– Оксана Вячеславовна, спасибо, что нашли время для интервью. На этой неделе педагогические работники праздновали День учителя. Но еще весной все наше общество столкнулось с пандемией Covid-19. Наверное, педагоги в большей мере на себе это ощутили. Как вы пережили процесс перехода на дистанционное обучение?
– Дистанционная учеба как одна из форм обучения, наверное, может существовать. Но то, что у нас произошло в четвертой четверти, в апреле-мае, – это был форс-мажор. Это был даже не дистант.
У нас много электронных платформ, с которыми мы работаем, но в каждой из них есть свои особенности. Дети и родители столкнулись с тем, что есть масса вариантов и их все нужно быстро освоить. Не только учителя должны были сориентироваться, как лучше и эффективнее преподавать, но родители и дети должны были стремительно окунуться в цифровые технологии и как-то выжить.
Оказалось мифом, что наши дети лучше разбираются в технологиях, чем взрослые. Я, например, должна была объяснять пятому, девятому, десятому классам, как им работать с платформой. Есть, конечно, продвинутые ребята, которые подсказывали. Но этот период стал большим испытанием для всех нас.
– Прошло лето, начался новый учебный год. Сейчас что-то изменилось?
– К единому знаменателю мы так и не пришли. Нужно отдать должное тем, кто занимался разработкой платформ в период пандемии, но мы опять имеем вариативность.
Самая большая проблема того форс-мажора, с которым мы столкнулись, состоит в том, что если ребенок не умеет учиться, то у него опускаются руки, потому что он не успевает прочитать, написать, не видит комментарии учителя. Сейчас дети резко делятся на две группы – те, кто умеет учиться и самообразование для них играет важную роль в жизни, и те, кто ждет, когда им все расскажут.
Личный контакт учителя и ученика очень важен, необходима энергия, которую дает учитель. Учитель – это друг. Это тот человек, которым ученик восхищается, которого уважает, к кому прислушивается. А какие методики он использует – это важно, но дело десятое.
– А если вторая волна коронавируса снова приведет к дистанционному обучению?
– Не хотелось бы об этом думать. Будем учить. Мы уже знаем свои ошибки.
– Как в школах соблюдаются требования Роспотребнадзора?
– Обязательно соблюдаются, потому что мы отвечаем за здоровье наших детей, наших близких. Учитель, находясь у доски далеко от детей, может снять маску, но приближаясь к ученикам ближе чем на метр, должен ее надеть. И по школе учителя ходят в масках, потому что может подойти любой ученик, чтобы задать вопрос.
И у нас есть дети, которые всегда в масках. Видимо, им родители внушили, что это важно. В этом смысле дети очень внушаемы. Ученики привыкли мыть руки, но, конечно, учитель должен об этом напоминать.
– Расскажите, как ваши ученики сдают ЕГЭ, сколько у вас стобалльников? И каково ваше отношение к единому государственному экзамену?
– У меня три стобалльника. Я в основном работаю в физико-математических классах. И ученики этих классов сдают русский и литературу на сто баллов. ЕГЭ по русскому языку сдают все, и это правильно. Все должны быть грамотными.
Моя самая большая гордость – это то, что мы научились учить детей. И поэтому две трети учащихся в классе сдают ЕГЭ на 85 баллов и выше. Они считаются высокобалльниками.
В ЕГЭ есть такая особенность – определенное количество заданий нужно выполнить за ограниченное время. И ты не можешь задерживаться. Если ты опаздываешь, то не успеешь проверить. А если не успеешь проверить, то недосчитаешься баллов. Вообще ЕГЭ проверяет стрессоустойчивость.
Я детям говорю: 30% вашей личной победы, набор тех баллов, к которым вы стремитесь, зависит от знания русского языка. А остальные 70% – это умение себя организовать, физическое состояние и стрессоустойчивость.
– Насколько профессия педагога сейчас востребована у молодежи? Приходят ли молодые учителя в вашу школу?
– К нам каждый год приходят выпускники вузов – один-два человека. А однажды к нам пришли девять человек, и мы очень радовались. Но другой вопрос, что не все задерживаются.
У всех, безусловно, разные причины, но огромную роль играет материальное обеспечение. Потому что если молодой человек получает зарплату 20 тыс. рублей в месяц и работает с утра до ночи шесть дней в неделю, то выжить ему очень сложно.
Но хочется еще два момента уточнить. Во-первых, если семья готова поддерживать, то у молодого человека или у девушки больше шансов остаться в школе. И, во-вторых, это призвание, которое никто не отменял. Вот я уже в шестом классе знала, что буду учителем литературы.
– Как сейчас обстоит ситуация с поборами в школе?
– История, связанная со сдачей денег, очень болезненная для всего нашего общества, и есть один минус у этих разговоров – принижение роли учителя.
Несколько лет назад мы узнали, что образование – это сфера обслуживания. И некоторые родители верят в это. Мне их искренне жаль, потому что такое отношение к учителю не дает возможность этой семье доверять, почувствовать, что не за деньги, а для их ребенка готовы сделать многое.
