О времени после отставки
Во время работы очень мало был с семьёй, поэтому сейчас основное время с ней. Дети учатся в Кембриджской международной школе в Казани, у них программа чуть затрагивает лето, поэтому как раз сейчас была неделя каникул. Съездили в Австрию, покатались на горных лыжах, прекрасно отдохнули. Вместе встретили Новый год, но это традиция. Плюс смотрю много футбола, анализирую свою работу. Анализ касается не только игры, а всего в целом.
Об отставке
Естественно, не ожидал, никаких разговоров вообще не было, я был сконцентрирован на работе. 16 декабря вызвали в клуб и сказали, что всё. Было неприятно, у меня было чувство недоделанной работы. Но это жизнь — это решение принимал не я, мои решения были на футбольном поле. Когда тренер понимает, что не управляет командой, ничего уже не работает, его чувство работы уже не очень важно. У нас с ребятами был хороший контакт, у меня были новые идеи — отсюда и ощущение незаконченности.
О своём понимании игры
Я часто повторял, что за каждым действием и с мячом, и без него стоит мысль. Первое, с чем я столкнулся — нужно было донести до игроков, чтобы они держали позиции в квадратах. Все квадраты — прямоугольные, в которых нужно продвигать мяч, а не просто набивать количество передач. Сначала ребята бегали к мячу, приходилось останавливать упражнение. У игрока с мячом должно быть как можно больше вариантов для паса: лево, право, центр и глубина.
Эта работа велась совместно с обороной: игроки без мяча закрывали линии передач, не позволяя продвинуться. При этом сначала работали над контролем — если ты нормально не держишь мяч, упражнение в обороне не получится. Как только стали лучше держать позиции и мяч, пошло большее переключение на оборону. Это произошло недели через полторы после начала сборов.
Один из игроков должен был оказывать давление, а остальные — закрывать линии передач. Плюс работали над оптимальными расстояниями между линиями — иногда игроки располагались слишком близко, из-за чего не было возможности продвинуть мяч, иногда — слишком широко, из-за чего не могли быстро вступить в отбор.
Между защитниками должно быть около восьми метров. От линии до линии — около двадцати метров. Но важны нюансы: при этих двадцати метрах при высокой линии обороны ты можешь получить кучу передач за спину, поэтому я говорил, что у меня нет защитников и нападающих, а обороняются и атакуют все. Даже Дюпин создавал определенное преимущество.
К сожалению, в России глобально ещё не пришло понимание, что если ты нападающий — ты не только атакуешь, а если защитник — не только защищаешься. Задача — не отобрать мяч, а не дать его продвинуть сопернику.
Я сразу сказал, что не нужно задавать вопросы просто так — нужно спрашивать о том, чего не понимаешь. Игроки молчали. Поэтому время на сборах мы потратили на то, чтобы немного открыть ребят, убрать у них страх.
К концу сборов игроки стали более открытыми. Например, после тренировки Эду Докампо спрашивал у игроков, как им упражнение — так мы получали информацию.
О Сорокине
Сорокину было тяжело. Летом он не был головой в «Рубине» — и это было ещё до предложения «Краснодара». Сорокин больше боролся с самим собой. Любой игрок должен понимать, что его игра — это его лицо, и клуб тут не важен. Достучаться до Егора, что он потом применит свои качества в других командах, было тяжело.
Не знаю почему, но Егор оценивал себя по количеству голов в прошлом сезоне. Забил шесть — всё здорово. Очевидно, что профессиональные скауты на это смотрят в десятую очередь, а Егор думал, что благодаря голам он — топ.
Я объяснял, что он может ещё сильнее проявить свои качества: мы стали намного чаще играть низом, плюс я требовал, чтобы он сам двигался с мячом вперед. Думаю, эти полгода должны ему помочь: борьба с внутренним дискомфортом, провальные матчи после прекрасных.
Сорокину было трудно играть высоко — он не чувствовал расстояние до мяча. Это заложено с детства, когда говорят, что при замахе соперника ты уже должен отскакивать.
Я поставил два мяча — в тридцати и двадцати метрах от Сорокина — и попросил его не отскакивать раньше времени. Когда я делал длинную передачу, он должен был работать по мячу — и так успевал к нему.
Сейчас я слежу за тем, как он играет за «Краснодар». Он постоянно открывается под первый пас от вратаря — а раньше приходилось объяснять, зачем это вообще нужно делать. Мы разбирали, что при открывании Егора у нас может освободиться под пас Игорь Коновалов — потому что нападающий будет перекрывать передачу Дюпина на Сорокина. Если же нападающий не реагирует, Сорокин сам принимает мяч. Плюс теперь Егор правильно ставит корпус, чтобы принимать передачи вперед.
