Настоящей сенсацией стала заявка на конкурс 72-летнего нижнекамца Мансура Ганиева, который составил родословную своей деревни. В ней около полутора тысяч имен и 31 фамилия. Кроме этого, он восстановил историю еще нескольких деревень, которые были родными для его бабушек и других родственников. Почему экс-руководитель налоговой службы, выйдя на пенсию, занялся изучением своих корней, выяснил «Татар-информ».
— Мансур Курбангалиевич, не секрет, что в детстве закладываются все особенности характера человека. Не оттуда ли родом ваша тяга к изучению истории края?
— Я сам из глухой деревни Абдул Салманы Алькеевского района. Наше поселение небольшое. Поэтому с учебой у меня была настоящая беда. Не потому что не хотел учиться, нет. Просто в нашей деревушке, состоящей из 40 дворов, не хватало учеников. Меня в школу отправили в шесть лет. И опять-таки не потому, что я был каким-то вундеркиндом, а из-за того, что нужно было класс открыть — набрать хоть сколько-нибудь учеников. У нас в школе было всего четыре класса. Обучал нас инвалид войны. После четвертого класса нас отправили в школу, которая располагалась за 7 километров от дома. Время было послевоенное. Не голодали, но одевались бедно.
После седьмого класса опять возникли проблема. Представьте, в 14 лет я русским вообще не владел. Кроме «папа» и «мама», не знал ни одного слова. А татарских школ по-соседству не было. Уговорили меня в русскую поступить. Пришлось ехать в райцентр — Базарные Матаки, а это 17 километров от дома. Жил в интернате. Я очень старался, но все равно остался на второй год — не хватило базовых знаний. Пришлось переводиться в другую школу, где обещали открыть обучение на татарском языке, но так и не открыли. Опять поменял школу. В общем, мои учебные годы — сплошной переход из одной школы в другую.
Отличником не стал, русский подвел. В аттестате по всем предметам — пятерки, а по русскому языку — тройка.
Закончил Казанский финансово-экономический институт. Всю жизнь проработал в экономической сфере. Мне присвоено звание «Заслуженный экономист РТ». Последние 16 лет работал руководителем налоговой службы Нижнекамского района.
Вплотную заняться историей своего рода мне удалось только после выхода на пенсию.
— Что стало толчком для исследования вашего рода?
— В 2005 году в наших краях побывала археологическая экспедиция. Я к ней присоединился. Раскопки велись между Биляром и Болгарами, там еще располагается «кичу» — переход через речку и святой родник. Красивейшие места. В экспедиции познакомился с археологами, среди них был и мой будущий наставник — Рафик Насыров из Аксубаевского района. Хотя он ровесник моего сына, считаю его своим учителем. Он меня научил всему — где искать архивные материалы, как ими пользоваться, на что обращать внимание при изучении документов и так далее.
Пять с половиной лет после этого я ездил в архивы, изучал материалы. Скажу я вам, это адский труд и довольно серьезные затраты. Составление родословной требует большого терпения, внимательности, серьезного подхода к деталям.
Последние три года в архивы не езжу. Нет материальной возможности: у меня сестра парализована, сын болеет. Хотя говорят, что на составлении генеалогических древ некоторые делают бизнес. Никого не осуждаю. Просто у меня воспитание не такое, чтобы извлекать выгоду из таких вещей.
— Насколько можно понять, вашу деревню основали ваши предки?
— Меня всегда интересовала история моей деревни. Официально она называется Абдул Салманы. Нашему поселению 221 год. Его основателями были мурзы. Раньше деревня называлась Мурзалар Салманы. По сути, она носит имя моего непрямого предка — Габделвахаба Салмана. Он был военным. Вместе с другими образовал деревню в 1797 году. Этот факт я установил документально. Но история моего рода началась не в этой местности.
Родоначальником рода стал Ишкяй Чепкенеев (имя и фамилии — настоящие древнетюрско-татарские, а не арабские, заметьте). Его сын Тинкяй Чепкенеев 18 лет служил в Белгородской крепости. Из армии его отпустили с амуницией, лошадью и оружием. Все это ему даровали за верную службу. Но самое главное, что он получил за службу, – это земля.