– Вы сказали важную вещь – потребительское отношение. Откуда оно возникло? Ведь в советские годы роль учителя была очень высокой.
– Мы говорим об идеологии в обществе. Сейчас государство обращает на школу внимание с точки зрения приоритетных позиций воспитания. Об этом много говорится, и мы приветствуем, что детей надо учить и воспитывать. Но что-то поломалось в период с 1990-го по 2020-й год.
Я знаю историю, когда девочка сказала учителю: «Чему вы можете меня научить, если ходите в таких сапогах?». Это было давно и не в нашей школе. Я помню, что учитель плакала, когда это рассказывала. Она ответила той девочке: «Подрастешь – поймешь, что ты потеряла».
– Откуда такое потребительское отношение у учеников к учителю, как вы считаете?
– Изменилось само общество. И, на мой взгляд, важность воздействия на человека через средства массовой информации неоценима. Ведь СМИ показывают нам, что хорошо, а что плохо. Если раньше это шло от традиции, то сейчас – от средств массовой информации.
Вот, например, когда детям нужно найти ответ на какой-то вопрос, они заходят в интернет и берут первый попавшийся. То есть критичность мышления не развита. Это приводит к тому, что непроверенную информацию ученик в этой большой паутине взял и воспринял как печатное слово.
У детей есть возможность услышать разные мнения, но разобраться в них они не могут, поэтому им нужен учитель и родитель как проводники по жизни.
– На уроке ребенок может пользоваться телефоном? Вы задали вопрос, а он погуглил.
– У меня был класс, который приучил не задавать очевидных вопросов, ответы на которые можно быстро найти в интернете. Например, я даю домашнее задание, прошу выяснить какой-то вопрос. И буквально через минуту, когда дети еще не успели записать задание, ученик поднимает руку и говорит, что знает ответ. Получается, что вопрос уже не актуален.
Мы же учим детей думать, а не просто искать информацию. И мне нужно сделать что-то, чтобы он этой информацией мог воспользоваться и понял, почему она ему нужна.
– А дети сейчас читают книги?
– С 1990 года я провожу анкетирование, мой учитель меня этому научил. По анкетам смотрю, что мои ученики читают. Я уже научилась составлять анкету, не используя прямые вопросы. Выяснила, что читает только четверть класса. Анкетирование я провожу уже 30 лет, то есть это уже долгий эксперимент.
У меня есть класс, где из 30 человек читает 11. Они не мыслят своей жизни без книг. Но это уникальный случай, обычно читают человек семь. Сейчас нашли повод сказать, что так происходит «из-за». Но ведь в 90-м году этот миф тоже существовал. Тогда это было «из-за телевизора».
Мне кажется, что у человека есть потребность видеть картинки, которые он сам создает. Кто-то больше любит смотреть кино, а есть дети, которые любят сами создавать эти картинки. Им дают сюжет, и они рисуют его у себя в голове. Здесь немаловажную роль играют особенности ребенка: когда он читает, что видит – буквы или образ слова? Думаю, что с этим многое связано.
И что значит – читать? Есть процесс получения информации, а можно читать, чтобы услаждать свою фантазию, свой эмоционально-духовный мир, чтобы переживать эмоции. Книги – это другое восприятие. В кино тебе режиссер показал, куда смотреть, а в книге автор этого не показывает. Мы книги перечитываем, потому что видим разное в них.
– Что вы можете посоветовать родителям?
– Родитель должен с ребенком разговаривать. Пошли вместе в кино не для того, чтобы поесть попкорн, а потом еще и поговорить после фильма. Это же очень важно.
Если с ребенком не разговаривать, то он правильный путь может и не найти. И чтобы найти ребенку правильный путь, у него должны быть люди, которых он уважает. То есть, чтобы человек вырос с нравственными установками, с возможностью быть счастливым, испытывать удовольствие от этой жизни и иметь чистую совесть, у него должны быть люди, которых он уважает. Поэтому всегда так важно было в любой семье найти хорошего учителя, врача, тренера, руководителя кружка. Всегда искали людей. И ничего не изменилось.
– Как, на ваш взгляд, родителям сделать детей более успешными?
– Я возражаю против фразы «стать успешным», хотя она сейчас очень модная. Я вот хочу, чтобы моя дочь была счастливой. Если для нее это связано с успешностью, значит, ей надо стать успешной. А может быть и так, что перед тобой особенный ребенок. И если он будет себя все время ломать, изменять, то не почувствует удовольствия от этой жизни. Может быть, ему не стоит быть успешным?
Мне больше нравится формулировка «ради чего ты живешь?». Ради того, чтобы знать, что я не зря это сделал. Вот для того, кто в конце жизни скажет, что он не зря это сделал, поэтому у него такая карьера, – для него важно быть успешным. А ведь есть масса людей, которые говорят: «У меня такая семья…»
– Спасибо за интервью. Я желаю вам, всему педагогическому сообществу быть счастливыми.
Нет комментариев-