Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог…
Алексей Николаевич, сегодня, в день рождения Александра Сергеевича Пушкина, я очень рад, что вы нашли время, чтобы ответить на наши вопросы.
– Здравствуйте.
В канун Дня рождения Пушкина в Казани произошло знаковое событие – открылся Культурный центр имени русского классика. Его открытие еще три года назад было инициировано Русским национально-культурным объединением РТ. Как вы как представитель творческой интеллигенции оцениваете это событие? Довольны ли результатами, нравится ли вам оно?
– Конечно, еще очень многое предстоит сделать. Нужно отдать должное огромному творческому коллективу и, прежде всего, директору Культурного центра им. Пушкина Наталье Геннадьевне Комар. Мы до недавнего времени были с ней коллегами, она работала на нашей кафедре, но потом перешла в иную сферу деятельности. Здесь ее и прежде очень ярко проявлявшиеся художественные, артистические и организационные способности заиграли с новой, утроенной силой. Безусловно, проделана колоссальная работа с благословения Президента РТ Рустама Минниханова.
Как вы считаете, какие мероприятия здесь должны проходить: творческие встречи, концерты, вечера? Как должна работать эта площадка?
– Чем более разножанровым будет формат этих мероприятий, тем продуктивнее они будут. У Натальи Геннадьевны много задумок. Где-то полгода назад, когда мы с ней говорили, она поделилась планами по аккумуляции молодых поэтических сил Казани. Эта работа под ее началом уже проводилась в стенах КФУ. Это был театральный проект «Ладья». Еще в начале 2000-х годов под руководством Натальи Геннадьевны творческий коллектив выигрывал разные всероссийские конкурсы.
Алексей Николаевич, вы – профессор, доктор наук, преподаете в К(П)ФУ. Скажите, что сегодня происходит с русским языком?
– Русский язык, к сожалению, за счет ряда интернет-источников и мощнейшей волны негативных факторов в низовых сферах начинает испытывать давление. С этим можно сравнить только начало 18 века, Петровскую эпоху. Но все-таки с гордостью могу сказать, что Казанский Федеральный Университет и, прежде всего, Институт филологи и межкультурной коммуникации им. Льва Толстого стараются противостоять этому.
Недавно была инициирована акция «Тотальный диктант». Она проводится с большим интересом и имеет хороший резонанс в кругах городской общественности. Мы с давних времен сотрудничаем на литературоведческих и лингвистических горизонтах с филиалом Национального музея РТ – музеем Боратынского. С 80-х годов пытаются разделить литературоведение и лингвистику. В стенах КФУ в непростые 90-е годы это всегда был синтез, всегда был союз. Для меня как для представителя своеобразного направления филологии и литературоведения это неразделимо. И совершенно не случайно, что все сходится на Пушкине. Ведь мы отмечаем одновременно и пушкинский День рождения, связанный с литературой, словесностью и литературоведением, и День русского языка.
Вы чувствуете изменения в манере говорить и мыслить у молодых людей, которые у вас учатся и с которыми вы сталкиваетесь?
– Безусловно. Молодежь, которая была, когда я в конце 90-х начинал свой преподавательский путь, и сейчас, – это совершенно разные поколения. Но если некоторые писатели дидактической, строгой направленности – Сергей Тимофеевич Аксаков и даже Лев Николаевич Толстой, если даже они в каком-то смысле начинают отступать в приоритетах молодежи, то Александру Сергеевичу везет чрезвычайно. Как всякий гений, он знал великий принцип: краткость – сестра таланта. И, что самое приятное, примечательное и удивительное, Пушкин никак не пострадал. Наоборот, он обрел еще более интересные, новые форматы. Но это, как и многое, зрело потихоньку.
Еще в начале в 2000-х годов, когда для России Интернет был нововведением и немного диковинкой, интересный израильский литературовед Ян Шенкман попробовал систему ценностей того века, который сейчас у нас уверенно шествует, применить к Александру Сергеевичу. У него получилась изумительная формула: Пушкин – это компьютерная мышь, которая безнаказанно шастает по файлам мировой культуры и истории. По-моему, точнее и притягательнее для современного Интернет-поколения сказать нельзя. Он им интересен своей мобильностью.
