Добрый день, Рузиль! Расскажите, пожалуйста, об истоках и становлении вас как творческой личности начиная с музыкальной школы Набережных Челнов, в которой вы учились.
Да, вы все верно сказали, я родом из города Набережные Челны и, будучи еще совсем маленьким, делал творческие шаги в детском саду. Раскрывать первые вокальные данные мне помогали воспитатели. Затем родители отдали меня в музыкальную школу № 7, где я попал к моему педагогу Нафисе Ахметшиной, благодаря которой я с юного возраста стал приобщаться к классической музыке. Также у нас был коллектив, который существует до сих пор, это театр песни «Мизгел», и мне приятно, что я стоял у истоков, когда коллектив только создавался. У нас было очень много конкурсов, концертов и постоянных выступлений, то есть с юных лет я стал привыкать к концертной жизни.
После окончания музыкальной школы Нафиса Исхаковна готовила и помогла мне поступить в Казанскую консерваторию. Так сложилось, что в консерватории я учился у профессора и заслуженной артистки Татарстана Нины Петровны Варшавской — преподавателя, который обучал моего педагога по музыкальной школе. Благодаря ей я уже основательно делал профессиональные шаги в оперном искусстве.
Расскажите об участии в фестивале «Созвездие-Йолдызлык».
В фестивале «Созвездие-Йолдызлык» я участвовал еще будучи пятнадцатилетним школьником в 2003 году. Это было моим дебютом на этом конкурсе, и в первый же год моего участия я стал обладателем Гран-при фестиваля. Для меня это было огромным счастьем, я был в настоящем шоке. Благодаря «Созвездию-Йолдызлык» сейчас я могу выступать на различных площадках, потому что фестиваль дал мне серьезный толчок для моего развития и понимания мне, моим родителям и педагогу, что нужно продолжать заниматься и идти дальше.
Также с помощью поддержки фестиваля и руководства Татарстана мы, то есть семь лауреатов «Созвездия-Йолдызлык», поступили в ГИТИС (Российский университет театрального искусства в Москве). Вместе со мной поступили Ирида Хусаинова, Владимир Шнитко, Екатерина Соловьева, Алексей Родионов, Диляра Вагапова и Екатерина Шукшина. Мы были первые, кто поступил по этой программе в прославленный вуз.
Благодаря ГИТИСу, консерватории, фестивалю «Созвездие-Йолдызлык» и Татарстану я могу делать свое любимое дело и заниматься тем, что у нас получается лучше всего.
Поведайте об обучении в ГИТИСе. Какие навыки и умения вы получили в одном из крупнейших театральных вузов мира?
Действительно, ГИТИС является одним из лучших театральных вузов мира. Туда я поступил в 2005 году на факультет эстрады, который окончил в 2009 году уже как актер эстрады. Всеми наработками, которые у меня есть в актерском мастерстве, я обязан моим педагогам по ГИТИСу. В первую очередь Михаилу Борисову — нашему мастеру и руководителю курса, педагогам по речи, хореографии, сценическому движению. Нам, простым ребятам из Татарстана, тогда открылся совершенно другой взгляд на настоящее театральноеискусство. Каким должен быть актер, как он должен существовать на сцене и даже самые мелкие театральные секреты — все это было для нас особым миром, который мы изучали, впитывали с огромным удовольствием и сейчас используем в своей профессии.
Со мной курс оканчивали ребята, в том числе с Северного Кавказа, из Сибири и Прибалтики, с которыми мы до сих пор поддерживаем связь. В этом году будет ровно 10 лет, как мы окончили ГИТИС, и сейчас работаем над тем, чтобы собраться всем вместе, пригласить педагогов и сделать своего рода встречу выпускников.
После этого у вас наступила пора международных конкурсов?
Дело в том, что я учился в ГИТИСе заочно, то есть параллельно с обучением в Казанской государственной консерватории им. Назиба Жиганова. Сначала я окончил эстрадный факультет в Москве, а потом все силы вложил в обучение в Казани. После того как я выпустился из консерватории, взял небольшую паузу. Я не участвовал в конкурсах и практически не занимался классическим вокалом. Больше стал петь эстрадные произведения, работал долгое время ведущим различных мероприятий в Татарстане и по России.
