— От идеи, написания сценария до старта съемок фильма прошло года два. За это время в сотрудничестве с режиссером Фаридом Бикчентаевым вы даже выпустили одноименную постановку в театре Камала. Вот в феврале прошли первые шесть съемочных дней. Что дальше?
— Есть зимние эпизоды, которые мы и отсняли в Заинске, но большая часть — сцены летнего периода. Предстоит еще 25 съемочных дней, которые мы планируем запустить с 19 мая. И самое сложное впереди.
По отснятым дням хочу подчеркнуть, что глава Заинского района Разиф Каримов прирял нас с трепетом, с большим уважением, оказав огромную помощь съемочной группе. Проживание и питание 30 человек — это непросто и серьезные вложения, но они поддержали нас, и мы с удовольствием снимали.
Я сразу сделаю ремарку, напомнив, что изначально это был киносценарий, который по просьбе Фарида Бикчентаева был адаптирован для театральной сцены. Теперь же мы снова сценарий очень сильно переработали, так что, когда зритель посмотрит фильм, это будет совершенно другое произведение, как мне кажется. Хотя начинка — это семья Сулеймановых, в которой происходят эти события.
— Какие самые сложные сцены, эпизоды?
— У нас есть две непростые сцены. Одна очень многочисленная мизансцена — это свадьба, где задействованы будут порядка 80 человек. А также сцена Сабантуя, естественно. Но мы обойдем эти сложности как-нибудь. Есть сцена так называемого ындыра — это в татарской деревне задняя часть двора, где хранится хлам и отдыхают люди, может быть, сейчас современная молодежь жарит шашлыки. Есть в общем такие сценически сложные вещи, которые этим и интересны, и мы хотим их победить.
В целом татарское кино и частично мои проекты тоже застряли в так называемом «посидели-поговорили»: два человека сели за стол, поговорили, потом переместились на скамейку — поговорили, потом они медленно идут по деревенской улице и тоже говорят… То есть такая ленивая статика. Мне лично это надоело, с этим надо бороться, должно быть очень много движения, правильно расставленных мизансцен, поэтому я не стесняюсь, иногда требую, чтобы у нас были московские специалисты, работающие на больших проектах. Ведь если мы сейчас смотрим российское кино, оно действительно далеко очень ушло, оно на уровне американского — это точно. При этом мы пока чего-то сами стесняемся. «Лед-2» я смотрел, очень крутая картина, которая иногда даже удивляет: почему они не выдвигаются на «Оскар»?..
— То есть «Исенмесез?!» вы будете стараться именно технически снимать по-новому?
— Мы хотим, чтобы к нам приезжала и экранная супертехника, которая может делать телескопически красивые вещи, и (в разумном количестве) коптеры и роботы, которые стабилизируют камеру. Будем стремиться.
— Вы обозначили массовые сцены, где будет до 80 участников. Сколько всего будете человек задействовать — не меньше ста, получается?
— Для меня это будет первая такая масштабная картина. Если посчитать всех, в кадре будет 34 актера. Это для меня очень много. Я никогда не снимал таких массовых фильмов, у меня максимум было человек 6. Мое кино авторское, я вообще близок к камерному кино. Мик Каурисмяки для меня кумир, который подсказал мне, как можно создать татарскую картину с небольшим бюджетом, когда у тебя один-два актера. «Куктау», мне кажется, пример этого режиссера, когда я подглядывал за ним.
Не буду стесняться, и Мансур Аязович (Мансур Гилязов, сценарист фильма — Ред.) очень хочет, чтобы это произошло — чтобы картина стала кассовой, прокатной. Хотя бы в узкорегиональном прокате, чтобы люди пришли на нее.
Как ни странно, кстати, хотя мне говорили, что на «Байгал» народ не ходит, оказывается — ходит! Я лично всегда встречал полные залы, причем не видел в этих залах детей, школьников, которых из-под палки пригнали. Люди сами с интересом ходят на национальное кино — они удивляются, что оно есть.
— Расскажите о съемочной группе и актерском составе.
— Приглашены актеры из шести национальных театров Татарстана и Башкирии. Инсаф Фахрутдинов из Набережночелнинского драмтеатра сыграет главную мужскую роль — врача Тамерлана Исламова, Расима Гайфуллина из уфимского театра «Нур» — главную женскую, супругу главного героя, Фариду, также доктора. Сценарист картины — Мансур Гилязов, с которым мы уже работали.
Достаточно сильный у нас оператор Павел Трубников из Москвы приехал. Мы вместе с ним учились во ВГИКе, он много работает на российских картинах, но мне удалось все-таки его убедить, что нужно приехать на мою картину, потому, что она лично для меня очень важна. Когда тебе исполняется скоро 50 лет, самый главный подарок — хочется сделать какой-то искренний и откровенный фильм. Не побоюсь даже этого слова, о себе, о своем народе, о нас. Много очень снято материала, картин, документальных фильмов, а самое главное ведь оказывается то, что ты нужен здесь. Если снимаешь кино, так снимай его татарским. Вот это очень важно для меня, и в этом, наверное, самая главная особенность этого проекта.
Многие актеры обижаются. Я говорю: «Ты татарского не знаешь». Нет, говорит, знаю. Знаешь, но говоришь с акцентом, отвечаю. А это должна быть искренняя по-настоящему татарская картина, которую хотелось бы показать миру. Очень бы хотелось снять так, чтобы люди узнали себя, чтобы это был фильм о реальности.
