Вкусная еда, добродушные искренние люди, кавказская экзотика, местные правила. Но грязные улицы, беспорядочная парковка, самострои, бесшабашные водители. Все это Махачкала, в которой побывал корреспондент Sntat. Почему дагестанцы любят своего муфтия и как казанского журналиста чуть не увезли люди с автоматами, читайте в нашем обзоре.
Под влиянием Ахмада-хаджи
В Махачкале я был два дня. Ездил, понятно, не просто так, а по делам. В столице Дагестана презентовали новинку — изданный на русском языке сборник хадисов «Сахих аль-Бухари» (в версии Умара Дияуддина ад-Дагестани). Книга издана в Татарстане, подготовлена совместными усилиями татарстанских и дагестанских богословов. Горцев знакомил с ней муфтий Татарстана Камиль Самигуллин.
О том, как дагестанцы вытягиваются по струнке перед своим муфтием Ахмадом Абдулаевым, мы уже писали ранее.
«Это они выражают свое почтение перед шейхом», — объясняет мне этот жест руководитель медиахолдинга при Духовном управлении мусульман Республики Дагестан Наира Махмудова (по сути, она пресс-секретарь в муфтияте).
Авторитет Ахмада эфенди действительно высок. В кавказской республике проживают немало его мюридов – учеников-последователей. И своему шейху они смотрят буквально в рот. Для них он важнее министров, главы республики и любого топового чиновника. Не будет преувеличением, если скажу, что он для них по значимости вроде отца, только духовного. Поэтому после презентации между двумя мужчинами произошел небольшой спор, кто повезет муршида на обед. Как эмоционально, размахивая руками, спорят дагестанцы, думаю, знают многие.
Поэтому не стоит удивляться, когда руку муфтию целуют не только обычные «смертные», но и высокопоставленные мужи. Сколько у него точно адептов, знает только Аллах.
Сам Ахмад-хаджи был учеником Саида Чиркейского (Ацаев), убитого в 2012 году. Тот был шейхом одной из суфийских ветвей школы Шазалия. Собственно, его мюриды много лет фактически управляют дагестанским муфтиятом. И за годы шазалийский тарикат стал, пожалуй, самым крупным в регионе.
При этом Абдулаев частенько подчеркивает, что среди учителей дагестанцев были и татарско-башкирские ученые — Зайнулла-ишан Расулев, Баязит хазрат Хайруллин и другие имамы.
Сегодня большинство мечетей региона подчиняются Духовному управлению мусульман Дагестана. Однако остаются и «дома Аллаха», которые сохранили свою независимость от официального духовенства. В муфтияте утверждают, что это, как правило, «ваххабистские» мечети и они находятся под особым надзором правоохранительных органов.
Как жена муфтия баллотировалась в президенты РФ
В конце 2017 года вся страна узнала жену дагестанского муфтия — Айну (Патимат) Гамзатову. Впервые в истории нашего государства мусульманка, носящая платок, выдвинула свою кандидатуру на пост президента России. Эту новость горячо обсуждали СМИ, соцсети и телеграм-каналы. Впрочем, она сама связана с миром медиа — руководила сайтом «Ислам.ру» и газетой «Ас-Салам». В январе 2018 года Центризбирком принял ее документы, а позже отказал в регистрации с дежурными формулировками.
«На самом деле, она и не рассчитывала стать президентом, — говорит наш собеседник, близкий к семье муфтия. — Была цель сломать некоторые стереотипы и показать, что дагестанские женщины, практикующие мусульманки — люди активные, способные на подвиги и не боятся возглавить огромную страну. И она сделала большой вклад в то, чтобы в российском обществе начало меняться отношение к исламу и мусульманкам».
Кстати, дагестанцы весьма болезненно воспринимают попытки «федералов» показать забитых женщин Кавказа, их отсталость. По словам Махмудовой, к ней нередко обращаются из Москвы с просьбами свести с людьми с интересной судьбой. Наира, в свою очередь, просит, чтобы они показали и православную и иудейскую общины Дагестана, делится контактами. Но в итоге на центральном ТВ и популярных YouTube-каналах все равно выходят сюжеты о бесправных женщинах Дагестана, чуть ли не содержащихся в гареме, и их мужьях-абьюзерах.
