В июне 2018 года у жителей Казани Альфии Замалеевой и Рената Гимадиева родился первенец – сын Реналь. Малыш, по словам родителей, появился на свет здоровым и доношенным, но слабеньким – плохо работала рука, и к положенному времени малыш не начал держать голову уверенно.
В феврале этого года Альфию с восьмимесячным сыном врачи направили в детскую городскую больницу № 8 в отделение неврологии на обследование, чтобы найти причину отклонений.
«Нас практически сразу выписали и перевели в инфекционную больницу, потому что Реналь заболел гриппом. Высокая температура держалась несколько дней. Там, в больнице, нам сказали, что у нас правосторонняя верхнедолевая пневмония. Поступили в пятницу вечером, нас посмотрели, обследовали, сказали: “Лечимся, все нормально”. А к вечеру воскресенья кожа сына посерела», – вспоминает Альфия Замалеева.
8 марта, несмотря на лечение и усилия врачей, Реналю стало хуже – у малыша на фоне тяжелой дыхательной недостаточности начало рваться легкое. На «Скорой» Альфию с сыном перевезли из инфекционной больницы в реанимацию Детской республиканской клинической больницы.
«Когда легкое рвется, в грудную клетку попадает воздух – возникает пневмоторакс. Обычно врачи в эту полость ставят дренаж, воздух отходит, легкие заживают. А здесь ситуация продолжалась – легкие рвались дальше. Торакальные хирурги практически не отходили от малыша. Специалисты неоднократно накладывали дренажи, проводились компьютерные томографии», – объяснил заместитель главного врача ДРКБ Владимир Филатов.
Легкие малыша в буквальном смысле слова расползались, как ткань. Ребенка перевели на искусственную вентиляцию легких и ввели в медикаментозный сон.
«Ситуация с мальчиком была критическая. Ребенок после, казалось бы, банальной инфекции поступил к нам, испытывая респираторные проблемы. Разбираясь, мы увидели, что у него есть повреждения в легких, которые потребовали интубацию трахеи. Мы пытались восстановить функцию легких, но легкие пострадали настолько, что вся наша терапия привела к тому, что классическая вентиляция легких не способна была малыша не только стабилизировать, но даже спасти. В данной ситуации можно было сделать только одно – выключить легкие, чтобы они восстановились», – рассказал заведующий отделением анестезиологии и реанимации №1 ДРКБ Игорь Закиров.
Ребенок погибал, несмотря на все усилия врачей. Единственным способом оставался метод экстракорпоральной мембранной оксигенации (ЭКМО), который, по словам врачей, не давал никаких гарантий. Это один из методов временного протезирования жизненно важных функций организма – например, дыхания или насосной функции сердца. Фактически аппарат на время заменяет человеку сердце и легкие, которые в это время работают в сберегательном режиме.
«Процедура инвазивная, в крупные артерии устанавливаются канюли. И фактически мы всю кровь прогоняем через этот аппарат. Сердце и легкие разгружаются, но небольшая щадящая нагрузка на органы остается. Это взвешенное решение, осознанное, но понятно, что мы не могли давать стопроцентную гарантию. Это был единственный возможный вариант, без этого ребенок бы погиб», – добавил Филатов.
К слову, в истории российской медицины до этого не было известных случаев, когда к ЭКМО подключали маленьких детей с отказывающими из-за последствий гриппа легкими. Малышей к ЭКМО обычно подключают при проблемах с сердцем.
«Самому методу больше пятидесяти лет. Во всем мире он применяется достаточно давно. В нашей стране большим толчком по развитию этого метода послужила эпидемия гриппа в 2016 году. Пневмония – самое распространенное осложнение при гриппе. Был издан приказ Минздрава России о том, чтобы аппаратами ЭКМО были обеспечены все центры, которые оказывают помощь данной категории пациентов. Это не метод лечения, это метод, который является мостом либо к выздоровлению легких, как было в данном случае, либо к пересадке. Но у нас трансплантация легких детям не проводится, взрослым-то в единичных случаях. Поэтому в нашем случае оказалось, что это метод выздоровления. У ребенка было очень мало легочных тканей. Мы подключили ЭКМО, минимизировали искусственную вентиляцию, проводили санационную бронхоскопию, чистили трахею и легкие в течение трех недель, пока нам не удалось, наконец, их функцию восстановить», – рассказал врач-анестезиолог, реаниматолог Дмитрий Арзин.
В медикаментозном сне Реналь находился 51 день – сначала на ИВЛ, а после уже на ЭКМО. Три недели врачи практически жили в больнице и круглые сутки контролировали состояние малыша.
«В тот момент, когда мне сказали, что все перепробовали, стало страшно. Про ЭКМО сказали, чтобы мы особо не надеялись, что это попытка спасти ребенка, но никаких гарантий нет», – вспоминает Альфия Замалеева.
Во время процедуры мальчику постоянно капали препараты, которые предотвращали образование тромбов и поддерживали жизнедеятельность организма, в любой момент могло начаться кровотечение.
«Двадцать один день мы лежали в реанимации на этом аппарате! Такого никогда и никому не пожелаю. Каждая секунда, каждый час… Брали кровь из вены, из аппарата. И это каждый час! Врачам низкий-низкий поклон, они такую работу проделали! Реаниматолог наша, Ирина Викторовна Румянцева, постоянно с нами была. А Дмитрий Николаевич Арзин, который непосредственно ЭКМО ставил, он и в четыре часа утра приезжал, три недели он практически жил здесь», – добавляет мама Реналя.
После тяжелой инфекции, дыхательной недостаточности и трех недель на ЭКМО, объясняют врачи, не могли не начаться осложнения.
«В любом случае у него произошли бы осложнения, в том числе это связано с системным влиянием ЭКМО на организм. Мы перекачиваем кровь через специальные насосы. Эта кровь контактирует с искусственными легкими, которые представляют собой несколько условных мембран, которые являются в любом случае чужеродным веществом. Массивный контакт крови с такой мембраной может привести порой к появлению в крови значимой концентрации маркеров воспалений. Эти маркеры воспаления – собственно говоря, химические соединения, которые могут в том числе повредить все органы, в данном случае органом мишени стали почки», – разъяснил заведующий отделением анестезиологии и реанимации № 1 ДРКБ Игорь Закиров.
Сегодня Реналь находится в отделении реабилитации ДРКБ. Мальчику предстоит длительный курс восстановления: почки заработали, однако у малыша серьезные проблемы со зрением.
«Ребенок жив. Да, у него есть изменения, которые были вызваны чрезвычайной катастрофой. Это и последствия тяжелой интоксикации организма, и дыхательной недостаточности, и ЭКМО. Но! Этот малыш находится с мамой, он узнает, он может кушать. Сейчас он проходит реабилитацию. Можно говорить, что наша команда сделала невероятное!» – заключил специалист.
Нет комментариев-