Но есть два момента. Во-первых, нужна стабильность. Во-вторых, нужно стать более разнообразным в принятии решений. Егор часто цепляется только за один вариант, а ситуация на поле может измениться. Так что если он ещё и научится менять решения в последний момент, при этом выбирая правильные — сильно прибавит в продвижении мяча.
О качестве игры «Рубина»
Мы играли в этот футбол все 19 туров, их можно разделить на три части. Первая — как раз три тура и семь очков.
При разборах мы реально оценивали результаты этих игр, но никогда не отступали от своей игры. Например, в игре с «Динамо» после удаления Башкирова я сказал в перерыве, что мы не садимся и не закрываемся, а играем 4-4-1 при обороне и 3-3-3 с мячом.
После десятого тура у нас уменьшилось количество командных ошибок, в основном теряли очки из-за индивидуальных. Может, только в гостях с «Зенитом» был провал — мы ужасно отреагировали на первый пропущенный гол. Понятно, до него у «Зенита» было преимущество, но мы сопротивлялись, у наших ворот не было большого количества моментов.
Остальные проигранные матчи мы могли выиграть — как и проиграть игры на старте с «Локомотивом» и «Динамо». Качество игры — это не красивый футбол, а оборона и атака, улучшение того, за счет чего мы могли выиграть.
В последних девяти матчах мы дважды проиграли, один раз выиграли, шесть игр сыграли вничью. Не могу сказать, что матчи со «Спартаком» и «Крыльями Советов» целиком — лучшие, но там были очень качественные отрезки, которых не было ранее. Да, качество было только в первых таймах, но я видел прогресс — мы не забивали свои моменты.
О вариативности в игре
Сначала я жестко привязывал игроков к позициям — нужно было, чтобы они понимали, через какую структуру мы будем атаковать. Постепенно мы от этого ушли, в зависимости от соперника и нашего состава стали использовать гибриды. Мне уже не нужно было говорить, что вот здесь нужно бежать сюда, а здесь — сюда, они стали это понимать сами.
Например, в матче с «Крыльями Советов» Зуев и Давиташвили искали мяч между линиями, ширину справа создавал Ташаев, слева — Поярков. Со «Спартаком» играл Виталий Денисов — он уже не может давать нужного объёма в атаке, поэтому действовал как третий центральный защитник.
О Подберёзкине и Могилевце
Подберёзкин — мозг команды. Он давал аритмию, хорошо взаимодействовал с Игорем Коноваловым. При этом Слава часто расстраивался, думал, что плохо сыграл, потому что потерял достаточное количество мячей при обостряющих передачах. Я ему показывал, как он действовал без мяча — там всё было хорошо. Подберезкин знает, когда открыться в вертикальный коридор, когда нужно просто стоять и ждать мяча.
У Паши Могилевца тоже очень хорошее понимание игры, но ему нужно прибавлять в агрессии. Он всегда работает в одном темпе, даже когда идет в давление. Нужно переключаться на более агрессивные спринты. Могилевец знает про это, всё от него зависит.
О мотивации и ротации состава
Нельзя делить команду на основных и неосновных. Для тренера это очень тяжело. До неосновных нужно донести, что они — важная часть. Нужно не забывать про них в тренировочном процессе. Знаю, что я в этом плане недоработал.
Например, Акбашев. Он вообще не играл — но, конечно, получал информацию, что должен быть готов. Накануне матча с «Краснодаром» отрабатывали стандарты, Акбашев закрывал второй темп. К нему отскочил мяч, и он вальяжно пробил очень высоко.
Игра с «Краснодаром», Акбашев выходит на замену. Возникает точно такой же момент — и Акбашев бьет в облака. Я сделал видео из двух роликов и показал игрокам. Наверное, такого давления должно было быть больше.
Мы были в меньшинстве, проигрывали, нужен был атакующий игрок. Перестроились с ромбом в центре поля, подняли высоко крайних защитников. У Акбашева — неплохой удар, думал, что он будет получать мяч между линиями и обострять. Мы же не можем по одному действию не ставить игрока. Но вот так все совпало.
Не скажу, что игроки были несчастливы, тем более состав постоянно ротировался, но, наверное, нужно было больше работать с теми, кто играл мало.