В Верхнеуслонском районе есть деревня Старое Русское Маматкозино. Возле нее и дали Тинкяю 50 чет земли (один чет — больше одного гектара) и презентовали 50 копен сенокосных угодий (расчет лугов и полей тогда шел от одной копны до другой). Но в Верхнеуслонском районе мои предки не прижились. Губернатор Казанской губернии, князь Баратаев приобрел деревню Маматкозино в собственность и, чтобы расширить свои владения, предложил татарам надел в пределах нынешнего Алькеевского района. Обмен получился выгодным: 50 чет обменяли на 80. Но они располагались подальше от Казани и крупных рек. Так мои предки обосновались в Старых Салманах. Оформили на себя земли в 1712 году.
А в 1713-м началось насильственное крещение татар Петром Первым. К сословным татарам применялись репрессивные меры: если мурза отказывался креститься, то его лишали всего имущества. Так мои родичи остались нищими.
Вернуть высокий статус и имущество им удалось только во время царствования Екатерины Второй. Царица после бунта Емельяна Пугачева решила ослабить удавку, которая некогда была натянута на шее местных поселенцев. Было решено в каждой татарской деревне создать и поддерживать дворянский костяк, чтобы с его помощью держать деревенских в повиновении. И своим указом, датированным 1784 годом, Екатерина Вторая восстановила татарских мурз в их правах. Их начали называть тогда «чабаталы мурзалар» — «лапотные мурзы». Потому что в силу своего дворянского происхождения они были освобождены от подати и пользовались формальными привилегиями. Например, куда бы ни являлись, любой государственный чин в их присутствии должен был вставать. Вот представьте себе картину, как глава волости поднимается со стула при виде неприглядно одетого татарина, обутого в лапти...
Потому что после подписания указа на следующее утро никто из моих сородичей богатым не проснулся. После этого моим предкам еще 12 лет земли не возвращали. Государственный сенат тормозил процесс. И не по политическим мотивам. К тому времени крестьянское население изрядно разрослось, наделов на всех не хватало. Чтобы появились новые земли, надо было рубить лес. А сенат не разрешал. «Лапотные мурзы» получили надел, заросший лесом, только после смерти Екатерины Второй в 1796 году. А в 1797 году основали свое поселение — Мурзалар Салманы.
— Среди ваших предков многие служили в армии. Как получалось, что практически ни одна война не проходила без участия выходцев из вашей деревни?
— Мои предки имели статус государственных крестьян. Поэтому их призывали на армейскую службу в первую очередь. Про все войны судить не берусь, но вот достоверно известно, что в Отечественной войне 1812 года против наполеоновской армии трое моих родственников принимали участие, среди них мой дед в пятом поколении Бикбау и его брат Габдулвафур. Все погибли. Из призванных только один был женат, после него остался ребенок.
В первой Русско-турецкой войне 1853-1854 годов участвовали пятеро моих предков. Один из них был моим прямым родственником, ему я считаюсь внучатым праправнуком. Это Мухамадгали. Он родился в 1833 году. Его взяли в рекруты, он даже не успел жениться до призыва. Все пятеро погибли. Одна из сестер Мухамадгали – Зульхизя была моей прабабушкой. Она вышла замуж за моего прадеда.
По второй Русско-турецкой войне 1887-1988 годов сведения я пока не собрал. Нашел только одного участника из числа моих родственников. Он вернулся с войны слепым. Если бы не ослеп, то и вовсе не вернулся бы. Из таких «котлов» живыми мало кто в наши края возвращался.
Мне хочется установить, кто из моих предков участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 годов. По Гражданской войне 1918-1923 годов у меня тоже нет сведений. В Великой Отечественной войне в 42 дворах нашей деревни погибли 32 человека. Считайте, в каждой семье получили похоронку. Есть и такие семьи, где по два-три человека не вернулось.
В 2016 году по моей инициативе в нашей деревне был установлен памятник погибшим на фронте. Сам гранитные плиты из Нижнекамска заказывал, деньги на памятник собирал. А в 2017 году мы открыли памятник первым поселенцам.
