С 2006 года Бейтимир Асенов «варится» в сегменте ночных развлечений. Начав с позицийобычного промоутера в заведениях Москвы, всего за несколько лет молодой казанский парень поднялся до арт-директора довольно престижных площадок. Разобравшись в тонкостях работы и потребностях рынка, он вернулся в Казань, захватив с собой кейсы по ребрендингу и созданию рабочих клубных проектов с нуля и «под ключ». Местной публике Асенови звестен по работе над имиджем и концепцией клубов «Рай» (впоследствии – The LEGEND), ExtraLounge и NOBLЕ, ресторана Palladium в «Казань Арена», переформатированием пати-ресторана «Бурбон» и других брендовых городских местечек.
В интервью Андрею Кузьмину менеджер рассказал о пресыщении казанцев вниманием московских селебрити, превращении клубной индустрии в ресторанную тусовку, «распиле» аудитории некогда культовых ночных клубов и о том, почему содержать подобные заведения сейчас – крайне нерентабельное дело.
Город засыпает, мафия просыпается. Ощущаешь себя членом какой-то мафии – той, которая просыпается ночью и начинает свою жизнь?
– К сожалению, не получается только ночью работать – приходится работать днем.
И ночью, и днем?
–Конечно, днем же идет подготовка – собрания, совещания, очень много административных моментов.
А спишь когда?
– Сплю в воскресенье. Отсыпной.
Сегодня я хотел бы поговорить о клубной жизни, о казанских тусовках. На твой взгляд, как сегодня выглядит клубная индустрия Казани?
– Клубов, по большому счету, не осталось. Единственный клуб, который был действительно достойный, – это «Легенда». Сейчас он закрылся, и все сейчас распределились по каким-то барам, по танцевальным ресторанам. А клубов как таковых нет. Даже Luxor переделали, но непонятно, что там происходит.
То есть ты утверждаешь, что клубная жизнь Казани умерла?
– Не то чтобы умерла, просто вся эта клубная тусовка перетекла в какие-то бары, рестораны и другие заведения. Нет ни одного центрального ночного клуба, который мог бы собрать (публику) и делать реально крутые клубные вечеринки, чтобы народ приходил на клубную музыку и клубную атмосферу, где много людей – хотя бы минимум 500–600 человек единовременно.
Что такое для тебя «клуб» тогда?
– Клуб – понятие растяжимое на самом деле. Можно собраться у тебя, у меня в квартире, потусить небольшой компанией, и это тоже будет наш клуб.
Клуб по интересам…
– Да. Если мы говорим про ночные клубы, про большие… Та же Москва уже долгое время практикует рестораны и бары. Смысл в этом только один. Если брать московские ночные клубы, то они уже на старте ориентировались как корпоративные event-площадки. Тот же клуб «Рай», когда проектировался в свое время в Казани, думали, что получится такая же бизнес-модель, как в Москве. Но, к сожалению, этого не получилось, потому что у нас привыкли по ресторанам, по большим банкетным залам какие-то мероприятия делать. А там очень много главных офисов в той же Москве – это молодые топ-менеджеры, которые ходят в ночные клубы и хотят свои же корпоративы делать в ночных клубах. Поэтому это там нормально, это практикуется. А у нас, к сожалению, в Казани, открывая бизнес в ночной индустрии, все всегда задумываются о коммерческом цикле: чтобы заведение не простаивало в будни, генерировало трафик, поток и деньги.
А невозможно совмещать: днем ресторан, а ночью или по выходным – клуб?
– ExtraLounge днем и вечером– ресторан, какой-то препатийный бар, лаундж-место. А ночью это ночной клуб выходного дня. К сожалению, сейчас в наше время все думают о деньгах, все понимают, что ночные клубы – это очень маленький коммерческий цикл: пятница, суббота с часу ночи до шести утра. За четыре-пять часов ты должен прокачать выручку, которая даст тебе возможность обеспечить всю команду. Там только охранников нужно порядка 15 человек, и им всем нужно платить.
