«Дом открыт, чтобы прийти посмотреть на мемориальную комнату писателя»
Расскажите о месте, где мы находимся, какова его история?
Мы находимся в доме по улице Большая Красная, 57б в Казани, где в 1952–1956 годах жил писатель Кави Наджми вместе со своей семьей. К сожалению, он ушел из жизни очень рано, в 1957 году, за год до моего рождения. Его близкие продолжили жить здесь после его смерти. В частности, до 1978 года здесь жила его жена — писательница и первая татарская переводчица Сарвар Адгамова.
Благодаря личным и памятным вещам дәү әти (дедушки, — прим. Т-и) мы воссоздали атмосферу той эпохи в его кабинете. На стенах висят картины, написанные троюродным братом Кави Наджми — Раулем Нурмухаметовым. Картину, на которой изображен Мергасовский дом на улице Кави Наджми, написал Евгений Канев по моей просьбе. В Мергасовском доме дәү әти и дәү әни (бабушки, — прим. Т-и) жили до тех пор, пока писателя не арестовали.
(Кави Наджми был первым председателем правления Союза писателей ТАССР. В 1937 году снят с должности, а затем арестован по обвинению в «Султангалиевщине». Получил 10 лет тюрьмы, но в конце 1939 года дело было прекращено за недоказанностью обвинения. В 1938 года работники НКВД схватили его жену — Сарвар Адгамову, сфабриковали на неё дело и приговорили к 10 годам концлагерей в Сибири. Осенью 1940 года она была полностью оправдана и освобождена, — прим. Т-и).
Как вы собрали все эти вещи и документы? Кто вам в этом помогал?
Здесь находится все то, что мы сумели сохранить после многочисленных ударов судьбы. Тот же архив изначально был выброшен, потому что в 1937 году квартира уже была занята. Многие представленные документы были собраны дәү әти для написания романа «Весенние ветры», он очень скрупулезно относился к сбору фактов (в 1948 году Наджми получил за роман Сталинскую премию, — прим. Т-и).
Есть письма известных деятелей культуры, писателей Советского Союза из разных республик. Тогда дни республик были очень популярны. Сейчас мы хотим приложить усилия и возродить эту традицию, сделать День национальной культуры, чествовать писателей и поэтов, чтобы знакомиться со всем национальным многообразием России.
У нас собраны книги, в том числе с личными автографами писателей, материалы Союза писателей СССР. Есть переписка дәү әти с писателем Александром Фадеевым, где он хлопочет о реабилитации имени Мусы Джалиля, несмотря на то что над ним самим висела угроза повторного ареста. Кави Наджми дружил с Мусой Джалилем и понимал, что тот не мог быть предателем.
Дәү әти сам должен был уйти на войну, но органы государственной власти посчитали, что он должен возглавить радиокомитет и начать пропагандистскую работу. Он был соавтором письма татарскому народу на фронт, который был сильным и вдохновляющим документом. Его перепечатали все газеты.
Дәү әти принял решение написать командующим фронтов и поделиться историями героев из ТАССР. Он собрал из них большую книгу «Батыр китабы» — это бесценный материал. Там были описаны реальные подвиги в годы Великой Отечественной войны.
Здесь есть и пустые полки. Мы обязательно их заполним, но сначала проведем каталогизацию — чтобы помнить, какие именно вещи здесь находятся.
Какими экспонатами вы особо гордитесь?
В первую очередь это фотографический фонд. Еще один важный предмет коллекции — лампа в виде совы, которая принадлежала дәү әти. Есть мандолина, на которой играла дәү әни, когда исполняла песни на казахском языке. Я хочу отдать ее на реставрацию. Также здесь есть и несколько других вещей советской эпохи.
Если говорить честно, вещей немного. Я помню времена, когда в этой квартире было очень мало мебели. Дәү әни всегда мне говорила: для работы мне нужен только стол и стул. Дәү әти думал так же. Все остальное — это суета сует. Они не гнались за экзотической посудой или натуральной деревянной мебелью. Им было несвойственно накопительство.
Зато в нашей семье всегда очень трепетно относились к сохранению своей истории. Родословная идет с конца XVI века. В нашем роду были либо священнослужители, либо учителя. И только в XX веке два брата — Кави Наджми и Рашид Нежметдинов — стали символами татарской культуры (Рашид Нежметдинов — младший брат Кави Наджми, международный мастер по шашкам и шахматам, — прим. Т-и).
