Владимир, спасибо, что согласились на интервью. Когда я работал журналистом и был в прямом эфире, моим самым страшным сном было отключение телесуфлера, когда текста не видно, а на меня в этот момент смотрят десятки тысяч зрителей. После этого я просыпаюсь в холодном поту. Какой самый страшный сон для вас?
– Что касается сна, от которых я просыпался, то такие были два-три раза в жизни. Сейчас сложно в деталях вспомнить, что это было, но оно точно было связано с потерей жизни. Только это способно меня разбудить, потому что у меня очень крепкий сон. У меня по жизни недостаток сна, поэтому я засыпаю мгновенно. Даже жена жалуется: как только голова касается подушки, я тут же засыпаю.
А может, вы едете, вас обгоняет конкурент, и от этого в ужасе просыпаетесь?
– Это не ужас. Пускай он обогнал, значит в данный момент трассы он сильнее. Не стоит делать из этого трагедии, нужно начинать думать, как обогнать его.
«КОГДА РАБОТА ИНТЕРЕСНА САМОМУ, ПОЛЕЗНА ЛЮДЯМ, ЕЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ РУКОВОДСТВО – ЭТО ИДЕАЛЬНОЕ СОВПАДЕНИЕ В ЖИЗНИ»
Что вы начали делать раньше? Ходить, говорить или рулить?
– Сам я, конечно, не помню, но есть фотография из детства, на которой я в очень маленьком возрасте уже в шлеме на мотоцикле. Папа прививал мне любовь к технике с самых моих первых лет, с первых месяцев жизни. Поэтому я не могу сказать, что было раньше.
Во сколько лет вы сели за руль?
– В первый раз папа посадил меня за руль машины в шесть лет. Это был ВАЗ 2101, наша классическая «копейка». Я не доставал ногами до педалей, сидел у папы на коленях, но рулил сам.
Ваша жизнь неразрывно связана с КАМАЗом, вы были механиком, слесарем-инструментальщиком, начальником бюро, спортсменом-гонщиком, руководителем команды. В какой ипостаси вы чувствовали себя наиболее комфортно?
– Во всех. Я никогда не занимался тем, что мне не нравится. И меня сложно заставить это делать, потому что я стараюсь построить вокруг себя такие условия, чтобы работа в них была бы мне интересна. Когда работа интересна самому, полезна людям, ее поддерживает руководство – это идеальное совпадение в жизни. Каждый из перечисленных этапов попадал на определенный возраст, в который я чего-то добивался, и являлся пиком моих возможностей. Поэтому я получал удовольствие и удовлетворение.
В этом году КАМАЗ отмечает юбилей, запланировано много мероприятий. С каким настроением это встречает народ в Набережных Челнах, да и по всей стране? И как к этому подходите вы и ваше окружение?
– Все по-разному. До молодежи это нужно доносить, говорить об истории. Они родились после нашего становления, в этом все дело. Но доносить до них это важно, чтобы они пропитались тем, что живут в городе с большой историей автомобилестроения. Периодически мы встречаемся с ветеранами завода и города – это особые, приятные минуты. Здорово осознавать, что они гордятся той масштабной работой, которую сделали, ведь КАМАЗ – крайне грандиозная стройка страны. Был БАМ, целина, но после КАМАЗа такого грандиозного строительства не было. Всей страной за короткие сроки создать и город, и завод!
Родители привезли меня в Челны, когда мне был год, два года мы жили в вагончике в цыганском поселке. Я рос с цыганскими детишками, и только потом дали квартиру. Помню то время, когда приехали и рабочие, и инженеры, и интеллигенция со всей страны. Они в костюмах, в белых рубашках, в галстуках, на ногах брюки со стрелками. И сапоги – самая популярная обувь того времени, у всех на ногах сапоги. Осенью, весной не было дорожек и асфальта, ходили по грязи, поэтому у входа в каждое учреждение стояли корыта из металла: на палку намотаны тряпки, ими люди мыли сапоги и только потом заходили внутрь.
Это было то время, в которое трудились 24 часа в сутки семь дней в неделю. Я хорошо помню эти времена, ведь до сих пор люди гордятся, что за короткий промежуток времени они смогли создать гордость страны.
«СЛОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО БОЛЬШЕ ХОТЯТ СОПЕРНИКИ – ПОБЕДИТЬ В ГОНКЕ ИЛИ ПОБИТЬ КАМАЗ»
Чем вы занимаетесь сейчас, что на сегодняшний день представляет из себя «КАМАЗ-Мастер»? Я также давно хотел спросить: соревнования, в которых вы принимаете участие, являются спортом в чистом виде или же обкаткой новых технологий? Ведь грузовики работают в самых экстремальных условиях.
– Автоспорт – это совмещение автомобильного производства и спорта. Я абсолютно комфортно чувствую себя и в области спорта, потому что это реальный спорт, спорт на выносливость, прочность человеческого организма, а также это развитие и подготовка специальной техники, работающей в сверхнагруженных условиях. То, что рождается в спорте, всегда впереди серийного автомобилестроения, оно только потом может перейти на конвейер. Это то, для чего существует автоспорт.
Вообще, с самого создания автомобиля человеку стало интересно посоревноваться: у какого производителя машина быстрее? Сейчас это переросло уже в такие масштабные соревнования, что однозначно сказать – спорт это или обкатка технологий, очень сложно. Автоспорт – это 50% автомобиль и 50% человек.
Mercedes, Volvo считаются более комфортными, технологичными автомобилями, а КАМАЗ только с недавних пор начал обретать некую стать. Почему такой, казалось бы, неказистый грузовик всех опережает на протяжении десятилетий? Может, люди, а не технологии важнее?
– Безусловно, человеческий фактор имеет здесь основное значение. Уровень специалистов, профессионалов, дух, присущий нашей национальности. Это важная составляющая успеха команды, на мой взгляд. Если вспомнить историю, то только через восемь лет после создания команды была первая победа в Дакаре. Вторая – еще через четыре года. И только после начались уверенные шаги, стабильные выступления, доезды до финиша, меньше сходов и пять лет подряд побед.
Мы сами научились разрабатывать прочные автомобили, способные доехать до подиума, ну и мы обрели опыт участия, сначала его не было. На эту планку тяжело взойти, но сейчас сложнее ее удержать: конкуренция растет каждый год, никто из соперников не собирается складывать оружие. Сложно сказать, что больше хотят соперники – победить в гонке или побить КАМАЗ (смеется). Это считается неким престижем, но мы держим оборону изо всех сил.
Были случаи, когда соперники пытались шпионить, украсть технологии для достижения этих целей?
– Это есть. До старта гонки, либо в течение сезона все стараются улучшить свои машины. Но и нельзя упускать новинки в мире – нужно ездить на выставки, посещать различные мероприятия, следить за новыми решениями конкурентов. Но, как правило, об этом никто не говорит.
Мы общаемся с соперниками в течение года, многие выкладывают фотографии, как создается их машина. Но сути никто не выдает. Основные решения остаются в тени, потому что первый этап соревнования – спор конструкторов. Приехал ли ты на гонку на конкурентоспособном автомобиле? Сможешь ли ты доехать до финиша? А до подиума? Дальше уже показывает сама гонка.
Что касается непосредственного шпионажа, то, когда мы приезжаем на гонку, тут все открыто, тут есть камеры и никто не прячется, наш вчерашний эксклюзив сегодня уже известен всем. Применяйте, пожалуйста, только выступите лучше нас.
Сейчас КАМАЗ активно сотрудничает с немецкими коллегами, вы перенимаете их опыт?
– Я считаю, что между нами и специалистами Daimler идет активная кооперативная работа, Mercedes имеет огромный опыт автомобилестроения, это бренд номер один в мире. Когда мы соединились в 2008 году, это пошло на пользу развития нашего завода: технологии, частично внешний облик, культура производства.
Как же с ними соревноваться?
– Они участвуют в ралли-рейдах через КАМАЗ. Также у нас есть совместный проект – капотник с кабиной Mercedes SETTERS. В ближайшие годы мы планируем установить новую кабину семейства к5 на спортивный автомобиль. Автомобиль технического сопровождения мы обновляем три года, и они тоже совместного производства. Новые кабины, новый кузовной внешний вид – все это сотрудничество с Daimler. Мы становимся все более популярны на рынке.