Когда я обучался в ГИТИСе, почему-то представлял себя в дальнейшем именно драматическим актером, потому что мне нравилось драматическое искусство в целом. Я подумал, что скорее хочу стать профессиональным актером, а музыкальные способности будут мне только помогать. Ведь для актера плюс, если он умеет двигаться, петь или совмещать другие жанры. Для меня всегда был интересен синтез жанров музыкального театра, где вокал будет только помогать.
Благодаря педагогам консерватории, я осознал, что именно опера является тем самым синтезом жанров, где могут существовать вместе балет, хореография, актерское мастерство и вокал — все это соединяет жанр, который существует уже много веков и где я хотел бы себя показать.
Начались первые конкурсы, которые для юного певца, который делает первые шаги, очень важны. Прослушивания, мастер-классы, международные конкурсы. Сначала это были небольшие соревнования, но потом пошли конкурсы в Европе, после участия в которых меня стали приглашать на различные постановки в театрах.
Назовите самые важные музыкальные конкурсы, которые стали началом вашей оперной карьеры.
Первым крупным конкурсом для меня стал Vissi d’arte, который проходит в Праге (Чехия), туда съезжается авторитетное жюри во главе с Владимиром Черновым — известным баритоном, а также множество ребят из других стран, то есть конкурс довольно сильный. Тогда мне удалось занять второе место, после чего меня пригласили на постановку в Словакию, в город Братислава. В Национальном театре Словакии была молодежная программа, куда меня пригласили в оперу Паизиелло «Король Теодор в Венеции». Это старинная и не очень известная опера, но, тем не менее, очень интересный проект. В итоге мы поставили около пяти спектаклей в историческом здании словацкой Национальной оперы, премьеры которых прошли с огромным успехом.
После были и другие, но в Италии мне помог развиться AsLiCo - конкурс Ассоциации классических музыкантов и певцов. Его устраивают ежегодно в январе в городе Комо, который расположен на севере Италии. Этот конкурс очень известный, потому что в нем участвовали Мирелла Френи, Лучано Паваротти, Хавьер Камарена. В этом конкурсе я дошел до финала, не выиграл, но, тем не менее, получил приглашение на постановку в оперу Россини «Турок в Италии», которая стала моей первой оперой именно в Италии. Этот спектакль проходил в северных итальянских городах Комо, Брешиа и ремона.
Ассоциация, которая проводила конкурс AsLiCo, ежегодно приглашала меня на постановки. Например, мы уже сделали проекты «Золушка» и «Путешествие в Реймс» Джоаккино Россини. И на осень 2019 года я уже получил приглашение спеть партию Эльвино в опере Винченцо Беллини «Сомнамбула». С большим удовольствием я работаю с этой ассоциацией, потому что у них и профессиональный оркестр, замечательные дирижеры. Для меня работать с ними огромный опыт.
Благодаря таким первым шагам я завел много новых знакомств, в том числе так мне посчастливилось найти моего агента из миланского агентства InArt, благодаря которому я смог прослушаться в Милане, в театре Ла Скала. Там я должен был выступать только как страховщик известного перуанского тенора Хуана Диего Флореса в опере «Орфей и Эвридика». Но, как только меня прослушали, кастинг-менеджер пригласил меня на партию графа Альмавивы для молодежного проекта театра, где мы исполнили более 15 спектаклей «Севильский цирюльник» Джоаккино Россини на главной сцене Ла Скала.
Получается, вам находит проекты именно агентство?
Да, агентство занимается тем, что находит работу для певца. Они связываются с кастинг-менеджерами, директорами театров и предлагают своих артистов для определенных партий, после чего заключается контракт и артисты приступают к работе.
Дело в том, что в Европе очень мало театров, в которых есть свои собственные оперные труппы, ее нет даже в Ла Скала. Там есть балетная труппа, собственный хор, оркестр, но вокальной труппы в Ла Скала не существует, то есть все артисты приглашенные и работают по найму.
Я знаю, вы поете бельканто (техника виртуозного пения). Расскажите, пожалуйста, как вы освоили этот непростой стиль пения?
Когда я только начинал, я не думал, что буду петь в каком-то определенном стиле, потому что пробовал себя в различных жанрах. Я имею в виду классические оперные жанры. Но сейчас действительно я исполняю больше произведений белькантового стиля, который стоял у истоков оперного искусства. Взять, к примеру, произведения Джоаккино Россини, Беллини. Если Россини больше направлен на техническую сторону пения, то оперы Доницетти и Беллини являются именно шедеврами белькантового пения. К этому жанру можно также причислить несколько произведений Моцарта.