На Всероссийской конференции «Литературные чтения в усадьбе Боратынских» доклад делала моя коллега, профессор Елена Сергеевна Дорощук, она преподает в Высшей школе журналистики и медиакоммуникаций КФУ. Получилось, что Пушкин в соцопросах занимает устойчивое шестое место после всех крупных современных политиков.
Значит, молодые люди знают Пушкина?
– Да, и Интернет хорошо его рекламирует. Хочу обратить еще внимание на два интересных момента. Все мы прекрасно помним классическое начало романа в стихах «Мой дядя самых честных правил», но не все знают, что Пушкин здесь немного слукавил, ведь он опирался не только на свое сознание. Он цитирует в завуалированном виде довольно редкую басню дедушки русских баснописцев Ивана Андреевича Крылова про осла, которая начинается со строки «осел был самых честных правил». Таким образом, умный и ироничный читатель легко поймет, как Евгений Батькович относился к своему дяде.
И второе, на что обратил внимание изумительный современный исследователь Валентин Семенович Непомнящий: в классических дореволюционных изданиях была одна очень любопытная пунктуационная тонкость. Там в одном месте стояла не запятая, а точка с запятой. Таким образом, начало нашего любимого романа будет звучать так: «Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог…» Потом идет точка с запятой. «Он уважать себя заставил…» Это можно интерпретировать по-новому: он когда-то грешил, как и его племянник, был нечестных правил, вел разгульную жизнь, но когда заболел, стал примерным христианином, воздержанным человеком и уважать себя заставил напоследок.
Вам знаком современный сленг? Что такое зашквар, чилить, панч, мерч – эти современные словечки?
– Не совсем все, хотя преподаватель должен это знать. Но к нам попадает несколько более элитарный круг, который определенными словами, конечно, пользуется. Наши филологи и, прежде всего, наши уважаемые филологини-княгини эти слова не используют даже в разговорной речи и в отсутствие, и в присутствии преподавателей.
Вам оченьповезло. Скажите, а Пушкин придумывал ли какие-то новые слова, вводил ли какой-то сленг?
– Запросто. Александру Сергеевичу принадлежит очень оригинальная придумка. Она, конечно, не во всем прижилась, но именно он стал осуществлять на практике то, что когда-то его тезка и старший современник Александр Сергеевич Грибоедов назвал «смесь французского с нижегородским».
Пушкин еще в лицейских стихотворениях мастерски сочетал утонченную французскую и переводную с французского лексику. И, прошу прощения за нюансы, русский мат, поэтому и в лицее о нем ходила изумительная частушка. Во-первых, он проходил под кодовой кличкой «француз»: «А наш француз свой хвалит вкус, и матерщину порет».
Что касается совсем уж ярких неологизмов, здесь, наверное, можно сказать, что Александра Сергеевича вдохновил его далекий предшественник 30-х годов 18 века Василий Кириллович Тредиаковский – трудолюбивый филолог. Он первым стал придумывать новые слова, а Пушкин для того, чтобы показать уровень, осторожно как бы сказать, не очень большой талантливости писателя, к сожалению, использовал фамилию его лицейского товарища Вильгельма Карловича Кюхельбекера. Знаменито выражение «и кюхельбекерно, и тошно», означает категорию состояния, которое наступает после пресыщения плохими стихами.
Иностранные слова, глобализация, некое растворение в английском языке или в китайском– как вам такие сценарии развития будущего? Произойдет это? Если произойдет, то когда?
– Что касается англоязычной сферы – да, это тихонько наступает. Но Пушкин в отличие от очень многих писателей, как будто глядя в воду, уже это предугадал, потому что он жил в эпоху другой волны засилия иноземного. Это французская культура.
Он сам это великолепно, изысканно обыграл в романе «Евгений Онегин». В частности, знаменитый противник всех нововведений, адмирал флота в отставке Александр Семенович Шишков славился тем, что требовал то, что никогда для Руси не было возможно в новое время. Но Шишков верил и требовал искоренить абсолютно все иноязычные слова. Пушкин не стал с ним воевать в открытую. Он нарочно одну из глав перенасытил иноземными словами и знаменитая цитата «Но панталоны, фрак, жилет, Всех этих слов на русском нет», и т.д. И дальше изящнейшая булавочка, как укол рапиры. Он, в частности, говорит о том, что все можно назвать «комильфо» – классическое выражения для обозначения хорошего вкуса в эпоху: «Шишков, прости, не знаю, как перевести». Наверное, если Пушкина будут пытаться потом переделать на английский язык, то его же цитата подойдет, и в добрый путь.
