– Сколько дисциплин в первом семестре освоили магистранты Болгарской исламской академии?
– В общей сложности они сдали шесть зачетов и экзаменов.
– Все успешно сдали сессию?
– Конечно, как и в любом вузе, у нас будет дополнительная сессия, которая проходит с 8 по 28 февраля. Примерно у восьми человек остались «хвосты», будем надеяться, что они сдадут. Если нет, то кого-то будем отчислять, идет нормальный процесс. В принципе, мы думали, что отчислений будет больше.
– Больше всего проблем у магистрантов со слабым знанием арабского языка?
– Да, поэтому, скорее всего, даже из слабо сдавших сессию мы кого-то оставим. Проблемы возникают не с освоением материала, а со слабым знанием арабского языка. Для этого мы и сделали магистратуру продолжительностью в три года, чтобы студенты за первый год подтянули свои знания и арабский язык. Поэтому основной отсев все-таки будет в конце учебного года. Тогда мы будем уже делать более серьезные выводы. Есть, примерно, три-четыре слабых студента. Скорее всего, мы их будем исключать.
В целом учебный процесс идет нормально. У нас три группы по уровню знания арабского языка. Делаем так, чтобы в соответствии с уровнем знания языка и преподаватели немного иначе работали, объясняли. Естественно, есть общие занятия, есть индивидуальные, довольно гибкий график.
– Студенты обучаются пять дней в неделю?
– Пять дней обучаются, у них довольно жесткий график обучения – по четыре часа. То есть нагрузка очень большая. Студенты даже жалуются, что на самостоятельную работу остается мало времени. На самом деле для магистратуры такая форма не совсем приемлема, магистранты должны заниматься самостоятельно. Но мы для этого сделали обучение в течение трех лет. На втором курсе будет меньше занятий и больше возможности писать диссертацию.
«Практически все темы докторских диссертаций связаны с богословским наследием российских мусульман»
– На сегодняшний момент пять зарубежных преподавателей приехали в академию. Кто из них уже читал лекции, кому еще предстоит?
– Трое преподавателей еще лекции не читали. На этой неделе начнутся занятия, мы уже определили предметы, которые они будут вести. Сейчас определимся с расписанием, оно строится не так просто, поскольку студенты делятся на группы – слабые и более сильные.
Какие-то предметы мы планировали более углубленно объяснять – шафиитский и ханафитский подходы, здесь мы тоже будем делить на группы. Ну и казанская группа у нас есть. Во втором семестре уже активно начнем работать с докторами, поскольку у них осталось только полтора года.
– По докторантам определились с тематикой диссертаций?
– С темами диссертаций уже определились, они есть. Во втором семестре научные руководители уже начнут индивидуально с ними работать. Будут и приглашенные профессора, у одного из докторантов научным руководителем станет Михаил Пиотровский. Он дал согласие взять докторанта с работой по каллиграфии. У меня и у других наших преподавателей будет несколько докторантов.
Практически все темы связаны с богословским наследием российских мусульман. По Кавказу взяли те рукописи и книги, что есть в Дагестане. У татар – арабоязычные и татароязычные книги.
– Взяли труды каких-то конкретных богословов?
– Да, взяли Шигабутдина Марджани. Есть известный богослов Хасан-Гата Габяши (его книги посвящены женщинам), по нему тоже будут писать. Но общая проблематика тоже есть – например, у нас докторант из Узбекистана сравнивает историческое богословское наследие, проблему семейного права. Никах (брак в исламе – прим. ред.) и талак (развод в исламе – прим. ред.) – какими они были в классическом исламе и какие они сейчас в законодательстве. Специалист будет анализировать реальную ситуацию. Темы разные.
Есть доктора, которые пишут про социологический срез современных мусульман. В основном, конечно, работы сугубо богословские, но есть темы, которые ближе к социологии. Я думаю, это тоже нормально.
«У нас в принципе все студенты академии параллельно должны учиться в светских учебных заведениях…»
– На стыке светского и религиозного…
– Да, на стыке. У нас задача, чтобы докторские диссертации по исламским наукам соответствовали уровню кандидатской диссертации. Мы хотим, чтобы они могли потом уже безболезненно (многие будут писать на арабском языке), переводя на русский язык, защищать и кандидатскую диссертацию. То есть мы будем закладывать в том числе российскую методологию написания диссертаций, не только арабскую.
