Кисть-перо художника рисовало на белоснежном листе шамаиль. Но шамаиль так и остался незавершенным… Мы же знаем наше прошлое – татарская история, со всеми ее алфавитами-медресе-мунаджатами-шамаилями – обрезана, срублена… поэтому и судьба шамаиля была заранее известна – он не будет доделан. Но очень хотелось поверить в чудо. Естественно, чуда не произошло и шамаиль не родился, «художник-перо» замер, затих. Хоть песня завершилась на мажорной ноте, а после, во время обсуждения, Мубай даже дважды спел ее, чтобы доказать – здесь все хорошо заканчивается, все не так печально, но мажорные ноты в душе так и не зазвучали. Мол, на репетициях все было «мажорнее»… Но на премьере почему-то преобладал минор.
Второй проект «алифовцев»
Речь идет о хореографическом спектакле «Шамаиль» творческого коллектива под руководством Туфана Имамутдинова. Премьера прошла 13 мая в казанском культурном центре «Московский». Спектакль шел 40 минут.
Это второй проект команды-создателя хореографического спектакля «Алиф».
В основу хореографического спектакля взят шамаиль «Аллах любит прекрасное». Шамаиль был создан народным художником Татарстана, каллиграфом Владимиром Поповым. Работу художника зрители могли увидеть в фойе.
Сейчас Владимиру Попову 94 года. Он лауреат Государственной премии имени Габдуллы Тукая. Своими работами он известен также и в исламском мире.
Автор идеи и режиссер хореографического спектакля «Шамаиль» – Туфан Имамутдинов. Хореограф – Нурбек Батулла. Композитор – Эльмир Низамов, куратор и хореограф проекта – Анна Гарафеева, художник – Лилия Имамутдинова.
Туфан Имамутдинов – единственный в Татарстане режиссер, чьи спектакли дважды номинировались на национальную театральную премию «Золотая маска». Единственный татарский режиссер, чей артист получил эту награду.
Импровизированное представление перед зрителем создавали три человека – танцор Марсель Нуриев, певец Мубай, то есть Ильдар Мубаракшин, и звукорежиссер Ильяс Гафаров. Авторы заранее подчеркнули, что спектакль строится именно на импровизации.
Пиар и мечта
На сцене наклонная конструкция – символический белый лист, символический холст. Хотя это, видимо, не бумажный лист и не холст – а стекло – как в искусстве шамаиля… Художник-перо – в муках творчества. В его движениях в формате современного танца видим эти его мучения, поиски, достижения и подавленность. Он встает, садится, падает, карабкается, ходит на четвереньках, ползет, катится… А зритель – жертва пиара – ждет, когда же он красками начнет рисовать реальную картину-шамаиль.
Читаем на специальном сайте проекта: “Танцовщик, используя различные части тела, взаимодействует с холстом и красками. Холст размером 5х2 метра расположен на авансцене и представляет собой прозрачное стекло. Сам акт создания картины происходит в непосредственной близости от зрителей, чем достигается эффект присутствия при создании полотна. Он является своеобразной кистью художника, который пытается найти тот единственный точный образ для своей картины”. Тут же четко обозначено, чье творчество легло в основу проекта: “Искусство Владимира Попова – явление уникальное и не имеет прецедентов”.
Обещали «акт создания картины»? Обещали! Где же картина? В начале спектакля в трех углах наклонной конструкции стояли три емкости с краской. Первую танцор-художник, после того как обмакнул свои руки в краску и провел ими по телу, оставляя влажные следы-знаки, вылил на полотно – краска стекала вертикальной линией. Допустим, это алиф. Да, алиф. Первая буква алфавитов мира. Название первой работы этой команды. Мы также знаем, что должно быть в «создаваемом» шамаиле: «Аллах любит прекрасное». Краску из второго сосуда художник выплеснул движением вверх – черная краска, столкнувшись с белой поверхностью, «взорвалась» сотнями брызг. Словно клякса на белой бумаге. А сосуд на верхнем левом углу художник опрокинул на себя. На свои длинные волнистые красивые волосы. «Все-таки пролил», – сказала моя дочь, сидевшая рядом, – подросток, который мечтает стать художником. Краска по наклонной поверхности стекала вниз. Вместе с краской скользнул вниз и сам художник… и затих. Всё… Всё.
На холсте 5х2 метра каждый увидел то, что хотел увидеть. Кто-то не увидел ничего, а пережил состояние, похожее на медитацию.
Да, тот, кто смотрел, видит: стиль Попова, почерк Попова. Художник, который несколькими годами ранее за активную работу в искусстве шамаиля получил Государственную премию имени Габдуллы Тукая.
Форум татарской молодежи приумножает толерантность
Почему Попов? Думаю, одна из причин – в гранте. Потому что цель постановки – “посредством разных форм искусства – живописи, музыки, танца – создать спектакль, где будут задействованы люди разных национальностей и религиозных конфессий, что позволит разрушить этнические и языковые барьеры между людьми и повысит толерантность в обществе”.