До некоторых получилось достучаться — например, до Маркова. Он и Кьяртанссон — нападающие примерно одного плана, их сильное качество — работа в штрафной, мы ждали от них голов, но они не гарантируют места в составе. Сначала Марков не очень хорошо воспринимал то, что оставался в запасе, но где-то в середине осени что-то перещёлкнуло — всегда тренировался на максимуме, хотя понимал, что, возможно, не будет играть.
О проблемах в атаке
Было две проблемы. Когда доставляли мяч на фланг и был вариант для кросса, часто делали лишнее касание, заглушая темп. Плюс страдало качество передач. Второе — взаимодействие в штрафной. В конце мы более-менее добились структуры, которую хотели — должны были закрываться ближняя штанга, дальняя штанга и второй темп. Очень долго ребята не понимали, как нужно располагаться, закрывая партнеров, а принцип на любом участке поля — несколько вариантов для игрока с мячом.
У Могилевца было два убойных момента со второго темпа — против «Ахмата» и «Зенита». Плюс гол «Зениту» — Игорь Коновалов пробил головой, Марков замкнул вторым темпом.
Думаю, не удалось найти баланс между центром и флангами. Возможно, мы иногда делали слишком серьёзный акцент на края. В целом это не значит, что мы всегда играли через них — мы играли там, где было больше пространства. Видимо, я не смог это донести до игроков. Поэтому, вероятно, в головах уже было заточено, что атакуем через фланги.
В штрафной у нас всегда было преимущество 3-в-2, но мы не смогли его преобразовать в голы. Например, Марков работал по мячу и очень часто перекрывал второй темп, а нужно было делать открывание, опережая центрального защитника. Так бы он открывал второй темп под Могилевца, Кварацхелию, Подберезкина. Дело даже не конкретно в Маркове, а в понимании игры без мяча. Но по сравнению с началом сезона в нем мы прибавили.
О заинтересованности Игнатьевым ещё летом 2019 года
Шел какой-то разговор, но неконкретный. У меня по нему не было информации. Конечно, если бы у нас был Игнатьев, мы бы чаще доставляли мяч через центр. Получилось так, что мы взяли того, кого смогли.
О Кьяртанссоне
С реализацией было не всё в порядке, но и в открываниях в штрафной тоже были ошибки, он мог бы создавать больше опасных моментов для себя.
Он всегда открывался по диагонали на ближнюю штангу, часто убегая из створа ворот. Шаблонных открываний не может быть — всё зависит от пространства и от расположения защитника. Например, в матче с «Оренбургом» при подачах за спину защитникам Кьяртанссон открывался перед ними. Открывался бы за спину — был бы опасный момент.
В недельном цикле мы достаточно внимания уделяли завершению в различных упражнениях. Для меня игрок должен всегда хотеть забить. Кьяртанссон забивал на тренировках. Наверное, не столько, сколько хотелось бы. Так что, думаю, стабильность — это всё-таки вопрос мастерства.
О дриблинге Кварацхелии и Давиташвили
Хвича не контролирует темп, обычно он обыгрывает на одной скорости. Мы над этим работали, но для того, чтобы менять ритм, нужно много времени. Зурико обыгрывает там, где есть пространство. Хвича обыгрывает иногда ради самого обыгрыша.
Показывал Кварацхелии нарезки, где он обыграл соперника уже после того, как он его обыграл. Нужно отдавать передачу, а он идет в дриблинг, нужно идти вертикально, а он обыгрывает — да, такое есть. В этом плане Давиташвили намного лучше — но вопрос лишнего касания.
О Дюпине
Изначально не было первого номера. Умение Дюпина играть ногами я видел в «Анжи», Ивана Коновалова — в молодежке «Рубина». Плюс был Городовой — Влад Радимов, у которого он был в «Зените-2», рассказывал, что с ногами тоже всё неплохо.
В межсезонье Дюпин не переигрывал на голову Ивана Коновалова и Городового, но мы выбрали его. И не ошиблись. Юра сделал большой шаг в плане понимания развития начала атаки — например, не делает шаблонный пас правому защитнику, а оценивает ситуацию и выбирает лучшее решение конкретно в ней. Другие игроки должны были создавать для Дюпина условия.
Часто при смене направления атаки вратари бегут назад. Я показал вратарям такой момент, спросил, зачем это делать. Теперь, например, Дюпин гораздо лучше рассчитывает расстояние до нападающего и спокойно выходит за штрафную, тоже участвуя в смене направления.