По республике ситуация схожая? У нас есть крупные города – в Набережных Челнах некогда был знаменитый клуб «Батыр».
– Он сейчас закрыт. В Челнах из клубов есть два заведения: в прошлом году открылось «Фаберже» и в позапрошлом году – такое заведение, бар-ресторан, называется DumBalla. Его открыл местный ресторатор, у него сеть своих заведений от кафе до ресторанов.
Клубы закрываются потому, что экономически невыгодно или у молодежи сменились интересы?
– Потому что очень много маленьких заведений – это первый момент. Если ты вспомнишь, даже десять лет назад кальянных было раз-два и обчелся. Баров было раз-два и обчелся. Все ходили в ночные клубы – Luxor, Arena, «51-й штат» или маленькие какие-то. Сейчас же огромное количество заведений. По большому счету, если привести статистику десятилетней давности, заведений у нас стало, допустим, в десять раз больше. Но людей, которые туда ходят и тратят деньги, в десять раз больше же не стало. Это нужно учитывать.
Ты наверняка был в других странах – в Европе, в Америке. Как там ситуация с клубами?
– Во-первых, ночной клуб – это хорошо, когда у тебя есть очень четкий и грамотный турпоток, в такой ситуации в наше время выгодно открывать клуб.
В той же Москве ночной клуб Icon – это бывший клуб «Рай», работает с 2007 года, очень правильная локация – это очень классный бизнес-проект. На базе этого клуба сделаны веранды, альтернативные дополнительные ночные-клубы, огромные event-площадки. Это очень большая машина по зарабатыванию денег.
Они понимают, что с каждым годом молодежи, которая приезжает в Москву, становится все больше, турпоток усиливается, и люди, зная, что на этом пятачке можно пойти и весело потусить, идут к ним. Они живут за счет турпотока. Та же заграница – Дубай, Европа, Америка… Тот же Лас-Вегас, где огромное количество ночных клубов… Все они тоже живут за счет турпотока. В клубах Дубая тусовки начинаются чуть ли не с понедельника, они работают каждый день. У нас, к сожалению, этого турпотока нет, мы живем за счет своих ресурсов.
Казань же в последнее время в топе российских городов по турпотоку. Или это не тот уровень, который нужен?
– К сожалению, у нас не тот турпоток. Он есть, безусловно: в Extra огромное количество людей приходит именно приезжих. Казань сейчас – это некий центр ПФО, и все это понимают, не только в клубной индустрии, но и в бизнесе вообще. Из Самары очень много людей приезжает, из Челнов, из Нижнекамска, из Чебоксар. Но этого все равно недостаточно, к сожалению…
Для того, чтобы существовал крупный клуб?
– Для того, чтобы существовал, – это первый момент. Второй момент – политика. В Москве клубная индустрия очень плотно связана с промоутерами. Это люди, которые занимаются продвижением и привлечением целевой аудитории.
Опять же, промоутеры делятся на людей, которые подтягивают ту или иную целевую аудиторию, – это могут быть спортсмены, красивые девушки, туристы, иностранцы. Есть промоутеры, которые, например, тусуются только со спортсменами: им интересно, комфортно, они подтягивают в свое заведение только спортсменов. Есть промоутеры, которые сидят на каких-то сайтах – используют сами таргетированную рекламу, подтягивают дополнительный трафик от туристов.
Соответственно, этот институт промоутеров в Москве за последние годы очень сильно вырос. Те же учредители Icon очень часто в своих статьях заявляют, что мы выращиваем и создаем этот институт промоутеров. А у них в свое время очень интересная методика была, сейчас, к сожалению, она уже закрылась. В их сетке огромное количество клубов, и везде есть свои промо-команды.