А вот определение его социальной значимости: “В эпоху тотального разделения культур, народов, религий на «своих и чужих» уместно показать уникальный опыт России в мирном сосуществовании различных культурных, духовных течений. Все они не только мирно живут и соседствуют в одном пространстве, но и взаимно дополняют, обогащают друг друга. Опыт русского художника Владимира Попова в мусульманском художественном направлении – шамаиль должен служить ярким примером такого взаимодействия. Искусство Владимира Попова в области татарского шамаиля – явление уникальное и не имеет прецедентов”.
Одним словом, спектакль профинансирован фондом грантов Президента России. То есть 1 477 000,00 рублей, предназначенных для проектов в области культуры и искусства, были переведены «Форуму татарской молодежи» и Форум, взяв этот проект под свое крыло, прилагает большие усилия в деле увеличения степени «толерантности» в обществе.
Ребята молодцы. Если после реализованного на чистом энтузиазме первого проекта смогли получить самую крутую российскую театральную премию – «Золотую маску», то ко второму проекту им удалось добыть деньги из федерального фонда.
Мажор и минор
Теперь перейдем к сути спектакля. Что лично я увидела в финале? «Смерть» художника и недоделанную картину. И как замолкли сопровождавшие «художника» в течение всего творческого процесса мунаджаты – затихла, покинула художника опора, поддержка голоса «небес»…
Художник-перо для меня – наше национальное искусство. Все жанры и все форматы. Наше национальное аутентичное искусство. Мы его возрождаем, обновляем, стараемся совершить ренессанс – хотя нет, даже и не стараемся, а верим, убеждаем себя – вроде бы оно обновляется, обманываем себя… На словах – мажор. Но это лишь слова. Мы уже не можем возродить однажды оборванное, отрезанное. Можем создать что-то на него похожее, то, что напоминает его. Но это – не то искусство. Это как на здании «Тюбетейки» у Московского рынка вместо уникального орнамента приклеить фотообои. Как для татарского танцевального костюма национальную вышивку заказать в Китае.
Ребята ясно сказали – нашего аутентичного национального искусства больше нет. Его исчезновение зависит от исторических причин. Татары ведь сами говорят: «Отрезанный ломоть к хлебу не приклеится». А мы тут пытаемся приклеить то, что многократно порублено и раздроблено на куски – пятьсот лет назад, сто лет назад. Якобы «оберегаем целостность матрицы». Не трогайте – это наш шамаиль, его делали наши предки, его делал Урманче; не трогайте, это наш Моң – его пели наши бабушки; не трогайте – это наша национальная песня, вон ту пел Тагир Якупов, а эту прославил Салават, не перепевайте... Не трогайте, это наш литературный язык – не говорите на нем с акцентом...
...Да, картина не была завершена. Захотим – в этой кляксе увидим птичку с клювом, захотим – увидим еще какие-то знаки. Я увидела недоделанную картину.
Точно так, как сказал Тукай:
“Кайтмады үч, бетте көч, сынды кылыч — шул булды эш:
Керләнеп беттем үзем, дөньяны пакьли алмадым”.
Хотел я мстить, но ослабел, сломался мой клинок,
Я весь в грязи, но этот мир очистить я не мог. (Перевод С. Липкина).
Правда, сын народного писателя Ильдара Юзеева, кинорежиссер Салават Юзеев пока на позитиве. Самую импонирующую мне версию оценки увиденного он сформулировал в одном предложении: «Это очередная работа из серии «Татары, проснитесь!»
Да, соглашусь. Если увиденное дало возможность протестовать, спорить, ругать, и в ней даже заметили попытку посягнуть на матрицу – это же очень хорошо. Значит, возможно, тот художник и не умер вовсе. Может быть, он еще и встанет, доделает свой шамаиль…
Ребята сделали очень смелый шаг – эти свои мысли они объяснили, связав с участком самым тонким, готовым вот-вот взорваться, – со связанной с религией шамаилем. Туфан, Эльмир, Ильяс, Нурбек, Марсель, Мубай. Соратники, единомышленники ребят, вдохновители – Анна Гарафеева, Лилия Имамутдинова и Алена Батуллина.
А ведь взрывались на темах, связанных с религией. Тут невольно вспомнились танец живота татарской певицы на фоне Белой мечети в Булгаре и «халяльная купель» на крещение от Зульфата Зиннурова…
Каким окажется судьба этого проекта – неизвестно. Пока ребята также занимаются продвижением «Алиф». Показали на театральном фестивале в Азербайджане, затем их ждут в Питере.
Не отходите от центра, ребята!
Как я уже говорила, премьера проходила в культурном центре «Московский», что находится в Московском районе Казани. Это бывший ДК им. Урицкого. Я категорически против того, чтобы премьеры связанных с национальным искусством постановок проходили в стороне от центра города. Ухода национальной культуры из центра Казани допускать нельзя! Казань – это наш собственный город. Место татар – в самом центре столицы Татарстана. Премьера должна быть нигде, кроме центра города. Это потом она может повторяться в любом культурном центре, в каждом сельском клубе. Но первый раз – только в центре.
Нет комментариев-