Я благодарна первому Президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву и нынешнему Президенту Рустаму Минниханову, которые поддерживают память дәү әти и дәү әни разными способами и средствами, в том числе оказана помощь в установке мемориальной доски. Две улицы в Казани названы именами двух братьев — это уникальный случай для города и для культуры.
Конечно, я считаю своей обязанностью делиться этой историей. Здесь мы с дәү әни, а позднее с родителями всегда принимали всех желающих. Школьники приезжали целыми классами. В этом смысле дом открыт, достаточно созвониться и прийти посмотреть на мемориальную комнату, либо мы сами едем куда-то и рассказываем о творческом наследии. Часто ездим в лагерь «Сәләт».
Для меня было удивлением, когда меня разыскали Радмила Хакова, Ксения Шачнева и Йолдыз Миннуллина, которые создали спектакль «Мергасовский». Я поразилась, что чувства Кави Наджми и Сарвар Адгамовой легли в основу современного взгляда молодых творческих личностей. Благодаря им я также поучаствовала в спасении Мергасовского дома, привозила расходные материалы, делала уборку.
После спектакля ко мне обратилась одна супружеская пара, которая учится в консерватории: «Фарида Тансыковна, благословите нас, мы решили писать оперу, посвященную любви Кави Наджми и Сарвар Адгамовой». Конечно, я сказала, что это очень здорово. Кто я, чтобы говорить: «Нет, не пишите»? Они были под впечатлением сами влюблены, он пишет музыку, она — либретто. Меня поразило, что молодежи это интересно.
«Мергасовский дом — это не символ конструктивизма, а символ памяти»
Расскажите про значение Мергасовского дома для вашей семьи.
Во-первых, семья Кави Наджми и Сарвар Адгамовой жила там в течение длительного периода. Во-вторых, это была квартира, в которой собирались многие писатели, поэты и композиторы. В-третьих, это дом, который пережил такую трагедию, как арест дәү әти и дәү әни. В-четвертых, там жил и скрывался папа до возвращения из тюрьмы дәү әти и дәү әни из Сиблага. Он жил там почти в чердачном помещении, а Хатира апа (мама Рауля Нурмухаметова), его поддерживала. Его как сына врага народа тоже решили отправить в лагерь, но он сбежал и скрывался. Это было страшное время, когда ему было всего 10 лет.
Для меня Мергасовский дом — это не символ конструктивизма, а символ памяти наиболее ярких лет. Я считаю, что его нужно сохранить не только как памятник архитектуры, но и как дом, где жила татарская интеллигенция.
Я понимаю, что легче снести, чем построить. Когда не хватает денег на социальные программы поддержки и в ситуации коронавируса ограничен доступ к медицинской помощи, встает вопрос: насколько разумно в таком случае тратить деньги на объекты культурного наследия? Я не сторонник того, чтобы это делать любой ценой. Может, стоит законсервировать его до лучших времен.
Но я абсолютно убеждена, что такие памятники архитектуры и культурно-исторические объекты — это мощнейшая прививка против тех бандерлогов, которые считают их рухлядью, любят только тусоваться в моллах, есть и спать.
«Сарвар Адгамова — самостоятельная творческая личность, а не только супруга Кави Наджми»
В начале октября 2020-го стало известно, что на фасаде дома на улице Большой Красной, где проживали Наджми и Адгамова, установят мемориальную доску, на которой будет написано на русском и татарском языках: «В этом доме жили известные деятели татарской культуры, писатель, лауреат Государственной премии СССР Кави Наджми (Нежметдинов) (1953−1957) и переводчица Сарвар Адгамова (1953−1978)». Соответствующее постановление Кабинета Министров РТ подписал Премьер-министр республики Алексей Песошин.
Расскажите про мемориальную доску, которая должна появиться на вашем доме. Когда ее установят?
Я не могут пока назвать конкретную дату, потому что это зависит от сроков изготовления. Она будет изготавливаться в мастерской Зураба Церетели в Москве. Мемориальная доска будет сделана по ходатайству Министерства культуры Татарстана и Академии наук республики. На самом деле эта инициатива поднималась еще в 2012–2013 годах Институтом истории имени Марджани и Союзом писателей РТ. Просто, видимо, такие вещи должны отлежаться.
Когда я узнала, что она появится, я была очень рада. У меня появилось чувство исторической справедливости. Я довольна, что появилось упоминание дәү әни. Некоторые говорили: «Ну, переводчица, боевая подруга». Они думают, что переводчик — это не профессия, но это очень почетная и творческая деятельность, не просто синхрон, а определенное прочтение, сохранение, донесение до иноязычной среды произведений других культур. Это колоссальная работа.