То есть, он тот еще хулиган?
– Безусловно. Причем, если есть хулиганы такие, как Василий Тредиаковский, которые перебарщивали. Точнее всего сказал Сергей Александрович Есенин: «О, Александр, ты был повеса, как я сегодня хулиган». Как будто бы изящный очень человек, я бы сказал.
Вам не кажется, что вы говорите о некоей элитарной среде, которая идет на филологию и далека от народа? Понятно, что она читает, интересуетсяи ей это нравится. Есть некая элитарная группа, а есть масса людей, которая разговаривает на обычном языке, со сленгом…
– У нас есть один из профилей итоговой подготовки – это педагог, преподаватель русского языка и литературы. И многие потом остаются работать в школе. Через мостик педагогической практики, работая в роли методиста, который курирует своих молодых коллег, я всегда с большим удовольствием вижу, что они совершенно легко, не переходя ни на какой псевдомолодежный сленг, находят язык с самыми разными поколениями младших своих современников, начиная от четвертого класса и заканчивая одиннадцатым. Буквально в октябре у нас была серия уроков наших практикантов – выпускников этого года четвертого курса, посвященная творчеству Александра Сергеевича Пушкина. И, в частности, одна из моих дипломниц, очень талантливая молодая исследовательница Юлия Алексеевна Золотухина блестяще апробировала наработки своего диплома по сказкотерапии.
То есть пока живо ваше академическое воспитание, которое вы внедряете в ваших студентов, которые растут и дальше несут это разумное, доброе, вечное, пушкинское в сердца школьников?
– Спасибо, но мне кажется, что это уже второй этаж. Это надстройка, потому что у всякого, кто идет в филологию, уже есть свой собственный некий плацдарм, который потом созидается при помощи дружеского совета педагогов. Дальше уже идет академическая надстройка. И как итог – третий этаж – свой личный опыт.
А школа – это начало всех начал. Как на сегодняшний день проходит обучение, приучение к литературе? Как вы оцениваете качество школьного образования?
– В разных школах – по-разному. Честно говоря, не везде на пользу пошла реформа, начавшаяся с низов и заканчивающаяся вузовской системой. По точным наукам это ударяет более болезненно. И это при том, что они находятся на коне, они царицами мыслятся. При сокращении учебных планов чрезвычайно страдают математики, физики, химики. Гуманитарии благодаря тому, что всегда имеют дело с душой человека, а не просто с веществами, формулами или энергетическими процессами, находят выход всегда из самой тупиковой ситуации. И, конечно, есть случаи в школах России формального подхода.
В некоторых технических специализациях пытаются увеличить часы математики, физики. Давно набирает силу очень больное для гуманитариев направление, абсолютно противоположное духу российской науки, что первичное образование должно быть естественным, гуманитарное потом. Но именно гуманитарии созидают то, без чего человек жить не сможет, иначе он превратится в какой-то придаток к компьютеру, универсального биоробота.
Значит, дилемма «физики-лирики» 60-х-70-х годов, актуальна и сегодня?
– Она актуализируется еще жестче. Если до этого это были дискуссии, то сейчас изредка пытаются вектор вообще перевести и поставить знак: решительно больше физики, больше лириков. А вообще, если воспользоваться метафорой, то лирики должны стремиться к нуль-бесконечности.
Мне здесь чрезвычайно нравится наблюдение литературоведа и журналиста, пушкиноведа Бориса Парамонова, который попытался применить современное физико-математическое знание к Александру Сергеевичу и к уже звучавшей цитате Аполлона Григорьева: «Пушкин – наше все». Он дал свой комментарий, и у него получилась очень странная формула, за которую его едва не поколотили, честно говоря: «Пушкин – наше ничто». Когда это прозвучало, вначале это был взрыв. Его обвинили в подрыве основ национальной доктрины, но тогда как всякий журналист, а журналисты – это передовой отряд логической мысли и практики, он сразу объяснил, что имел в виду, что речь идет о том, что Пушкин представляет собой нуль координат. Это идеальная величина, в которой совмещено все, это примерно то же самое, что на языке астрономии некий первовакуум, из которого возникает Вселенная.