В свое время была такая большая площадка, которую сначала рассматривали как event, но потом туда подтянули клуб Space. Это клуб на Ибице, учредители взяли этот бренд под франшизу и открыли огромную площадку. И раз в месяц помимо event делали очень крутые мероприятия, приводили именитых, крутых мировых диджеев – Salomon, PaulVanDyk, PaulOakenfold. И все этим промо-команды помимо отдела маркетинга генерировали трафик «пехоты» и трафик гостей, которых засаживали в ложи. И давали хорошую выручку. Но, к сожалению, что-то у них случилось, я не вдавался в подробности, но эта форма у них пропала, сейчас они делают такие большие мероприятия очень редко и берут в аренду площадки. Все-таки везде аренда. А в Москве, сам знаешь, аренда сумасшедшая.
То есть сейчас важна именно узкая специализацияи привлечение своей целевой аудитории на свою площадку – только так можно выжить, верно?
– Нужна команда. В той же «Легенде» команда потихонечку расформировалась, а без команды, сам понимаешь, да? Сейчас проблема в том, что очень много собственников бизнеса, которые зависят от кадров. А кадров, к сожалению… Опять же, если взять профессию промоутеров, – десять лет назад ее особо никто и не знал. Промоутерами кто были? Были собственники бизнеса, были управляющие. А именно тех людей, которые специализируются на том, чтобы заведение делать концептуальным, конкурентоспособным, привлекать аудиторию,– таких было мало. Их практически не было.
Тот же «Приют холостяка». Сергей (Тулисов), собственник бизнеса, хозяин, он же управляющий, он же директор, он же шеф-повар, он же и промоутер. Он там живет, ночует. Появилась некая легенда – хозяин заведения всегда находится там, подходит, спрашивает. Всем нравится, такой семейный ресторан получился очень успешный.
Ты говорил, что аудиторию сегодня растащили по маленьким клубам…
– По ресторанам.
То есть сегодня клубная индустрия превратилась в ресторанную, правильно я понимаю?
– Да, в такую развлекательную ресторанную тусовку. Все же циклично. Сам понимаешь и помнишь – взять, например, ресторан Arena. Это все-таки ресторан-клуб, где можно было вечером поужинать спокойно, и потихоньку это все перерастало в дискотеку.
Кто сегодня является посетителем ночных клубов?
– Сейчас есть четкое разделение: есть молодежные заведения. Взять, к примеру, улицу Профсоюзная. Там огромное количество молодежных заведений. Но в то же время есть заведения для более взрослой публики. Получился некий остров, пати-квартал. И это классная идея, потому что, например, та же Москва сейчас очень круто специализируется. В Москве есть три локации. Первая – Бадаевский завод: он находится напротив гостиницы «Украина», напротив Белого дома, напротив Москва-сити на другом берегу. Ребята просто взяли локацию, такую промзону и сделали из нее такой тусовый пати-квартал – там рестораны, ночные клубы, event-площадки, и люди туда стекаются.
Вторая локация – Красный Октябрь: этот тот же клуб Icon. Ты, может, бывал там, помнишь – набережная, Красный Октябрь, клуб «Рай». Третья очень успешная локация – Трехгорный вал, Трехгорная мануфактура. Это рядом с центром международной торговли 1905 года. Там третья локация, где огромное количество заведений сосредоточено. И люди уже выбирают локацию – если вдруг их по каким-то причинам не пустили или им самим не понравилось заведение, они могут выйти, никуда не ехать, немного пройтись и зайти просто по барам. И это очень круто. Сейчас такая локация у нас в Казани на улице Профсоюзной. Вторая локация – это «Корстон». На Профсоюзной себе заведение найдут от 16-летних детей до взрослых дяденек. Есть еще «Бурбон» на Кремлевской, тоже недалеко.
Возраст или кошелек влияют на все это?
– И возраст, и кошелек. Мы понимаем, что есть и золотая молодежь – 20-летние ребята, которые могут купить шампанское по 35–40 тысяч рублей за бутылку. А есть дети, которые не могут себе этого позволить, – они тоже отдыхают, но тратят максимум 500 рублей за ночь.