— Вы не только выступали организатором установления памятников. Насколько известно, вы еще стали инициатором праздников родословных в тех деревнях, родословные которым сами и восстановили.
— Да, я организовал несколько праздников родословной — по одному в каждой деревне, чью историю восстановил. Первое торжество провели в 2011 году в моей деревне Абдул Салманы. На нем буквально каждому участнику я вручил по родословной его семьи. Но тогда нам «не повезло». В тот же день Президент РТ Рустам Минниханов гостил в районе. И праздник должного внимания не получил (смеется).
А вот в 2012 году в Спасском районе мы провели грандиозный байрам в деревне Татарская Тахтала, откуда родом моя бабушка Миннидаян со стороны отца. До этого я восемь месяцев потратил на составление родословной деревни. В празднике участвовали 600 человек.
Пришли все — библиотекари, муллы, председатель сельсовета, музыканты из Казани, глава района со своими подчиненными. Сельчане воспользовались ситуацией и обратились к главе администрации района со своими проблемами. И представьте себе, с этого момента их жизнь началась налаживаться! В деревне открыли стоявшую доселе закрытой школу, отремонтировали дорогу, построили фельдшерско-аптечный пункт, пешеходный мост сделали, теперь обещают и автомобильное сообщение через реку наладить. Горжусь такими преобразованиями. Считаю, что имею к ним определенное отношение.
— Знаю, что вы серьезно занимаетесь увековечивания памяти репрессированного татарского ученого, архигеографа Саида Вахиди. Что-то удалось сделать?
— Я восстановил родословную деревни Тяжбердино Алькеевского района. Поселение известно тем, что там родился татарский ученый, археолог, географ, просветитель Саид Вахиди, который был расстрелян в 1938 году. А еще в этой деревне появилась на свет моя бабушка Фасиха. Мы ездили туда, провели встречи в школе, круглый стол — в музее, хотим установить мемориальную доску на доме знаменитого соотечественника. Поскольку такие имена, несомненно, заслуживают внимания и почтения.
— Ваши работы, безусловно, имеют огромное значение не только для вас и ваших родственников. Полагаю, они имеют историческую ценность. Ведь через призму вашего рода можно изучать историю края, татарского народа. Не задумывались о написании книги?
— А я уже написал такую книгу о своей родной деревне. Мечтаю издать ее, но пока даже перевести ее в электронный вид не получается. А в книге действительно отражена вся история нашего края.
В архиве, вникая в историю своего рода, попутно изучал все пиковые исторические моменты своего края. Это и насильственное крещение татар, и разрушение мечетей, голод в Поволжье в начале 20-х годов прошлого века. У меня есть ряд опубликованных статей на эту тему. Тема голода тяжелая. Так, в деревне Тяжбердино, в которой в 1920 году насчитывалось 250 дворов, после 1921 года осталось 38 процентов людей. Кто-то уехал, кто-то умер от голода. Уехавших в Сибирь и Среднюю Азию судьба тоже не пощадила — попали на волну эпидемии тифа, многие тоже не выжили…
— Кроме восстановления родословной вы занимаетесь популяризацией этой темы среди молодежи. Насколько это важно?
— Считаю это крайне важным. У меня прошла одна выставка родословной в местном музее, сейчас идет вторая. Постоянно провожу встречи, круглые столы в библиотеках, музее, образовательных учреждениях. Сейчас мы с Управлением образования исполкома Нижнекамского района договорились о проведении уроков истории в школах. Кроме того, в городе проходит конкурс родословной, который продлится до февраля следующего года.
Я убежден, что историческая память – очень хрупкая вещь. Она быстро исчезает, если ею не заниматься. Поэтому думаю, что молодежь обязательно нужно погружать в историю. А пробуждать интерес к ней можно, показывая, что каждая семья была вовлечена в большой процесс. Наши отцы, деды, прадеды — все были участниками больших событий. Если человек начнет это понимать и чувствовать, что называется, кожей, то история сразу перестанет быть для него абстрактным предметом.
Нет комментариев-