Прежде чем перевести одно предложение, дәү әни проделывала огромную работу со словарями — интернета тогда не было (Сарвар Адгамова переводила на татарский язык произведения Максима Горького, Льва Толстого, Даниэля Дефо, Джонатана Свифта и других, — прим. Т-и). Она также писала детские рассказы и стихи. Она полноценная и самостоятельная творческая личность, а не только супруга писателя Кави Наджми.
В их письмах друг другу такая мудрость и такая несгибаемая воля! Дәү әни пишет: «Мой милый Тулин, родненький… — так она его называла. — К нам по этапу пришла молодая женщина, татарочка. Она поет очень красивые песни, я записала их для тебя, чтобы ты их вставил в свой рассказ. На улице минус 40 градусов, 8 часов на работу туда и обратно в рваных резиновых ботах и телогрейке. Казалось бы, тебе бы просто выжить, а ты говоришь: «Какие красивые песни, вставь в свой рассказ!»
Это потрясающее умение. Я познакомилась с ним, читая Виктора Франкла «Человек в поисках смысла». Оказывается, именно такие люди, которые умели подняться над обстоятельствами и посмотреть вперед другим взглядом, выживали в концентрационных лагерях, когда на их долю выпадали тяжелые испытания. Поэтому когда у меня бывают жизненные трудности, я все время возвращаюсь к этим письмам. Для меня это не только символ любви и мужества, но и философского отношения к жизни. Хотя там есть и бытовые строчки: «пришли мне мыло, сигареты, кофту надо зашить».
Решение о ее установке принималось на общественном совете. Один из его членов тогда сказал, что, исследуя кладбище, нашел около 800 достойных имен: «Всем, что ли, нужно памятники установить?» Я считаю, что чем больше будет таких точек памяти, тем лучше мы сохраним свою историю и культуру, передадим ее своим детям, оставим наследие в виде конкретных имен.
«Чем больше будет памятников, тем лучше»
Как в целом оцениваете сохранение памяти деятелей культуры в Казани? Достаточно ли их?
Я считаю, что таких объектов недостаточно. Если мы пройдемся по центру города и посмотрим, мы в этом убедимся. Рядом с нами памятники Баки Урманче, Льву Толстому, рядом с КХТИ — Владимиру Котельникову, в Лядском садике — Гавриилу Державину. Есть памятники Александру Бутлерову, Шигабутдину Марджани. До сих пор не могут поставить памятник Саре Садыковой! Это как вообще? В чатах я читаю: «Да кто она такая? Есть более заслуженные люди». Но кто они такие, чтобы так говорить? Кто нам дал право так рассуждать?
В творческой среде всегда есть ревность и зависть. Кто-то считает кого-то выдающимся писателем или поэтом, но другой говорит: «Да это проходное, что он такого написал?» Это на самом деле всё очень субъективно. Мне же кажется, что чем больше будет памятников, тем лучше.
Культурные острова должны быть не только в центре, но и по всему городу, быть магнитами, создавать культурный слой. Не случайно там, где культурный слой выше, мы говорим о большей цивилизованности. Как правило, цивилизованность связана с ценностью человеческой жизни, со свободой, сопереживанием, сочувствием и поддержкой. Чем выше этот слой, тем мы больше мы являемся людьми. Чем ниже он закатан в асфальт, тем меньше в нас человеческого.
Какие еще памятные места для вашей семьи можете назвать помимо этого дома и Мергасовского?
Есть село Сергач, где живут нижегородские татары. Там есть Музей имени Кави Наджми, где очень почтительно относятся к его памяти. В Москве много представителей Нежметдинова. Одна ветвь ушла туда.
Заслуга в сохранении архива и памяти — это заслуга мамы Сании Ахтямовой и папы — заведующего кафедрой радиофизики КГУ Тансыка Нежметдинова. Позже сохранение памяти подхватили и мы с сестрой Гузяль. В этом нам также очень помогают мои сыновья Константин и Кирилл. Мы стараемся просвещать на эту тему.
Ваша сфера деятельности не связана с делом ваших предков?
Я философ, завкафедрой философии и права в Казанском государственном аграрном университете. Я занимаюсь биоэтикой — это этическая оценка последствий современных технологий и их вмешательства в живые системы. Это генетика, трансплантология, цифровые системы и так далее. Я сотрудничаю с Медуниверситетом, читаю лекции студентам КГМУ, Иннополиса.
Спасибо за интервью!
Нет комментариев-