Именно этот жанр я стараюсь исполнять, и именно под него подходит мой голос. Итак, что требует бельканто (в переводе с итальянского — красивое пение)? Оно требует большого ресурса дыхания, чтобы была совершенная кантилена в музыке, а также не было слышно переходов — все должно быть однотонно и красиво, должно сливаться с музыкой, которую закладывал в произведение композитор. Этот жанр очень сложный, но в то же время интересный и богатый на окраски. Поэтому если у веристов, например у Пуччини, это страсть и драматическая составляющая, постоянная динамика и форте, эмоции, то в бельканто все спокойно, точно, четко, нота за нотой, которую нужно контролировать, и мне этому пению еще учиться и учиться.
В большей степени я исполняю музыку Джоаккино Россини, в ней много технических моментов и мелких нот, которые называются колоратуры, для которых нужна сильная подвижность голоса. В будущем есть варианты учить оперы Доницетти «Дочь полка», «Любовный напиток», «Дон Паскуале» и многие другие.
Давайте перейдем к теме Ла Скала. Расскажите, пожалуйста, об архитектуре театра: что вас поразило больше всего?
Даже будучи туристом, я фотографировался возле здания Ла Скала. У меня были особые ощущения, потому что это некая Мекка для всех музыкантов и классических певцов, потому что это очень значимый театр, как для Милана, так и для всего мира. Там выступало столько прославленных певцов, что просто устанешь перечислять. Но когда сам стоишь на сцене Ла Скала — это особое ощущение. Во-первых, безумное волнение, даже на репетициях: всегда хочется показать, что ты умеешь и можешь.
Сам двухтысячный зал потрясающий, но если смотреть с фасада, то это не такое уж и помпезное здание. Но внутри ощущается, будто ты находишься, без преувеличения, в храме искусства.
Какие у вас ощущения от акустики в главном итальянском оперном театре?
В Европе нет подзвучек, дополнительных микрофонов или «лягушек», и все певцы поют голосами, которые у них есть, и акустика позволяет это делать. Она там просто сумасшедшая, я был ей просто поражен, тому, что такое бывает. Потому что в наших залах порой в ущерб акустике зал делают более красивым, а у итальянцев, наоборот, залы могут быть очень простыми, с тускловатым светом, обшарпанными стенами, и для них это совершенно неважно. Для них неважно, чтобы все было в золоте и блистало бриллиантами, зритель не будет разочарован маленьким фойе или узкими проходами, тем не менее в самом зале голоса и музыка будут звучать потрясающе, потому что акустические данные Ла Скала одни из лучших в мире.
Ты стоишь на сцене, спокойно поешь, без напряжения, форсирования звука, и ты слышишь, как звук снова возвращается к тебе неким эхом, и это особое ощущение, которое сложно передать. Для зрителей, в особенности меломанов, это особое наслаждение, и они знают определенные места в зале, где наилучшим образом звучат акустические данные. На сцене Ла Скала есть определенные места, которые называют местом Миреллы Френи и местом Марии Каллас, где они чаще всего, вне зависимости от мизансцены вставали во время спектакля таким образом, чтобы их голос звучал максимально хорошо. Ведь у каждого голоса есть частоты и особый окрас. Так певицы вставали, чтобы их голоса могли озвучивать весь зал.
В наши дни и с современной режиссурой это безумно сложно — стоять на одном месте, потому что приходится бегать, прыгать и висеть, но, даже несмотря на это, зал поражает акустическими данными.
Расскажите об итальянском привередливом зрителе и вообще публике, которая приходит в Ла Скала.
Не секрет, что в любом крупном театре упор делается на туристов. Потому что очень много приезжих раскупает билеты на балет, оперы и спектакли. Для них попасть в зал театра уже некое достижение, и спектакли они слушают с удовольствием.
Если говорить об итальянских меломанах, то, конечно, они оценивают очень строго, знают свою музыку, потому что опера родилась в Италии, и они с этим живут. Им довелось слышать множество потрясающих и выдающихся певцов, они в курсе новых оперных тенденций. К слову, итальянцы не очень любят модерновые постановки, когда, например, идет классический спектакль, а все в телефонах, могут выехать мотоциклы, вылететь самолеты, — подобные спектакли не всегда воспринимаются в Италии.