500 тысяч и 500 рублей. Я тебя спрошу еще об этом позже.
– Чеки на 500 тысяч очень редко в Казани бывают.
За десять лет как изменилась у нас ситуация кроме того, что народ растекся по интересам?
– Народ растекается, локации меняются. Что изменилось? Первое – появляется тот самый институт промоутеров. Собственники начали понимать, что без специальных людей подтянуть и сформировать тусовку, к сожалению, не получается. Они начали понимать и ощущать это на своем кошельке. Либо ты сам этим занимаешься, либо привлекаешь людей. Многие думают, что это работа (простая) – пришел, потусил, ха-ха, хи-хи. Все классно и замечательно. А на самом деле ничего классного нет.
Потому что мы все понимаем – во-первых, это ночь, во-вторых, чтобы сделать мероприятие, нужно подготовиться, это время. Люди отдыхают в пятницу-субботу. А ты помимо того что в будни работаешь, в выходные работаешь тоже. Тот же банковский работник: он пришел в 9 утра, ушел в 6 вечера, и банк в другие часы не работает, ему делать нечего. В нашей индустрии нужно постоянно что-то делать.
Только со стороны может показаться, что это просто. Но процессом в заведении нужно управлять. Если мы говорим про какие-то маленькие бары, это один тип музыки. Если мы говорим про большие заведения, это другой тип. Например, в маленьких барах музыка, которая превышает 128 децибелов, будет казаться очень дикой. Если зайти в маленький бар и там будет играть жесткий бит при небольшом количестве людей, будет казаться, что что-то давит. А если ты зайдешь на большую площадку и там будет 300–400 человек, тебе будет комфортно. Соответственно, маленький бар – это один тип музыки, один тип формирования тусовки, большой клуб – это совершенно другое. Например, в том же маленьком баре, если поставить оригинальные композиции, это будет классно, по-семейному, по-домашнему. А если в большом клубе на 500 человек будет играть оригинал, это будет казаться диким.
Как клубная музыка поменялась за последние 10–15 лет?
– Музыка меняется циклично, как мода. Это машины, например, более футуристичными становятся, а мода – ты помнишь, да, клеш уже в третий раз возвращается у девочек. Музыка – то же самое: она циклична, просто меняется начинка по биту, по синтетическим каким-то направлениям. В то время музыка была более электронная и более жесткая в клубах, сейчас она более глубокая и басистая. А если мы говорим про попсу, она и всегда была попсой. Это самый верный вариант: когда играет то, что играет по радио.
Радио держит нос по ветру по предпочтениям людей, и на него можно ориентироваться?
– Конечно да. Основной массе людей хочется слышать что-то знакомое. Остальные, бывает, говорят: «Нам нужно что-то альтернативное, мы это на радио слушаем». Это как в ресторанах: есть люди, которые выбирают ресторан по кухне. Но это маленькое количество людей. А есть люди, которые приходят в ресторан, берут меню, не видят знакомые позиции и…
…И выбирают «Цезарь» с креветками?
– И говорят: «Ой, жрать нечего». Не поверишь – сейчас по Казани топ-продаж, как и 10 лет назад, это «Цезарь». Суп – это борщ. В Москве эта мода уже утекает. Если ты приходишь в нормальное, достойное заведение, не в «Чайхану №1», а в реально достойное заведение, где крутой шеф-повар, – в Москве уже выработалась привычка ходить на шеф-поваров.
Десять лет назад, я помню, в 2006 году, было очень много новиковских ресторанов, был бренд «Новиков» (Аркадий Новиков– один из первых российских рестораторов, основатель NovikovGroup). И все. Кто шеф-повар – никто не знал в общей массе. Понятно, что там был Ивлев (Константин), которого сейчас все знают как ведущего шоу «На ножах», но никто не помнит, что он был в том же GQ-баре шеф-поваром. Многие этого не знают. Никто не знает, что он был в других заведениях шеф-поваром, только единицы. Все знают Новикова. А сейчас тот же Новиков уже сам начинает в своем Инстаграме пиарить своих шеф-поваров, потому что мы стали более социальны и продвинуты.