Мой стиль — создание преимущества на определенном участке поля для продвижения мяча. На этом участке его создает вратарь. В тренировках мы часто использовали вратарей в квадратах для создания преимущества как на маленьких, так и на больших пространствах.
Единственное, что я ему сказал — что нужно быть аккуратным к забросам за шиворот. Он контролировал ситуацию — как только возникала опасность, возвращался назад. Поэтому, когда нас не прессинговали, Дюпин спокойно поднимался к центральному кругу. Когда давление оказывалось, его там не было.
Если брать матч с «Краснодаром», единственное, в чем ошибся Дюпин — реакция на потерю. Ему не нужно было лететь в Игнатьева, потому что Сорокин с Уремовичем хорошо среагировали.
Потери — часть игры. Возьми любой чемпионат, в котором вратарь играет так же, — после потерь они продолжают играть в том же стиле. У нас было много выходов через Дюпина, после них мы создавали моменты, забили «Сочи».
Если бы «Краснодар» не забил в том эпизоде, об ошибках вообще вряд ли бы кто-то говорил.
О Денисове
Денисов не выдал тот футбол, который мы хотели, к сожалению. Он сел в запас, но потом сыграл с «Зенитом» и «Спартаком» — воспитанник академии «Рубина» Степанов выжимал из себя максимум, но не был стабилен и получил травму. При этом в тренировках к Денисову вообще не было вопросов — работал на максимум.
О Коновалове
Он не отбирает мячи так, как хотелось бы, Игорь об этом знает. Над этим нужно просто работать — для начала реально захотеть отбирать, понимать ситуации, когда можно пойти в отбор, рассчитывать расстояние до соперника. Коновалов умеет агрессивно играть в обороне, но, конечно, он больше конструктивный игрок.
Кроме этого, нужно чуть быстрее принимать решения — он часто работает в одном темпе. У Коновалова хорошая левая нога, качественная передача, но если он ещё поработает над плассирующим пасом, будет здорово — сейчас иногда мяч уходит слишком высоко. Это технический вопрос.
На старте сезона было заметно, что Коновалов не очень хочет открываться под передачи от Дюпина. Сейчас в этом плане проблем нет, он сильно прибавил. Так что для опорника у него есть качества. Про отбор он всё знает сам.
О разборах игры
(В октябре Шаронов рассказывал, что разбор матча с «Химками» длился полтора часа, также Данченко говорил в интервью о длительном разборе игры).
Данченко говорил про разбор после 0:5 от «Зенита». Теория после 0:5 от «Зенита» — для того, чтобы игроки не потеряли веру в себя и в то, что мы делаем. Я сделал два 20-минутных блока по первому тайму — как мы играли в атаке и как в обороне. И как развалились после первого гола.
С «Химками» мы очень много играли назад. Я пытался донести мысль об игре вперед. Это было пятое поражение подряд. Да, нам нужно было набирать очки, но нам бы ничего не светило без агрессивной игры вперед.
Я же не хотел делать теорию полтора часа — это было мое внутреннее состояние, я был зол, не удовлетворен тем, что мы делаем. Я вижу футбол так и не отойду от этого. Мне нужно было внести уверенность в игроков, потому что только они воплощают мои идеи. Тренировочный процесс — мой, игра — футболистов.
У меня не было главного и неглавного турнира. Это было пятое поражение подряд, ещё и 0:3.
Спустя время, конечно, можно говорить, как нужно было поступить. Но никогда нельзя сожалеть о том, что ты сделал. Потому что тебя сожрет чувство вины. Нужен анализ. Так что если возвращаться назад — да, полтора часа — много.
О выборе капитана команды
Летом команда только сформировывалась, многие игроки друг друга не знали. Поэтому было голосование игроков и мое решение — на их основании я принял решение назначить капитаном Подберезкина. Это не значит, что он единогласно выиграл голосование в команде. Вкупе он стал капитаном.
Голосование было не для галочки. Если бы за Подберезкина проголосовал один игрок, я бы не сделал его капитаном.
Перед голосованием команды я спросил: «Капитану гарантированно место в основном составе?» Например, Башкиров ответил, что нет. Кто-то отвечал, что да. Но я не спрашивал у каждого игрока отдельно, я задал вопрос в зал.
Спрашивал у ребят, кто такой лидер. То есть перед голосованием я направлял их мысль. Для меня лидер — не тот, кто больше всех болтает, я приводил игрокам в пример Семака, Наваса. Так у игроков не было шаблонов типа «Капитан — это самый старый игрок в команде».