Давайте, о «Тотальном диктанте»поговорим. Вы сказали, что это очень хорошая форма, есть ли разница в результате?
– Я знаю, что очень интересно проходили диктанты по блестящему творчеству Гузель Яхиной и по творчеству ряда современных писателей. Мне кажется, чуть бы более настойчиво можно было рекомендовать включать чаще классику в «Тотальные диктанты». Безусловно, современную литературу надо знать, но классику не забывать.
Давайте вернемся к Казани. Наверное, ни один город на Волге так не связан с писательскими и поэтическими биографиями. Если пройти по нашим улицам, то здесь жили, писали,творили, вКазань приезжалПушкин. Вы были участником проекта «Пушкин в Казани». В чем его суть, и что вы нового открыли, раскопали, чем готовы поделиться?
– Я был одним из соруководителей. Идея принадлежит моему другу, старшему товарищу и наставнице, уважаемой Людмиле Яковлевне Вороновой, которая на тот момент была заведующей кафедрой русской литературы. По задумке Людмилы Яковлевны мы обращались назад и восстанавливали историю пушкиноведения Поволжья от момента отъезда Александра Сергеевича и заканчивая 1910 годами. Поэтому это была целина особенная.
Наша творческая группа состояла из Людмилы Яковлевны, моей коллеги и соратницы Марины Михайловны Сидоровой. Наталья Геннадьевна Комар была в нашем тандеме четвертой. Мы занялись изучением архивов. Этот проект имел очень большой резонанс. Мы вышли на казанское краеведческое общество, которое на платформе музея Боратынского находится. Итогом стали три крупные публикации. Это книга, подготовленная Людмилой Яковлевной и Мариной Михайловной, «Пушкин в Казани», в которой подняты редчайшие архивные материалы. Второй книгой стало творческое исследование. Это монография Людмилы Яковлевны «Пушкинское общество в Казани». И третьей страницей этого проекта стала диссертация и монография Натальи Геннадьевны Комар, которая была посвящена проблемам исследования древнерусской литературы в Казанском университете, но там тоже вторым планом шел Пушкин.
Для простого обывателя все эти исследования несут практическую пользу?
– Именно для простого обывателя литературоведение вообще наука загадочная. В данном случае с помощью литературоведческого анализа нельзя жарить сосиски, нельзя способствовать понижению курса доллара и повышению рубля. Но ежели мы будем иметь в виду наши замечательные практические горизонты – выход на практику школьного образования, то все эти книги оказались востребованы не только по республике и Поволжью, но и в России, в системе библиотечной и музейной деятельности.
У Людмилы Яковлевны и Марины Михайловны много учеников. Многие их питомцы, став школьными учителями или вузовскими преподавателями, через эти книги двинули познания дальше. Приведу лишь небольшой пример. Мы в основном, чего греха таить, привыкли, относясь к Пушкину, пользоваться шаблонированными формулами. Мне все время средства массовой информации подсказывают, что «Пушкин – народный писатель» почему-то упорно начинает привязываться к советскому периоду, считается открытием советских литературоведов, в связи с чем уже на рубеже XX-XI веков началось отторжение. На самом деле все это было у литературоведов дореволюционных. В частности, такой проект был у литературоведов Казанского университета, у наших далеких коллег-предшественников, учителей. Уже тогда Пушкин назывался народным писателем.
Если говорить о студенческой молодежи, тут я думаю, на меня не обидятся выпускники филфака, представители нашего движения КВН. Уточню и напомню, что по ряду формальных моментов, казалось бы, размер романа в стихах «Евгений Онегин» и размер загадочной, слегка хулиганской поэмы «Руслан и Людмила» – это одно и то же, что и делали наши молодые филологи. После этого пошел вал на филфаках, журфаках и всех смежных дисциплинах у философов и историков, чтобы привлечь Пушкина. Они перемешивают начало одного и другого произведения, а Пушкин и игра – это две родные стихии, и у них появляется следующий шедевр. Надо максимально не смеясь, озвучить четыре строчки, что из этого родилось:
«Мой дядя самых честных правил,
Златая цепь на дубе том,
Он уважать себя заставил
И ходит по цепи кругом».
На этой неделе Президент РТ посетил Культурный центр им. Пушкина, где открылась выставка «В сердцах навеки Пушкин и Тукай». Ее организаторы много говорили о влиянии Пушкина на творчество Габдуллы Тукая. Эти моменты изучаются? Как Пушкин повлиял на татарскую поэзию и литературу?