А в Казани?
– В Казани мы постепенно к этому приходим. Мы начали это делать в свое время уже в ExtraLounge, потому что я, глядя на Москву, понимал, что люди должны ходить на человека. Кухня кухней, это все классно, но люди должны ходить на человека. На самом деле это достаточно тяжело. Если ты как собственник бизнеса начинаешь инвестировать в шеф-повара, это классно. Но это палка о двух концах. Шеф-повар может уйти…
Ну да, там предложили побольше, и все…
– Конечно. Ему стало неинтересно, творческий человек перегорел, денег больше предложили, не знаю, муза не приходит. И человек уезжает. Лучше инвестировать в зависимости от того, какой бизнес ты выбираешь. Есть собственники, которым нужно, чтобы все было классно – крутой шеф-повар, чтобы выходил к гостям и все остальное. Он этот путь выбрал. Другой выбирает путь технологий – это значит, что у человека четко поставлен технологический процесс приготовления еды. И если даже вдруг шеф-повар захочет уйти, то есть четко отработанная команда, которая этот технологический процесс не прервет.
Многие просто набирают двух-трех бригадиров или су-шефов, между ними распределяют задачи, и они работают. Но в то же время они взаимозаменяемы. Если кому-то что-то где-то предложили, ничего страшного, и процесс не останавливается. С точки зрения бизнеса это лучшая формула, с точки зрения долгосрочной перспективы. А с точки зрения создания модного, классного и интересного продукта, все-таки должен быть шеф-повар, потому что это творческий человек, у которого сегодня одно меню, завтра другое.
Если мы говорим о Казани как о туристическом городе, можно ли считать его таковым с гастрономической точки зрения? Можешь ли ты сравнить это с тем, что было лет 10–15 назад?
– Как минимум нужно понимать – если человек, живя в Москве, приезжает в Нижний Новгород: что там пельмени, что тут пельмени, что тут борщ, что там борщ. Когда человек приезжает в Казань, он приезжает уже к другой национальности. И как минимум те продукты, которые он может попробовать здесь, – треугольники, чак-чак, казылык – в Москве он не попробует. Поэтому, приезжая сюда еще лет десять назад, туристы испытывали какие-то гастрономические интересы.
Давай вернемся к молодежи. Ты бы с какого возраста своего ребенка отпустил бы в ночной клуб?
– Смотря какой ночной клуб.
Любой. Они все работают ночью. С какого возраста детям можно ходить по клубам?
– Я считаю, что детям лучше ходить по клубам как минимум с 18 лет. Это прямо минимум. Лучше, конечно, лет с двадцати. Но мы все знаем, что подростки хотят казаться старше, стремятся к этой жизни. К сожалению, голова еще не на плечах и они делают много ошибок в этой жизни. Поэтому все-таки нужно понимать – когда ты работаешь на молодежь, это очень большая ответственность. Ты где-то можешь не уследить, 16-летний подросток попадет в заведение…
Фейс-контроль же есть.
– Он есть, да, но я даже по себе знаю – в 16 лет я уже ходил в ночной клуб Arena, все-таки комплекция у меня достаточно крупная. А в 17 лет я ходил в ресторан-клуб Arena, хотя ты помнишь, что там вход был четко с 23 лет. Там молодежи не было никакой вообще в принципе. Хоть тебе 18 лет, тебя не пускали – показывай паспорт. В то время там еще казино было, фишечки на входе давали. И поэтому уже в 17–18 лет мне посчастливилось проходить за счет комплекции, но нужно понимать – фейс-контроль физически может не понять, он же не будет у каждого на входе паспорт спрашивать.