«ЗАЕЗД В ДАКАРЕ МОЖНО СРАВНИТЬ С САУНОЙ. САУНОЙ, В КОТОРОЙ ТРЯСЕТ, КАЧАЕТ И НУЖНО КРУТИТЬ РУЛЬ»
В какой из частей света гонка была наиболее сложной?
– Южная Америка запомнилась своей температурой, жарой. У нас за Дакаром смотрели, сидя возле телевизора и наблюдая снежинки из окна. А в Аргентине, в Чили под 50 градусов тепла. Высокая температура плюс высокогорье… Кондиционер в машине есть, но он не такой, как в обычном авто. Если на улице 50 градусов, то в кабине – 60. Такую кабину охладить невозможно.
Можно поставить мощный кондиционер. Но для этого нужна такая же мощная термоизоляция, а это дополнительный вес. Плюс этот кондиционер заберет столько лошадиных сил, из-за которых потом машине не хватит сил заехать даже на дюну. Поэтому кондиционер чисто символический – трубочка диаметром 70 миллиметровподходит к шлему каждого члена экипажа и воздух попадает на органы дыхания.
Это можно сравнить с сауной. Только сауна, в которой вас трясет, качает, нужно крутить руль и выполнять работу штурмана. Так шесть-восемь часов в день две недели.
Как к такому можно подготовиться?
– Главное – психологическая подготовка, потому что в порыве борьбы и спортивной страсти бытовые неудобства не замечаются. Я очень люблю прохладу, в моей спальне зимой всегда открыто окно, но мне комфортно. На гонке весь сидишь в поту, сиденья мокрые – и нормально. Потому что главное не физические удобства, а удовлетворение результатами на турнирном листе.
В 2004 году вам удалось финишировать с травмой позвоночника. Как это возможно?
– У меня была травма копчика, боль пронизывала весь позвоночник. Как больной зуб, только в заднем месте. Но на тот момент мы проехали две трети гонки, лидировали, и было бы обидно сойти с дистанции. В этот момент моя голова сказала копчику: «Ну-ка молчи. Ты чего?» Пришлось принимать обезболивающие, но у них есть побочные эффекты.
Все-таки гонка – не война, здесь не решается исход жизни или смерти. А обезболивающие вызывают сонливость, что неприменимо в наших условиях. На огромной скорости пилот должен четко реагировать на каждое препятствие, поэтому нужно было психологически победить боль и доехать до финиша. Рад, что у меня удалось.
Часто ли бывают подобные случаи преодоления? С вами, с партнерами по команде?
– Последнее время меньше стараемся допускать травматизма. Опыт позволяет делать не только быстрые автомобили, но и заниматься состоянием членов экипажа. Пилоты и штурманы КАМАЗа как спецназ – должны быть смекалистые, грамотные, физически крепкими и обладать хорошим вестибулярным аппаратом.
У нас есть программа подготовки пилотов, мы сотрудничаем с лучшими структурами в этом направлении нашей страны. Там работают лучшие специалисты и, поработав с нами, они получили много нового опыта в плане выносливости человеческого организма. Эти знания они применяют в других видах спорта.
Если случаются травмы, нужно быстро «отремонтировать» человека, и мы уже знаем, куда обращаться. Но после травмы нужно вернуть человека не только в жизнь, а в спорт! Это еще сложнее.
В прошлом году человек попал под колеса КАМАЗа. Как такое произошло и как часто вообще происходит?
– Это было в Перу, на такую собралось очень много зрителей, устраиваются живые коридоры из людей. Конечно, они стараются получить адреналин, стоят близко-близко, а в поворотах некоторым нравится стоять так, чтобы их осыпало песком и камнями. Организаторы соревнования, в свою очередь, не могут перекрыть 8 тысяч км трассы.
Причем зрители стоят рядом с каким-то дюнами, трамплинами. И на одном из них наш экипаж Каргинова столкнулся с перебегающим зрителем. Он ногой попал под заднее колесо, благо, что серьезной травмы не было.
Где вы испытываете больше волнения – когда находитесь на трассе во время гонки или руководя действиями команды?