– Защита диссертаций будет проходить на базе академии?
– Защита магистерских – это внутренний процесс самого вуза, создается квалификационная комиссия, и она рассматривает эти диссертации. Естественно, в составе комиссии будут представители зарубежных мусульманских учебных заведений, поскольку конкурентоспособность для нас тоже очень важна.
– На Болгарских чтениях директор Института международных отношений, истории и востоковедения К(П)ФУ Рамиль Хайрутдинов предложил создать совместный диссертационный совет с научными центрами Москвы, Санкт-Петербурга и Уфы.
– Да, Хайрутдинов предложил создать объединенный совет по защите диссертаций по теологии, такая задача есть, но в Болгарской исламской академии все-таки ключевая задача – получение звания доктора исламских наук. В идеале мы в любом случае должны выйти на то, что доктор исламских наук должен быть кандидатом по светским наукам, не обязательно теологии, он может быть филологом, историком, экономистом, социологом и так далее.
Задают вопрос – как вы будете передавать светские знания? Первоначально создавать здесь светское направление будет довольно сложно, поскольку это требует привлечения дополнительных профессоров, получения аккредитации. Я думаю, в первые несколько лет для Болгарской исламской академии это будет довольно сложно, может быть, и нет в этом необходимости. Мы будем использовать другие площадки, в том числе Казанский федеральный университет, Российский исламский институт, где есть аккредитованная магистратура. То есть здесь надо будет смотреть на получение религиозных и светских знаний в комплексе.
У нас в принципе все студенты академии параллельно должны учиться в светских учебных заведениях, все до единого. Например, если человек пришел после религиозного вуза, он обязательно должен поступить на бакалавриат светского института, если он уже бакалавр, он должен поступать в магистратуру, и так далее. В идеале за пять лет мы должны готовить магистров, докторов исламских наук, они же должны быть кандидатами наук по светскому направлению. Тогда эффект подготовки кадров будет таким, какой мы хотим получить. Это связано и с тем, что получение глубоких исламских знаний предусматривает ограниченную сферу их применения.
Мы бы хотели здесь готовить богословов в широком смысле этого слова. Например, чтобы они могли преподавать в вузах исламское право, экономику и так далее. Наши специалисты должны быть вооружены и светским инструментарием.
«Джадидские медресе были нацелены на подготовку мусульманской интеллигенции, не только богословов»
– На пленарной части Болгарских чтений вы четко разъяснили, что такое джадидизм и кадимизм и почему нельзя их сравнивать. Как коллеги, которые часто дискутировали с вами на эту тему, восприняли это выступление?
– Возможно, они остались при своем мнении, но вокруг джадидизма не было серьезных дискуссий. Мне кажется, научное сообщество это уже осознало, здесь ведь на самом деле очевидные вещи. Кто занимается вопросом, тот знает, что джадидизм – это попытка выстроить светскую систему образования в рамках конфессиональной. Так было потому, что до революции мусульмане не могли получать образование за пределами конфессии. Была внешняя оболочка – конфессиональные медресе, но до 80 процентов предметов были светскими. Естественно, сегодня такая проблема тоже есть.
Джадидские медресе были нацелены на подготовку мусульманской интеллигенции, не только богословов. Результат работы этих медресе у татар мы видим очень хорошо. В результате революции 1905 – 1907 годов возникла необходимость создания мусульманской фракции в Государственной Думе – это партия «Иттифак аль муслимин». К изданию книг и журналов татарское общество практически было готово интеллектуально благодаря джадидским медресе, которые подготовили очень много представителей мусульманской интеллигенции – не только татар, тюрков, но и частично представителей Кавказа. Заслугу джадидизма никто не умаляет, просто ее не надо привязывать к конфессиональной системе.
Конфессиональная система образования у татар шла по одной линии – через кадимистские медресе, другого сравнения нет. Поэтому опыт кадимистских медресе сегодня очень важен, надо изучать, как работали с первоисточниками, как их комментировали, как писали учебники. Потому что татары до революции практически по всем предметам сами писали учебники – это тоже интересный опыт, потому что в мире такого опыта было очень мало. Практически все обучались по классическим учебникам на арабском языке. Татары на 100 процентов все курсы обеспечивали учебниками на татарском языке. По нашим подсчетам, только по исламскому вероучению было более 30 учебников разного уровня – для начинающих, для продолжающих и так далее.