В той же Америке, в Лас-Вегасе неважно, сколько тебе лет, неважно, как ты выглядишь, – у тебя спрашивают айди. У меня был случай: у меня не было документов, а мы компанией приехали на пул-пати – крутая дневная вечеринка у бассейна, выступал David Guetta. И мы проходим, у всех требуют айди. Друзья говорят: «Он же совершеннолетний, лысый, бородатый». Но нет – мне пришлось возвращаться в гостиницу, брать документы и приезжать снова. У них все в этом плане четко и жестко, они все проверяют. А в том же Нью-Йорке без проблем, там вообще не смотрят. Хотя вроде тоже Америка.
Наверное, этот законы штатов разнятся.
– Да, потому что турпоток, есть свой момент безопасности отелей. Там все тусовки у отелей, при отелях. Отель – это немного другой уровень безопасности. Тот же «Корстон» – это другой уровень безопасности. Взять «Корстон» и взять любое другое заведение в Казани – разница есть.
Если подростка поймают в ночном клубе в Казани, руководство клуба несет ответственность за то, что он его пустил?
– В принципе, несет.
В принципе или в реальности? Есть какой-то закон?
– Как минимум если подросток зашел в ночной клуб и ему продали алкоголь, мы уже понимаем, что это незаконно. Это уже ответственность.
Я слышал, что часто рейды проходят по ларькам на предмет того, продают ли подросткам алкоголь.
– Конечно. Очень много подстав бывает. Я недавно по радио слышал, что какие-то аферисты в Москве промышляли такими вещами – отправляли детей, рослых по комплекции, им продавали алкоголь, и потом они этим шантажировали.
То есть на службе безопасности клубов лежит очень серьезная ответственность, правильно?
– На фейс-контроле, на службе безопасности – да. Это очень серьезно. И в этом есть свояпроблематика. Вообще мы живем в мире цифровых технологий, может, в будущем внедрят искусственный интеллект – камера распознает лицо и сразу можно будет зайти в соцсеть, посмотреть возраст. Если мало лет, не пускать – извините, молодой человек, вам отказано, но пока… Проблема в том, что эти дорогостоящие системы сначала нужно «поженить» и разработать именно такую автоматизацию. Это не один год, не один миллион рублей, если не долларов.
А на Западе нет таких систем готовых?
– Нет, я не сталкивался. В той же Америке, в том же Дубае я не видел, такого нет. Это дорого. Рано или поздно, конечно, это произойдет и кто-то изобретет это.
Ты бы ужесточил законодательство о посещении подростками клубов? Я понимаю, что это тоже против тебя, тебе это невыгодно.
– Я объясню. На самом деле я никогда на молодежь старался не работать – все мои проекты заточены под взрослую публику. Молодежь – это большая ответственность, это очень большие риски. Дети – они еще неадекватны.
Риск в чем, Бейтимир? Они напьются, подерутся?
– Напьются, подерутся, могут себя неадекватно вести. Сейчас еще очень много всяких непонятных веществ и всего остального, да. Это все ответственность. Зачем это нужно? Я вообще считаю, что до 18 лет дети должны заниматься спортом. Например, если мы даже ходили в ночной клуб и пили алкоголь, то мы все были адекватными, потому что спортсмены. Тем более я был достаточно крупным.
Сейчас очень много видов наркотиков. Каким образом вы контролируете, чтобы у вас этого не было?
– Да, и это ужасно. В 2015 году мы со специализированной службой делали собрание, на которое привлекали всех ответственных по ночным клубам Казани. Нам рассказывали, как человек поведет себя в тех или иных ситуациях, мы обучали этому управляющих, охранников, фейс-контролеров.
Большое скопление людей, молодежи –это как кормушка для тех, кто это все распространяет…
– Конечно. Тут у нас двойная система безопасности в «Корстоне» – когда человек заезжает на парковку, когда он заходит в комплекс. У каждого входа стоят безопасники, рамки, металлодетекторы, камеры смотрят. Плюс у каждого заведения еще свои фейс-контролеры и охранники. Даже тройная практически получается. «Корстон» этим и ценится.