Еще многие говорят: «А зачем ты делаешь татарскую картину, у тебя потенциальный зритель — 1000 татар, которые потенциально могут прийти в кино и то не придут». На самом деле, меня это не должно интересовать. Фундаментально должны быть татарские картины в мире. И в мировом кинематографе татарское кино на родном языке должны быть. Мне кажется, это принципиально нужно.
— Кто еще из актеров? Их, вы сказали, все-таки 34, а не двое главных, которых вы назвали. Как проводили кастинг?
— Я в этот проект осознанно не хочу брать суперзвезд, особенно российских, потому что звезда перетягивает. Этот фильм на языке обычной жизни, я и актеров таких подбирал, что некоторые даже удивляются, как они похожи на простых людей. А я говорю: «А на кого они должны быть похожи?..»
Новизна лиц — это и главный герой тоже, хотя я кастингов по сути не проводил, прицельно приглашал конкретных актеров на конкретную роль. Если брать казанские театры, то почти никого не взял. Но все же летом будет сниматься Гузель Гульвердиева (из театра Камала). Я очень хочу с ней поработать, она очень приятная девочка.
Но кастингов по сути я не проводил, прицельно приглашал на конкретную роль конкретного актера. Сценические пробы были только, когда не удавалось определиться с персонажем по образу актера. Например, на роль заболевшего Самата так был выбран актер Альметьевского драмтеатра Рамиль Минханов — сам пришел. Но к настоящему времени процентов 20 актеров еще тасуем, до мая есть время.
Но дело даже не в актерах, а в самом сюжете. Если его правильно выстроить, то, конечно, бомба будет. Таких картин у нас еще не было. Будет много откровенного: и разговоров, и действия, и все, что там происходит. Сюси-пуси закончились для меня. Если мы задаем вопрос татарской нации: «Живы ли вы?», так и получайте ответ. Давайте, посмотрим серьезно на себя со стороны, что мы делаем на самом деле, что мы говорим. Картина ведь об этом, а не о спасении конкретного больного. О том, что главный герой самого себя спасает и дает другим пример того, что как мы себя должны вести.
Я искренне хочу сказать, если я татарин, я должен что-то очень татарское сделать, тогда меня можно назвать татарским режиссером. И татарским режиссером, наоборот, нельзя называть человека, который снимает обычную русскую картину. Какой же он татарский режиссер, если ему дали денег в Москве, вот он и снимает?!.
— Если говорить о прокате и широкой публике, предполагается ли перевод и какой — подстрочный или дубляж?
— Опыт с «Байгалом» показал, что самый удобоваримый вариант — субтитры. Если ты делаешь такую картину, ее хотят посмотреть люди, которые понимают татарский. Субтитры — это фестивальная форма, которая в то же время и для телевидения хорошо подходит. Даже если такое кино смотрят люди, которые знают только русский язык, они тоже специфические, так я их назову. Им интересно смотреть именно такое кино. Если интерес проявит широкий зритель (и дай бог, такое тоже бывает), тогда может быть, для проката сделаем дубляж, как в «Байгале». Это вопрос двух дней.
Если сделать дубляж сразу, татары возмущаются: «Мы не слышим своего родного языка», поскольку сверху русский. И у них такое ощущение, что татарский есть, но ему не дают пробиться на экран. Так что пусть звучит татарский с субтитрами — это будет органично. Дальше — любой язык, хоть турецкий.
— Какой у фильма бюджет?
— Сумму, которую мы запрашивали, снизили ровно наполовину, так что мы работаем с 50-процентным бюджетом сейчас. Но мы и за это спасибо говорим. Все-таки финансировал сам лично Президент Татарстана Рустам Минниханов. Так что бюджет очень ограниченный, но мы постараемся все правильно тратить. Дурака не будем валять и обязательно закончим — тут уж как-то шансов нет завалить.
Частенько так бывает, начинаешь картину, а ты не только режиссер, но еще и продюсер, еще и деньги выбиваешь, еще и стулья таскаешь, потому что их нет. И в результате подходишь к актеру пустой — тебя нет. Стартовые деньги у нас есть, и мы набрали команду, притом очень сильную. И я вижу, что эта команда начала «поднимать» режиссера наверх — чтобы он спокойно отработал. Потому что когда победим — все победим, но если будет поражение, то во всем будет виноват только режиссер.
И у нас есть министр культуры, которая, я думаю, нас не бросит, если будет хороший киноматериал. Во всяком случае она нам сказала: «Ребята, самое главное — привезите хороший, качественный киноматериал. Хорошая актерская игра, хороший сюжет, чтобы все было в фокусе». А дальше, если есть материал, я думаю, что пирог испечь получится. То есть, сейчас на съемки у нас деньги есть, а вот на постпродакшн, продакшн, еще далеко… Я думаю, найдутся, если будет хороший фильм.
— Когда можно будет увидеть трейлер фильма?
— Сдача фильма — в конце марта — в апреле 2021 года. Трейлер увидите, думаю, в апреле этого. Нужно показать материал, может, кто-то будет заинтересован в партнерстве. Кино — это такая громкая вещь, что, может быть, во имя имиджевых вещей после выхода трейлера кто-то нас поддержит.
Нет комментариев-