«Подходишь к девушке и просишь телефон ее отца»
Действительно, многоженство (чаще всего двоеженство) имеет место в дагестанском обществе. Но большинство мужчин все-таки предпочитает моногамную семью.
«Слышала, что у вас в Татарстане такое тоже бывает. И у вас проблема в том, что первая супруга не знает о наличии второй. О второй почти никто не знает. У нас же, как правило, никто не скрывает вторую жену», — продолжает Махмудова.
Иногда родители второй жены, выросшие в городах, впитавшие в себя советские и европейские нравы, бывают не готовы к тому, чтобы у их зятя была еще одна жена. В таких случаях вторые тесть с тещей остаются не в курсе о наличии второй семьи у человека.
Кстати, о женитьбе. Конечно, молодежь сейчас зачастую знакомится в учебных заведениях, на работе, на улице или в интернете, завязываются отношения, создаются семьи. Впрочем, не ушли в прошлое и случаи, когда за молодых решают родители: две семьи договариваются породниться, спрашивают мнение парня с девушкой и, если они не возражают, начинают готовиться к свадьбе.
«У нас нередко знакомятся так, — рассказывает сотрудник муфтията Хамзат. — Ты увидел где-то красивую девушку. Подходишь к ней и просишь телефон ее отца. Она видит, что парень, вроде, неплохой; раз просит номер родителей, значит, у него серьезные намерения. И если он ей с первого взгляда понравился, то дает телефон папы. А дальше уже общаешься с ним. Не знаю, принято ли так у вас в России».
К слову, нередко в речи своих собеседников я отмечал деление на Дагестан и Россию. Все прекрасно понимают, что республика — часть Российской Федерации, никто и не мыслит о политическом отделении региона от большой страны в отдельное государство. Но, говоря так, они вкладывают в свои слова некоторую «особенность» родной республики. Аналогичные примеры — «Москва и Россия», «Крайний Север и Большая земля».
При этом мне Дагестан показался более экзотичным местом, чем, скажем, Украина или Казахстан. Но последние две уже 30 лет как независимые государства.
Хорошая Махачкала
Сама же Махачкала у меня оставила двойственное впечатление. С одной стороны, для крупного города в дагестанской столице непривычно легко дышится. Причина тому — здесь не так много крупных промышленных предприятий, которые бы загрязняли атмосферу, и удачное географическое положение: город находится между Каспийским морем и горами. Постоянно дующий ветерок не дает скапливаться смогу.
Кроме того, после снежно-слякотной Казани в Махачкале действительно чувствуется юг. Снега нет. Зеленые газоны. Лужи отсутствуют. Как сообщил Хамзат, этой зимой все же снег был и пролежал довольно долго. Но в марте он уже сошел.
Местные жители здесь открытые, дружелюбные и радушные, даже полицейские (о них чуть ниже). К тому же местные продукты невероятно вкусные, не говоря уже о богатой кавказской кухне, о которой ходят легенды.
Мне как мусульманину приятно видеть, что в городе мечети находятся в шаговой доступности. Впрочем, в аэропорту, торговых центрах имеются молельные комнаты или уголки с постеленным ковриком для намаза. Довольно много мест общепита с халяльной едой. Даже когда в ресторане на всякий случай уточняешь, халяльная ли еда, они искренне удивляются такому вопросу. Также непривычно много женщин в платках.
Бескультурье вождения
С другой стороны… Здесь практически отсутствует всякая культура вождения. Конечно, мчащиеся на повышенных скоростях и беспорядочно сигналящих водителей можно встретить в любом городе. Но складывается впечатление, что их производством занимаются именно в Махачкале, а затем экспортируют в другие регионы. Проехать на красный свет, не уступить пешеходу, промчаться по тротуару — вполне обычное дело. Когда я переходил дорогу на зеленый сигнал светофора, некоторые водители машины с визгом притормаживали на перекрестке и недовольно гудели в свои клаксоны.
«Сейчас еще нормально ездят, — рассказывает мне уличный торговец овощами Салавутдин. — Пока камеры на дорогах не повесили, тогда вообще пешком невозможно было пройти».
Паркуются здесь тоже как попало. Могут легко заехать на остановку, на тротуар, во двор впритык к подъезду и там бросить свое корыто. Особо неприятно удивило, что махачкалинцы ставят их даже на детских площадках, втискивая свои средства передвижения между турниками, горками и песочницами (и тем, что от них осталось). Как и в Казани, такие горе-парковщики здесь тоже научились заранее скручивать номера.