А вообще в твоей практике было такое, что ты вычислял? Вот ты знаешь точно – этот человек торгует. Сдавали его, намекали, что надо уйти, или сами выводили?
– Знать наверняка нельзя. За руку никого не поймаешь, в основном это слухи. Так же про меня могут сказать или про кого-то другого. Если есть сомнения в тех или иных людях, мы просто блокируем им вход. Всё. Выяснять, зачем и почему… Извини, вот так, и всё.
Часто с этим сталкивался? Давал ли сам команды на блокировку?
– Конечно. Когда бывают подозрения, ты у кого-то что-то услышал, а если еще и от двух-трех человек, то просто блокируем вход. Без выяснения причин. Нам просто не нужны эти проблемы, вот и всё.
Сколько заведений у тебя сейчас? Как ты пришел в эту сферу вообще?
– В 16 лет мы начали посещать ночные заведения, мне все это нравилось. Потом сам начал увлекаться музыкой, начал танцевать, танцевал в ночных клубах, параллельно работал в театре моды «Ильдан-Лик», если ты помнишь, выступал на показах. Будучи в институте, я перевелся на заочную (форму обучения) и уехал в Москву. Там потихоньку работал в ночных клубах на разных должностях, подрос до арт-директора, промоутером работал, и в какой-то момент Казань начала развиваться, и клуб «Рай» начал заходить как бренд в Казань. Меня привлекли как человека казанского и с опытом работы.
В Москве у нас достаточно большое количество ночных заведений, ресторанов, в Казани – «Рай», «Легенда», ExtraLounge. «Бурбон» мы реанимировали, в другой формат увели. А так, в принципе, если честно, клубы – это не интересно. Потому что мы уже сами выросли из клубов, хочется все-таки уже посидеть, покушать, послушать музыку и потанцевать. Поэтому клубы как клубы уже неинтересны. Максимум это может быть караоке, танцевальный ресторан. Ночные клубы – это тяжело и сложно, нужно следить за тенденциями и всем остальным. А тут тенденция одна – чтобы тебя хорошо встретили, хорошо накормили и ты хорошо провел время. Всё.
Цикл жизни проекта все равно короткий – два-три года, не больше.
– Если только ты не делаешь реновацию. Заведение – это как автомобиль. Если автомобиль маленький, то ты далеко на нем не уедешь. Если он большой, ты можешь развить большую скорость, уехать далеко и как-то его тюнинговать, потому что есть платформа для тюнинга. Так же и заведение. Если оно большое, ты можешь менять геометрию, мебель внутри, цвета. Если оно маленькое, ты просто физически не сможешь этого сделать. Поэтому если у тебя мультикомплексная площадка, круг возможностей шире. В Москве есть классный пример – клуб Soho. Он открылся в конце 2007-го – начале 2008-го, еще до кризиса. И я тебе скажу, уже 10 лет они на слуху. Успешны потому, что это комплекс: они что-то новое добавляют, что-то меняют. Сегодня люди тут сидят, завтра это большая локация с пятью пространствами. ExtraLounge очень интересный проект получился.
Мне в «Бурбоне» у тебя нравилось. Туда обедать люди приходили, а потом вы сделали его центром притяжения.
– Мне «Бурбон» тоже нравился, потому что площадка стояла. За три-четыре месяца нам это удалось. Работа была непростая.
В чем секрет?