Да, можно сделать минимализм, когда на сцене будет только стол и стул, но только когда это оправдано. Но если в режиссуре перебор, они, конечно, могут аплодировать стоя, но скорее певцу, а самого постановщика могут и «забукать». И, как вы понимаете, итальянцы — народ эмоциональный, поэтому фразы или выкрики из зала — это нормально, но лично при моих спектаклях я такого не слышал.
Однако в театре Ла Скала есть своего рода клакеры, то есть люди, которые специально приходят на спектакли и могут в определенный момент «забукать» любого артиста, что случалось со звездами мировой величины. Поэтому артист, выходя на сцену, уже знает, что с ним может произойти, и он максимально готовится к партии и выступлению в театре Ла Скала.
Народ эмоциональный, но в то же время выкрики вроде «Что ты делаешь?», «Ты неправильно поешь!» слышны не часто. Зритель имеет право так говорить, потому что для Италии это нормально. Мы в России можем и промолчать, потому что заплатили за билет и нужно отсидеть два с половиной часа, но итальянец приходит послушать искусство и голоса, и он имеет право требовать от артиста максимума. Я думаю, так оно и должно быть.
В итальянских театрах вам приходится петь на итальянском. Тяжело ли он вам дается и какими языками, помимо итальянского, вы владеете?
Я хочу знать языки, особенно английский, итальянский, на котором написано большое количество оперных произведений, это обязанность и часть профессии оперного артиста. Но я не могу сказать, что до поездки в Италию хорошо знал язык, несмотря на то, что нам его преподавали в консерватории.
Сейчас, конечно, тоже есть трудные моменты, но, общаясь с коллегами, дирижерами, режиссерами, работая в Европе, я достаточно хорошо говорю на итальянском, знаю английский, немного говорю по-турецки, ну и, конечно, говорю на родном татарском и русском.
Расскажите о своем графике. Часто ли вам приходится разъезжать по Европе или по Италии?
Буквально полтора года моя работа была связана только с Италией, а сейчас география потихоньку расширяется, и меня это радует.
Как вообще это происходит. Агент находит мне партию в спектакле, затем связывается с артистом, говорит о сроках, гонораре, какую партию подготовить и что есть в репертуаре. Все это обсуждается и согласуется с артистом, подписывается контракт, и уже после приступаем к работе. В данный момент мой график расписан до апреля 2020 года.
У меня появились контракты в Большом театре, в ноябре 2018 года мы приступили и поставили премьеру спектакля Джоаккино Россини «Путешествие в Реймс», где я исполняю роль русского генерала Либенскофа, которая состоялась в декабре 2019 года. Это была моя премьера в России, то есть в своей стране я дебютировал как оперный певец в Большом театре. Выходить на первый спектакль было волнительно, но мне помогло, что эту партию я исполнял неоднократно. Также я был приглашен в Большой на спектакль «Севильский цирюльник» Россини, на четыре спектакля, которые я спел на новой сцене Большого театра. Планы дальше продолжать работать в Большом у меня есть.
Также я готовлюсь к Россиниевскому фестивалю, который проходит ежегодно в августе в городе Пезаро, родном городе Джоаккино Россини. Это крупный фестиваль, на который съезжаются выдающиеся дирижеры, режиссеры, артисты, ставятся совершенно неизвестные оперы Россини, которые мир, возможно, и не слышал. В этом году там я буду исполнять кантату для четырех голосов, а после уезжаю в Копенгаген на постановку «Севильского цирюльника». После уже «Сомнамбула» и работа в Ла Скала.
Все выстраивается так, чтобы сроки не совпадали, и спектакли распределяются так, чтобы певец не уставал. Сейчас, кстати, у меня небольшой долгожданный перерыв, потому что до этого проекты шли друг за другом и у меня не хватало времени приехать домой и повидаться с родителями.
Бывает нагрузка, безусловно, но важно, чтобы голос был всегда в форме и звучал. Есть особое расписание, и если ты его придерживаешься, все будет в порядке. Первое — это хороший сон, нормальная еда и отдых в нормальном понимании этого слова, тогда можно поддерживать нормальный график.
Расскажите, как вы работаете со своим голосом, развиваете его и тренируете.
Нужно держать форму. В день нужно примерно 15 – 30 минут уделить на распевание, повторить материал, то есть голос нужно держать в тонусе. Бывает, ты три дня помолчал и нужно снова восстанавливать голос, потому что он начинает по-другому звучать, связки становятся вялыми. Я уже не говорю, если неделя проходит без занятий, то можно хоть заново поступать в консерваторию.