– В количественном выражении – одинаково. Но в масштабном… Когда я был пилотом, то переживал за свой результат, присутствовала ответственность за себя. Сейчас же я отвечаю за каждого члена экипажа, чтобы все уехали и все вернулись, желательно без травм. Также приходится смотреть на всю гонку с воздуха, и когда я вижу, что кто-то остановился, у кого-то проблемы, я переживаю как за себя. Я вижу эмоции пилота, вспоминаю, каким был сам.
Есть ли желание вернуться?
– Нет, в 2011 году я уже «повесил коньки на гвоздь» и с тех пор не садился за руль КАМАЗа.
«РАБОТА С МОЛОДЕЖЬЮ – ПРИОРИТЕТ ДЛЯ НАШЕЙ КОМАНДЫ»
Чувствуете ли вы поддержку завода, республики, страны?
– Безусловно, без этой поддержки конвейер был бы давно остановлен. Если он продолжается, то это говорит о том, что мы нужны. Нужны для увеличения популярности бренда КАМАЗ, придания известности нашей республики, престижа страны. Многие считают, что российское автомобилестроение находится на низком уровне. Это не так. Мы – российские спортсмены и выступаем на отечественных автомобилях, разработанных и собранных в России. Это вызывает особое чувство гордости внутри, придает сил и огромной ответственности.
Приятно ощущать признание людей. Например, стою в магазине, ко мне подходит человек и говорит: «Владимир, спасибо большое за то, что вы делаете». И уходит. Это говорит о том, что мы нужны, нами гордятся, поэтому хочется продолжать. Последние лет 10 заметно, как нами интересуется молодежь, количество экскурсий в КАМАЗ-центр просто невероятное. К нам приезжают из других городов, многие хотят прикоснуться к месту, где рождаются наши автомобили.
В прошлом году мы восстановили первый автомобиль завода, первый победитель Дакара. Сейчас в музее находится эволюция автомобилей и представлено семь экспонатов. Последние годы работа с молодежью стала приоритетной для команды, так как она может быть ориентирована на приобретение этой молодежью технических профессий.
Как продвигается работа по созданию в Челнах спортивно-образовательного центра для детей и молодежи?
– Я рад, что эта идея была подхвачена. Из спортивной тематики большую часть сейчас занимает образовательная составляющая, через автоспорт мы хотим привлечь молодых людей к технике, автомобилестроению, чтобы они были не только спортсменами, но и технарями. Из ста, двухсот, пятисот мальчишек один будет профессиональным пилотом или штурманом. Но остальные будут тянуться к технике, будут работать инженерами. Предприятия открываются часто и везде должны работать специалисты.
«ПРЕЗИДЕНТ РТ ИМЕЕТ НЕ ТОЛЬКО ДАР УСПЕШНОГО РУКОВОДИТЕЛЯ, НО И ТАЛАНТЛИВОГО ПИЛОТА»
Кого из руководства вы катали на гоночных машинах? Может, вас катали?
– У руководителя такого масштабного предприятия должны быть способности пилота. Например, не будем лукавить, что гендиректор КАМАЗа Сергей Когогин – пассажир заднего сиденья. Однако, когда он садится за руль, то впечатляет. Где-то в генетике у него есть такие данные.
Мы много лет участвовали в соревнованиях вместе с Президентом РТ Рустамом Миннихановым, еще когда он занимал должность министра финансов, премьер-министра республика. Мы ездили в пустынях, в Эмиратах, в пятидневных соревнованиях. Сыпучий песок, жара – Минниханов имеет не только дар успешного руководителя, но и талантливого пилота. Я считаю, спорт помогает ему в работе: нацеленность на успех, грамотный расчет собственных ресурсов. И что мне всегда нравилось – его отношение к автомобилю: аккуратно, чтобы не навредить, но быстро.
Не знаю, кто победил бы в нашей с ним гонке на одинаковых грузовиках. Скорее всего, победила бы дружба.
«СЫН УВЛЕКАЕТСЯ АВТОГОНКАМИ И ПЕРИОДИЧЕСКИ ПОДНИМАЕТСЯ НА ПОДИУМ»
Вы с супругой – гонщики, а вот дети выбрали для себя другое направление в жизни. Почему не сложилась династия?