– Здесь я могу с удовольствием порекламировать моих уважаемых коллег-компаративистов. У нас на кафедре сразу трое работают. Это научная группа под руководством доктора наук Венеры Рудалевны Аминевой, которая, отталкиваясь от проблемы классической русской литературы в контексте татарской, выходит и дальше. Например, когда возникает тема «Лермонтов и татарская литература», тогда возникает, предположим, проблема взаимодействия русского и татарского фольклора. Но во всех случаях Пушкин опять выступает камертоном, той самой универсальной точкой ноль, в которой все сходится.
Мы бесконечно можем разговаривать о Пушкине. Зачем нужно читать, знать, разбираться, понимать Пушкина в сегодняшнее время? Почему он актуален сегодня?
– Пушкин актуален в любое время тем, что он не дает в отличие от ряда российских писателей каких-то жестких моральных установок. Люди, к сожалению, во все времена не очень любили, когда им прямо говорили: делайте то-то и не делайте то-то. В этом смысле, мне кажется, достаточно большие просчеты допускал глубоко уважаемый Лев Николаевич Толстой в позднем творчестве, поэтому только узкий круг его почитателей уцелел.
Пушкин никогда прямо не советует, но выступает самым универсальным советчиком, потому что в любых сферах можно легко найти самые важные пушкинские цитаты. Без комментариев приведу три цитаты глубокоуважаемого Александра Сергеевича Пушкина. Допустим, для человека, который испытал, как бы теперь сказали, шоковую ситуацию, какой-то нравственный кризис есть «лекарство» – пушкинская миниатюра: «Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет».
Для людей, которые в наше непростейшее, простите за неологизм, время, пытаются вникнуть в хитросплетения политики и истории, нельзя забывать изумительную цитату из полного черновика романа «Капитанская дочка»: «Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».
И наконец, самое, наверное, примечательная цитата Александра Сергеевича. Он говорил о том, что действие человека, хочет он того или не хочет, всегда единично, а завершает он тем, что действие книги множественно и повсеместно. Книга ведь совершенно не обязательно бумажный формат, и интернет-книги есть, и аудиокниги, и слава богу, что это не умирает, потому что они будут всегда.
Что для васзначит Александр Сергеевич Пушкин? Это памятник, картинка в книге? Как вы его живого воспринимаете? Не просыпаетесь ночью, он не стоит над вами?
– В отличие от Достоевского и Гоголя он, наверное, не тяготеет к тому, чтобы превратиться в призрак. Мое восприятие, возможно, несколько субъективно, хотя бы потому, что Пушкин мне родня по месяцу рождения. У меня тоже день рождения в июне. Не совсем зодиакальное, я уже другое созвездие. Но, как бы сказать, наш июнь с Александром Сергеевичем. Точкой отсчета, начиная со средней школы, для меня всегда были сказки Пушкина.
Самая дорогая мне награда – самодельный значок с профилем Пушкина, который еще в далеком 84-м году просто от руки нарисовали наши умельцы. Я тогда выступал на конкурсе чтецов и еще не думал, что пойду осваивать филологические вселенные. Неудивительно, что Александр Сергеевич был первым, с кем я встретился со сцены, можно так сказать.
Вы неоднократно сравнивалиПушкина с Толстым. Вы с «толстовцами» не дрались никогда?
– Дело в том, что, видимо, толстовцы и достоевсковеды особым кланом всегда располагались. Я изучаю в основном русскую литературу XVIII и первой половины XIX веков, поэтому круг моего общения, к счастью, это гоголеведы и лермонтоведы, а их, в свою очередь, предметы изучения Лермонтов и Гоголь буквально благоговели перед Александром Сергеевичем, так что тут все в порядке. Изредка меня приглашают на фестиваль Толстого. Я нейтральные темы всегда стараюсь брать, такие, как «Толстой в зеркале казанского литературоведения», тут никто уже ничего сказать не сможет.
Спасибо огромное. Чтобы вы могли пожелать нашим зрителям и читателям?
- Опять-таки продолжу слова Александра Сергеевича Пушкина: «Сердце в будущем живет; Настоящее уныло: Все мгновенно, все пройдет; Что пройдет, то будет мило».
Нет комментариев-