У каждого певца это индивидуально, кто-то может отдыхать месяцами и звучать отлично, кому-то нужно по два-три часа, а кому-то хватает 15 минут распевок. Я стараюсь каждый день, хоть немного распеваться. Едешь в машине, и у тебя есть время немного помычать. Не обязательно во весь голос петь, чтобы люди оборачивались и не понимали, что происходит, хотя и такое бывало.
Каждый день в Казани я занимаюсь с моим коучем — пианисткой Алисой Лабзиной. Даже если спектакль будет позже, неважно, потому что нужно заранее начинать готовиться. А в Италии почти каждый день репетиции, поэтому, хочешь ты или нет, придется петь.
Перерыв может быть два-три дня или максимум неделю.
Назовите самый масштабный спектакль, в котором вы принимали участие.
Модерновая постановка «Орфей и Эвридика», в которой всего три персонажа — Орфей, Эвридика и Любовь, произвела на меня сильное впечатление своими минималистичными способами. Интересно было то, что оркестр сидел не в оркестровой яме, а прямо посередине сцены на платформе, которая то поднималась, то опускалась. Был также хор и потрясающе выстроенный свет, все оправдано и понятно для зрителя. Итальянский зритель воспринял его хорошо, как и положительная критика в адрес постановки. Она произвела на меня наибольшее впечатление в Ла Скала.
Если говорить в общем, то самое масштабное произведение для меня было «Путешествие в Реймс» в Большом театре. Во-первых, потому что в опере около 15 – 18 персонажей и нет главных или второстепенных. Огромное количество ансамблей, где выстраиваются солисты и поют без аккомпанемента, оркестр просто снимается и просто под управлением дирижера исполняется а капелла в 14 голосов, а это безумно сложно. «Путешествие в Реймс» — это постановка итальянского режиссера Дамиано Микелетто, которая была показана в Голландии, Риме и Сиднее, то есть это копродукция театров, и Большой тоже перекупил на него права. Часть декораций для него были привезены, так как сделать новые очень сложно. Вся команда спектакля — это итальянские специалисты, режиссерская команда тоже из Италии. Может, для Большого театра это обыденность, но для исполнителей участвовать в постановке было огромным счастьем.
Если в Милане у театра Ла Скала есть несколько зданий, своего рода город в городе, как бы вы его сравнили с Большим театром?
У Большого театра также есть здания по всей Москве, но под историческим зданием вниз под землю уходит еще около восьми этажей помещений. Если уж Ла Скала — город в городе, то Большой — это один район Москвы. Потому что я около десяти раз потерялся в Большом театре, а сделать это, как оказалось, очень легко. Порой не знаешь, куда ведут коридоры, все здания между собой связаны: Дом Хомяковых, где проходят основные репетиции, основное здание, где на самом верху есть точно выстроенная сцена исторического Большого театра, чтобы танцоры балета могли рассчитать расстояние и контролировать пространство на сцене, сотни тысяч репетиционных залов, но здорово, что все находится рядом.
Ла Скала, конечно, не может похвастаться такой расстановкой зданий, потому что к историческому зданию уже был сделан пристрой. Но, тем не менее, за городом есть репетиционные базы, их около трех, где к тому же готовятся большие декорации, шьются костюмы. Я был в двух. Первые репетиции начинаются там и после, где-то за полторы недели, тот спектакль, который должен выпуститься, переходит непосредственно в «Скалу», и там уже проходят оркестровые репетиции, спевки и генеральные сдачи.
Сложно ли было настроить общение с коллегами по цеху в Италии? С кем познакомились, за время работы в Ла Скала?
Я общаюсь со многими выдающимися певцами современности, и замечательно, что есть у кого поучиться и спросить совет. Несмотря на свой звездный статус, оперные звезды абсолютно простые в общении, у них нет звездной болезни, подобное просто не принято. Хорошо общался я с Хуаном Диего Флоресом, Эрвином Шроттом, с которым мы познакомились на проекте «Золушка» в Ла Скала, также с российскими певцами Максимом Мироновым, Дмитрием Корчаком, Викторией Яровой, Сергеем Романовским — все они делают потрясающую карьеру в Европе и за океаном и тем самым прославляют нашу страну. Также я работал с оперной певицей из Татарстана Альбиной Шагимуратовой в «Путешествии в Реймс», где она исполняла партию Фольвиль.