Кстати, белые «Приоры» с тонированными стеклами и заниженной подвеской я не встречал. Хотя продукцию отечественного автопрома, в том числе и вазовские «Приоры» в Махачкале встречаешь чаще, чем во многих других городах.
«Наш» Здунов
Когда говорят, что основная проблема России — это дороги, то для Махачкалы это проблемище. Нигде в центре российских городов я не видел столь ужасного дорожного покрытия. Волнистые колеи на асфальте — это еще не самое страшное.
Также обращают на себя внимание грязь и мусор. Дороги и тротуары пыльные. Мусорные контейнеры и редкие уличные урны стоят переполненные.
«Не знаю, как с экономикой, но при вашем Артеме Здунове у нас стало еще относительно чисто, — отмечает продавщица в магазине Мисито. — Вы говорите, что контейнеры полные. Раньше знаете, сколько было этого мусора? Из-за мусора этих контейнеров не было видно».
Почему к Артему Здунову она применила слово «вашим», на всякий случай поясню. Артем Алексеевич, уроженец Казани, с 2014 по 2018 год был министром экономики Татарстана. Когда в Дагестан прислали главой Владимира Васильева, премьером республики стал еще один «варяг» — Здунов. За два года, наверное, не так много можно успеть сделать. Но, по признанию местных жителей, авгиевы конюшни в экономике он начал потихоньку расчищать.
Он добился не только увеличения субвенций из федерального бюджета, что должно понравиться местным, но и начал налаживать сбор налогов в республике, что безусловно понравилось Кремлю. Бюджет региона стал пополняться. Из Татарстана он перевез идеи по цифровизации экономики и системы управления. Глобальных подвижек за два года, конечно, никто не ждал от «технократа».
В итоге успешного чиновника в конце прошлого года назначили и.о. главы Мордовии (Здунов — этнический мордвин-эрзя). Кроме того, он женат на татарке, может быть, еще поэтому он «наш». В целом уроженец Казани оставил о себе положительное впечатление, не запятнавшего себя мутными схемами или сомнительными решениями.
«Артем Здунов не любит п...в [болтунов]», — так в народном фольклоре Дагестана метко характеризуют бывшего главу правительства РД. Если бы не мат, наверное, получился бы хороший предвыборный лозунг политика.
Ужасные дороги, безобразная застройка, немасочный режим
Кто проектирует улицы, кто утверждает строительство зданий, неясно. Но какой-то четкой градостроительной политики здесь незаметно. Пока в Казани или в Уфе идут баталии вокруг проектов генплана, в Махачкале продолжается безобразная застройка улиц. Застройщики не жалеют даже горы. Уже на их склонах появляются разнокалиберные коттеджи.
Надстроенные балконы к многоквартирным домам, пристрои на первых линиях центральных улиц, невнятные шалманы посреди тротуаров, какие-то самострои — вполне себе обычная картина. Похоже, никто здесь за этим не следит.
Как никто не следит и за внешним обликом торговых центров. Они беспорядочно облеплены яркими вывесками, баннерами, растяжками. Нет единого стиля. Подобные я наблюдал лет пятнадцать назад в Казани и в Уфе.
Нет здесь и привычных «Пятерочек» или «Магнитов». Либо этих сетевиков не пускают в республику, либо они сами сюда не стремятся войти. Зато весьма распространена местная сеть супермаркетов «Зеленое яблоко».
Банковской картой далеко не везде можно рассчитаться. Просят заплатить за товар или услугу либо наличкой, либо переводом на счет.
По пути из аэропорта бросаются в глаза пустые придорожные баннеры. Вероятно, с рекламодателями туго. Только ближе к городу появляется реклама на них.
«Доступная среда» говорите? Нет, не слышали. Здесь мало где увидишь пандусы, подъемники для инвалидов или мамочек с колясками.
Хоть коронавирус не побежден, практически никто в Дагестане не носит масок. При этом в прошлом году именно в этой республике были самые жуткие цифры по заболевшим ковидом и умершим от вируса. Ни в отеле, ни в магазине, ни в мечети, ни в общественном транспорте вы не найдете людей, защищающих органы дыхания от Covid-19 и прочей заразы. При этом практически везде висят предупреждающие надписи, что вход строго в маске, а нарушителей не обслуживают и штрафуют. На меня, надевающего маску, смотрели как на инопланетянина. Лишь только в аэропорту, когда я улетал обратно в Казань через VIP-зону, служащие хаба носили маски, не всегда натянутые до носа.