– Муфтий Татарстана говорил, что за границей есть труды Шигабутдина Марджани, его отца и других татарских богословов. Сейчас предпринимаются какие-то усилия по их возврату и попытке их обработать?
– Источники, которые за рубежом, совершенно не изучены, мы практически даже к этому не преступили. И муфтий Камиль хазрат Самигуллин, и наш проректор Рустам Нургалиев, когда были в Медине (там было медресе «Казан»), нашли библиотеку с большим количеством книг нашего наследия. Эти труды переписывались, сейчас мы будем сравнивать, насколько они оригинальны и так далее. Я думаю, в библиотеках Ирана очень много наших рукописей более раннего периода, в Турции, само собой. В частных коллекциях много сохранилось, потому что крупнейшие богословы, в том числе Мохаммад Рамзи и Муса Бигиев, – они же были в эмиграции, они выезжали за рубеж. Я думаю, много интересных вещей сохранилось. К сожалению, в этом смысле никакой системной работы нет.
– Я сегодня был в хранилище библиотеки, там есть и старые издания. Сколько сейчас книг в библиотеке?
– Сейчас она совершенно небольшая. В данный момент мы больше ориентируем студентов на электронные источники, но, инша Алла, со временем у нас будет полноценная библиотека. Это тоже очень важно.
«Создание Совета улемов очень важно, но не у всех есть понимание этого»
– На прошлой неделе в стенах академии прошла конференция по фетвам. Приезжали специалисты из-за рубежа, по большей части из арабских стран. Какой опыт отечественные специалисты хотят и могут перенять у своих зарубежных коллег?
– Нам больше нужна методология подготовки фетв, как это делается в мусульманских странах, и институционализация. Какие институты являются наиболее эффективными. Конечно, фетва издается для решения конкретной задачи, но есть фетвы, которые издаются по проблемам войны и мира, их можно использовать. Но в основном фетва – это решение конкретных богословско-правовых вопросов. Поэтому, естественно, они должны быть приняты с учетом региона. Даже то, что принято на Северном Кавказе, мы вряд ли можем полностью использовать.
Поэтому в Совете улемов мы тоже планировали создать две палаты – ханафитскую и шафиитскую. Мы будем обсуждать вопросы и принимать фетвы. Я думаю, создание Совета улемов сегодня очень важно, но, к сожалению, не у всех есть понимание. Может быть, кто-то думает, что эту нишу займут татары в Болгаре. Хотя со стороны Кавказа есть понимание и желание работать.
– Я вижу, что со стороны кавказских мусульман даже большее желание работать вместе.
– Да. К сожалению, основные представители наших двух учредителей академии – ЦДУМ и ДУМ РФ – были представлены очень слабо. Хотелось бы, конечно, чтобы приехали ключевые фигуры, но не получилось. Это тоже не совсем понятно. Хотя сегодня всем очевидно, что такой орган, как Совет улемов, должен быть. Здесь ведь не только вопрос в фетвах, такие Советы должны работать. Вчера возникал вопрос с книгой, содержащей противоречивые доводы, которую одобрил муфтият Дагестана, – это тоже отсутствие полноценной экспертной работы, экспертиза должна быть. Например, в Татарстане появление такой книги довольно сложно себе представить.
– А что-за книга?
–Там взяли средневековый источник по шафиитскому мазхабу, где написано, что, если ты пропустил один намаз, то ты кяфир (неверующий – прим. ред.). Довольно категоричные вещи. Это дано совершенно без комментариев. В средневековых книгах такие вещи бывают. Во-первых, надо объяснять, откуда они появились, все ли средневековые авторы придерживались такой точки зрения. Если нет, какие мысли есть, нужно дать современную трактовку. Появление таких высказываний для специалистов – это из области классического исламского права, такие точки зрения, позиции были. Студенты должны об этом знать, но это не для широкого читателя. Поэтому, естественно, вопрос подготовки современных учебников для исламских вузов является очень важным.
Оставляйте реакции
Почему это важно?
Нет комментариев-