– Старшему сыну 30 лет, младшему – 20. Старший, в силу физических возможностей не мог пойти по моим стопам, хотя очень любит автоспорт, с детства им болеет, но испытывает серьезные проблемы со зрением. Но Бог забрал в одном месте, дал в другом – у него великолепный слух. Хотя ни у меня, ни у жены такого нет, медведь на ухо наступил. Сын сам пишет музыку, у него великолепный голос. Это его направление. Он пишет по Брайлю, но прекрасно владеет всеми возможностями Интернета, соцсетями.
Младший – в великолепной физической форме, все у него прекрасно. Когда ему было всего восемь месяцев, я привез ему электрическую машинку, на которой он ездил. Он рано сел за руль, но ввиду моей большой загрузки я мало занимался сыновьями. Это участь многих отцов, болеющих своей работой. Ну если папа не занимается ребенком, то им занимается мама.
Когда младшему было 3-4 года, моя супруга увлеклась живописью, поэтому дома были краски, кисточки и так далее. Сын попробовал, и я хотел бы отметить, что у него прекрасно получается. Он с отличием закончил художественную школу, организовывал несколько выставок. Он чутко относится к своему здоровью, питанию, физическому состоянию в целом, поэтому ненавидит курение и алкоголь.
Он собирался поступать в медицинский ВУЗ, но на одном из семейных ужинов мы заговорили о соревновании, которое проводится в республике – «Эчпочмак-трофи». Благодаря этому названию его впервые заинтересовали гонки. Что было до этого? «Где папа? – На Дакаре. – А, ну ладно» или «О, пап, ты приехал? Как гонка? Победили?». И все, его не интересовало. А тут: «Пап, я тоже хочу поучаствовать в этом «эчпочмаке». Я говорю: «Игорь, это же не твое. Ты же решил быть врачом». Я вообще считаю, что не нужно давить на ребенка в выборе профессии, вуза. Он должен идти своей дорогой.
Тем не менее, гонка, семь часов по пояс в грязи, 40 участников – сын занимает второе место. Я говорю организаторам: «Что-то вы там нахимичили, не может такого быть». Проверил – точно второе место. Но это был выпускной год в школе, он учился в химико-биологическом классе и готовился сдавать ЕГЭ. После этого он полностью разворачивает свое направление на физико-математическое, сдает, поступает в технический ВУЗ. Сейчас он увлекается автогонками и периодически поднимается на подиум.
«МОЯ РАБОТА В ПАРЛАМЕНТЕ МОЖЕТ ПОСПОСОБСТВОВАТЬ СОЗДАНИЮ ЛУЧШИХ УСЛОВИЙ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ»
Почему вы решили попробовать себя в политике, как вы решились принять предложение «Единой России»?
– В последнее время, если не прямо, то косвенно, но мне приходится заниматься общественной работой. Я патриот своей страны, республики, люблю Набережные Челны и поэтому никогда не позволю говорить о них плохо. У нас промышленный центр России, я предан КАМАЗу, у меня всего одна запись в трудовой книжке. Мои родители всю жизнь проработали там, поэтому я считаю своим долгом внести свою лепту в развитие республики. Я считаю, что в роли политика смогу сделать что-то большее, чем просто в роли гонщика.
Какие законодательные инициативы вы бы внесли? Может, поддержка молодежного спорта?
– Я привык заниматься чем-то конкретным, не люблю распыляться. Поэтому хочу взять себе определенный сектор и развивать его. Например, развитие производства. А что это? Да, есть замечательные современные станки и оборудование, но человеческий фактор никто не отменял. На примере команды КАМАЗа и завода мы очень жестко ощущаем нехватку молодых специалистов. У нас постоянно идет поиск конструкторов, механиков, инженеров в команду КАМАЗ-Мастер.
Это проблема привела нас в работу с детьми и молодежью. Им нужно заниматься тогда, когда он еще в школе, уже тогда нужно его ориентировать. Естественно, не стоит всех загонять в технический ВУЗ, но нужно создать условия, в которых бы ребенок раскрылся: спортивные секции, кружки.
Вы считаете, что парламент и ваша работа в нем может этому поспособствовать?
– Да. Это дополнительное внешкольное образование, после которого ребята смогут определить себе дорогу в жизни. Я считаю, что это то направление, в котором я необходим обществу.
Спасибо вам огромное, я желаю вам успехов в жизни, в спорте, и теперь уже в политике. Спасибо за интервью.
– Спасибо.
Нет комментариев-