«У нас работа такая»
Непривычно видеть в городе и полицейских с автоматами. Кстати, не избежал общения с ними и я.
Молодой человек, покажите ваши документы, — подозвал меня человек в бронежилете в камуфляже и с автоматом.
— На каком основании? — интересуюсь я.
— Операция… (неразборчиво).
— Простите, какая операция?
Собеседник опять назвал какое-то непонятное мне слово, вероятно, аббревиатура.
— А вы кто? — дальше спрашиваю я.
— Сержант полиции [опять неразборчиво], — ответил незнакомец. Я надиктовал супруге голосовое сообщение через WhatsApp то, что услышал.
— Покажите, пожалуйста, сначала ваши документы, сержант полиции, — попросил я.
— Зачем? Я вам представился.
— Этого недостаточно. Я не вижу вашего жетона с номером, вы не показываете мне документы, — отвечаю ему.
— Пройдемте к машине, — настойчиво потребовал он.
— Вы не показали мне документы.
Мужчина в камуфляже недоуменно и слегка растерянно смотрел на меня. Тем временем подошел человек в полицейской форме, с нашивкой «Полиция».
— В чем дело? — спрашивает второй. — Куда идете? Чем-то помочь вам?
— Я шел по улице из гостиницы в магазин. Неизвестный мне человек с автоматом и в камуфляже в центре Дагестана спрашивает у меня документы и требует пройти к машине, — отвечаю ему. И параллельно начинаю записывать весь разговор на видео.
— А почему не показываете документы?
— Потому я не увидел его документов. И нет никаких опознавательных сообщений, не вижу номера.
— Если не показываю, значит, не положено, — вмешался первый.
— Давайте я покажу свой документ, — он открыл передо мной служебное удостоверение. Я зачитал вслух. И показал свое журналистское удостоверение. Полицейский записал мои данные себе в блокнот.
— Вы журналист?
— Да, из Казани.
— А что у нас делаете? – второй полицейский несколько смягчил тон. – О чем писать собрались?
— Приезжал к вашему муфтию на презентацию книги. Да и в целом посмотреть город, людей.
— А вы всем так не доверяете?
— Незнакомые люди с оружием в руках без опознавательных знаков не вызывают у меня большого доверия.
— Вы ходите на телефон все снимаете, сам грязный какой-то, - неожиданно вставил первый полицейский. – В центре нашей столицы находитесь, между прочим.
— Спасибо, конечно, на добром слове, - я осмотрел себя. Мои ботинки, черные джинсы были серыми от пыли и грязи. – Такой уж у вас центр города. Отошел на пару сотен метров от гостиницы – и вот результат.
— Ты зачем это все на камеру пишешь? Выложить куда-то хочешь?
— Для собственной безопасности и себе на память.
— Давай пройдем к машине, и ты удалишь видео, - максимально добродушно попросил второй полицейский. – А то выложишь еще в соцсетях. Это же незаконно. Мы будем привлекать юристов. Зачем тебе это?
— Вообще-то я не собирался никуда выкладывать. Но теперь уже возникло некоторое желание. Мы находимся в общественном месте. И имею право снимать в рамках своей служебной деятельности.
В итоге, договорились, что я не выкладываю никуда видео, а они ко мне вопросов тоже не имеют. За пару минут общения грозные дядьки в форме превратились в милых дружелюбных парней. Не удивился бы, что, поговорив с ними еще минут пять, они бы позвали к себе домой есть шашлык из свежего барашка.
— Брат, ты на нас не обижайся, — сказал на прощание второй полицейский. — Сам знаешь, у нас работа такая, никому не делаем плохо. Много случаев бывает всяких, должны предотвращать. А вообще приезжай к нам в Дагестан еще. Сам увидишь, народ у нас добрый.
Поеду ли еще раз в Дагестан? Пожалуй, да. Если после этого материала пустят. Высокие горы с отвесными скалами, воспетые классиками, каньоны, водопады, прозрачные озера, Каспийское море и просто аутентичные села пока остались без моего внимания.
