельную жизнь, но насколько наш город приспособлен для них? Можете назвать места, наиболее адаптированные для инвалидов?
– У меня есть любимый пример – это наше метро, которое абсолютно приспособлено для людей, имеющих проблемы. Например, люди в коляске, живущие в нашем доме, спокойно могут поехать на метро в «Тандем», посмотреть кино. В нашем городе низкопольный транспорт, правда, не все водители качественно выполняют свои должностные обязанности, но среда в нашем городе разительно отличается от большинства других городов.
– Насколько эффективна система льгот в республике, по вашему мнению?
– На мой взгляд, самым значимым и эффективным является предоставление технических средств реабилитации. Это действительно та вещь, которая необходима для социальной адаптации, и по большому счету механизм их получения у нас в республике достаточно хорошо работает. Я имею возможность сравнивать с другими регионами – мы в этом плане, на мой взгляд, впереди лучших.
Мне кажется, очень важна льгота при поступлении в вузы: если инвалиды потенциально могут учиться, то у них есть такая возможность. Это тоже очень существенный вклад в социальную адаптацию.
– А вузы у нас насколько приспособлены для таких студентов?
– В этом плане у нас с каждым годом все больше и больше успехов – каждый вуз Казани подтягивается в эту сторону. Даже если есть проблема с передвижением внутри здания, занятия группы, в которой обучается студент с коляской, переносятся на первый этаж. В медицинском университете после ремонта в аудиториях даже знаки вывешены, что эта зона адаптирована для людей с инвалидностью. И КФУ в этом смысле хорошо приспособлен. По большому счету в вузах эта программа идет хорошо.
– Как оцениваете эту программу в школах?
– Тут дело не в пандусах. Мы можем сделать их огромное количество, вложить деньги, но тут стоят несколько иные барьеры: материальные, те, что касаются среды, информационные, но в эпоху Интернета они стираются, и третий, самый тяжелый барьер, – это отношение в обществе. Школа, на мой взгляд, пока еще не сильно готова принять детишек с инвалидностью по двум причинам. Первая – это отношение родителей нормативно развивающихся детей, потому что присутствие инвалида в классе, на их взгляд, сдержит бурное развитие их талантливого чада, а второй момент – это проблемы учителя.
В наших школах достаточно крупные классы, и, когда появляется ребенок с особыми потребностями, у учителя просто нет возможности отвлекаться на него ввиду некоторых его особенностей. В мировой практике инклюзивного образования эту функцию выполняют тьюторы: либо специалисты по социальной работе, либо социальные педагоги. Пока мы даже не задумываемся над созданием этого института.
Я глубоко убеждена, что сейчас мы можем бурно развивать инклюзию в детских садах и в профессиональных учебных заведениях. Так мы можем позволить ребятам, которые готовы получить профессию, войти в самостоятельную жизнь. А интенсивно включая процесс инклюзии в дошкольной среде, мы формируем опыт детей и родителей совместного существования с детишками с инвалидностью. При этом мы не обедняем нормативно развивающегося ребенка, а скорее, даем ему нечто большее в жизни, то есть обогащаем его. Когда мы вырастим носителей общественного сознания, имеющего такой опыт, я думаю, инклюзия в школе пойдет лучше, качественнее и менее травматично.
Нет комментариев-