Знают ли итальянские коллеги, что вы из Татарстана?
Было много коллег из цеха в Италии, которые спрашивали: «А ты прям русский-русский? Потому что имя у тебя какое-то нерусское, фамилия вообще непонятная, сам ты тоже не светлый, не русопятый». И я начинаю объяснять, что Россия — огромная страна, что у нас много разных национальностей и мы живем все вместе и в дружбе.
Конечно, в Италии знают, кто такие татары, что есть такая нация, но я устал объяснять, что Татарстан — это регион России, а не отдельное государство. Часто путают с Казахстаном и бывшими советскими республиками. Потому что Татарстан: «стан» плюс «Казань» — «Казанстан», и все переходит в «Казахстан». Однако уже многие мои коллеги знают о моей родине, например, по футбольным и хоккейным клубам, благодаря «Рубину» и «Ак Барсу».
Давайте поговорим о проекте «Большая разница». Как вы начали заниматься пародией?
Этот проект существовал до того, как я начал заниматься классическим искусством. Когда я учился в ГИТИСе, мы все ходили на различные кастинги и пробовались в сериалы, чуть позже дошли и до «Большой разницы». Во время обучения мы делали много пародийных номеров и синхробуффонады, а также голосовые пародии на артистов и певцов. Таким образом, нас пригласили в проект «Большая разница», где мы делали маленькие скетчи. На фестивале в городе Одессе мы с моим другом из Нальчика Даниелем Кайгермазовым показывали номер «Комментаторы», который мы сделали во время обучения в ГИТИСе. Суть номера была в том, что два комментатора ведут футбольный матч: один комментирует на татарском, другой на балкарском матч «Рубин» — «Спартак-Нальчик». В итоге два различных языка, два фаната клубов объединяются в конце и говорят на русском.
Для меня это был прежде всего опыт в актерском плане: репетиции, новые знакомства, реклама, в хорошем смысле этого слова. Но, тем не менее, по этой линии я не пошел, потому что и проекты начали закрываться, и плюс у меня была учеба в Казани. Еще я участвовал в проекте на канале СТС «Всё по-нашему», где мы делали музыкальные пародии на разных артистов, например на Диму Билана, группу «БиС», Леонида Агутина, но, тем не менее, продолжать жизнь с пародией у меня в планах не было.
Есть ли перспективы для молодых людей, которые идут в оперное искусство?
Если молодой певец выбирает это искусство ради денег, чтобы купить себе яхты и дома, то опера будет не совсем верным решением. То есть вообще в мир театра идти ради денег не есть хорошо. Нужно понимать, что ты умеешь и чего хочешь в принципе от профессии. Искусством надо жить и влюбиться в это. Легких денег не бывает нигде, но если человек талантлив, у него хорошие голосовые данные, он трудолюбив и ставит себе правильные цели, то хорошие гонорары придут сами собой.
Скажу за себя — меня все устраивает, но я делаю только первые шаги и мне еще работать и работать, учиться и учиться. От себя молодым ребятам хочу посоветовать не сомневаться в том, что они делают. Потому что не многие в России и Казани идут в оперное искусство, потому что считают его не нашим искусством, а саму оперу — скучной. Но я соглашаюсь и с тем, что до классической музыки надо дорасти и понимать.
Какие произведения вы слушаете чаще всего? Есть ли среди них татарская музыка?
В моей семье не было музыкантов, но любовь к музыке, к народному искусству и фольклору очень большая. Мама и папа очень любят петь и любят музыку в целом.
А слушаю я все и вся, по ряду обстоятельств я слушаю классическую музыку, потому что мне приходится учить партии. Но я обожаю и популярную музыку, в том числе российскую эстраду и татарскую, у меня много знакомых коллег, за карьерой которых я слежу. Например, это Раяз Фасихов, Филюс Кагиров, Ришат Тухватуллин, девчонки наши — Эльмира Калимуллина, Алина Шарипжанова — и многие другие. Приезжая в Казань, слушаю радио, мне интересны тенденции. Я считаю, что музыкальное татарское искусство и эстрада растет.
На какой мировой арене вы хотели бы спеть?
Конечно, одним из крупных театров является «Метрополитен-опера Хаус» в Нью-Йорке — это самый крупный по вместимости оперный театр в мире, хочется и там когда-нибудь спеть, да и просто продолжать хорошо делать свою работу по всему миру.
Нет комментариев-