Слава — умный парень, его лидерские качества ещё сильнее раскрывались по ходу сезона.
О видео из раздевалки
В конце первой части сезона я начал об этом жалеть, сейчас отношение изменилось, поэтому не жалею. Но то, что не нужно было это выпускать, — факт. То, что я говорил, касалось только игроков. Мои речи не были постановочными, но должны были оставаться внутри.
Оператор «Рубин ТВ» обычно снимает раздевалку. Так получилось, что они сняли то, что я сказал игрокам, а потом спросили, можно ли выложить. Я согласился.
Были моменты, когда я не контролировал происходящее, не думал, что они снимают. Я же был после игры, думал о том, как донести информацию до игроков.
Когда уже началось наложение лица Докампо, понял, что всё нужно закрывать — мы зашли слишком далеко.
Это же даже не речь, а эмоциональный порыв. Такие же были на тренировках, на теориях, но они оставались за кадром.
Мы не могли оставить вас без традиционного видео из раздевалки ? pic.twitter.com/YgnvnFqexd
— «Рубин» Казань (@fcrk) August 18, 2019
Как чувствовал, так и говорил. Иногда вообще не говорил — например, после 0:5 от «Зенита» все молчали.
О роли психолога
Мы поехали с переводчиком «Рубина» Юрием Солано посмотреть, как работает академия «Атлетика». Нас познакомили с тренерами и с психологом.
В разговоре она спросила, чем я занимаюсь, как вижу будущее. После она сказала: «Определись, чего ты хочешь: или где-то играй, или завяжи и сконцентрируйся на тренерстве». Эта беседа помогла мне сделать выбор.
Потом психолог приезжала с семинаром в академию «Рубина». В конце семинара она попросила всех высказаться, что каждый вынес полезного для себя. Так меня вывели из зоны комфорта, я преодолел барьер — стал говорить, что чувствую.
Такая мысль была (пригласить психолога в «Рубин» — Ред.). В будущем. Я считаю, что это очень важно: я тренер, но не могу узнать игрока полностью, до конца понять его эмоциональное состояние. Психолог в этом точно может помочь.
О том, что бы тренер сделал иначе
Первое — донесение более конкретной информации на теоретических занятиях. Мне хотелось показать всё.
Второе — улучшение тренировочного процесса в целом.
Третье — холодная голова. Когда перехлестывают эмоции, теряешь общую картину и концентрируешься на чем-то одном. Тренер должен видеть всё — это важнее, чем говорить.
Четвертое — более конкретное донесение информации в перерыве, причем в его начале. Я сначала давал ребятам отдых, а затем уже давал указания — времени не хватало, поэтому была спешка.
Пятое — стандарты, «Рубин» — единственная команда РПЛ, которая не забивала с угловых. Мы стали заниматься стандартами ближе к концу второго летнего сбора, а нужно было с первого.
О критике игроков
Больше всего доставалось Кварацхелии и Микелтадзе. Возможно, где-то я перегибал. Если игрок не понимает, значит, я не донес до конца, чего хочу.
Хвиче больше предъявлял за игру без мяча, выбор позиции, но и к игре с мячом тоже были претензии — например, когда он систематически передерживал мяч.
Беке — например, в матче с «Зенитом» дома. Я хотел, чтобы было больше открываний за спину, в том числе Ракицкому. У нас это получалось не всегда — я взрывался. Это нужно потихоньку убирать, тренер всегда должен контролировать ситуацию.
О своем тренерском будущем
Я хочу работать. Важно, чего клуб хочет от меня как от тренера, в каком направлении он движется в целом. Хотелось бы попасть на стажировку, самый реальный шанс — в Италию. Но нужно не просто смотреть за тренировками, а общаться с тренером. Чтобы он показал свои идеи, объяснил, как выстраивается коммуникация с игроками. Что это будет за клуб — не знаю, я высказал пожелания людям, которые могут помочь со стажировкой.
О нынешнем «Рубине»
Немного посмотрел «Рубин» — интересно, что и как будет менять Слуцкий.
Мне хотелось бы, чтобы у «Рубина» была стабильность. Стабильность в плане направления. Это клуб, в котором я провел в качестве игрока и тренера почти двадцать лет.
Единственное — я не попрощался с игроками. После матча с «Сочи» я их поблагодарил за первую часть сезона, хотя не знал, что меня уволят. Получилось, что это были как будто прощальные слова.
Сейчас мне хочется их повторить. Ребята, спасибо! Вы меня многому научили.
Нет комментариев-