– Только интерес. Главное – создать интерес и новшества. Смысл в том, что «Бурбон» – это классная площадка, но на тот момент ее многие не знали. Когда мы запустили «Бурбон» с группой компаний «Вкус», многие приходили и говорили: «Какой крутой ресторан открылся». А он уже четыре года работает. Основа «Бурбона» шикарная – шикарный интерьер, крутая мебель. Многие люди просто о нем не знали. А площадка классная. Но почему так произошло? Потому что нужно было на площадке делать реновацию: ей уже пошел второй год. Она дорогая и классная, но нужно было немного поменять геометрию, потому что люди устают. У нас как зачастую бывает – гости приходят, тусовка, все классно, все модные, все замечательно. Они ходят, ходят, а потом начинают капризничать – ой, все то же самое, одно и то же, одни и те же люди, скучно. И перестают ходить. Они не ходят, ты приглашаешь других людей. Потом они возвращаются и говорят: «А это что за люди такие? Почему вы начали таких людей пускать?» А нам как деньги зарабатывать?
Тусовка за эти года поменялась или одни и те же люди ходят везде?
– Она обновляется как команда: кто-то уходит из игры, занимается другими вещами, кто-то женился, развелся – и опять с нами. У кого-то бизнес удачно идет, он в команде. Потом, к сожалению, с бизнесом проблемы, он уходит, потом опять возвращается. Все как-то вперемешку происходит.
Сколько человек тусовка составляет –сто, двести? Кого ты постоянно видишь на мероприятиях?
– Есть более тысячи человек, но из них активных человек триста.
Сколько они в среднем оставляют за вечер?
– На человека это может быть от 2 до 30–40 тысяч рублей. У меня есть товарищи, которые могут за вечер на одного человека 150–200 тысяч оставить. Они реально оставляют такие деньги.
На твоей памяти какой самый большой чек?
– Это цифра где-то в районе полумиллиона. В основном это шампанское. Бутылка хорошего шампанского стоит от 25–35 тысяч рублей. И это не бутылка виски, которую можно долго пить, – шампанское уходит быстро.
Хотелось бы затронуть тему взаимоотношений с властью. Я слышал, недавно министр молодежи Дамир Фаттахов собирал представителей ночной жизни, промоутеров, тех же владельцев клубов. Как у тебя с властью складывается – есть понимание или нет?
– Понимание есть.
В чем оно выражается?
– Во-первых, в том, что есть взаимное общение. Второе и самое главное – определить правила. У нас правила определены.
Бывало такое, что тебе звонят: «У нас группа гостей, прими, развлеки, пусть покушают и попляшут»?
– Достаточно часто на самом деле. К тем же чиновникам так же приезжают другие чиновники, и им тоже хочется отдыхать – в караоке попеть, потанцевать. Это нормально. Соответственно, они звонят заранее, мы их встречаем, сажаем, они отдыхают и уезжают.
С практической точки зрения, что бы ты изменил в законодательстве – что бы усилил, что ослабил? Что могла бы сделать власть для развития вашего бизнеса?
– Я считаю, что в Казани достаточно хорошо работают определенные структуры, которые борются с этими веществами. Я считаю, что это правильно. Борьба с наркоманией – это очень правильно. В той же Москве и других городах России это все на таком лайтовом уровне. Ну, в Москве, конечно, тоже борются, в последние годы начали жестко, но в других городах – на очень лайтовом уровне… В нашей республике за счет сильных властей все это делается довольно четко. Все это не наш бизнес, мы зарабатываем на атмосфере и алкоголе.
А если говорить о безопасности в клубах и клубных заведениях. Были ли на твоей памяти жесткие «маски-шоу» с ОМОНом?
– Нет, ни разу. Даже если это и было в клубах, обычно все это происходит очень спокойно, деликатно и слаженно. Нет такого, что приехали и всех положили. Все это обсуждается заранее – аккуратненько во время дискотеки люди заходят, вычисляют, проверяют, затем либо отпускают, либо уводят. Мы же понимаем, что в зале могут быть, например, туристы, которые потом начнут писать: «Беспредел!» В этом плане у нас республика очень четкая, все очень грамотно и правильно работает, по беспределу никто не работает. Я ни разу не видел, чтобы приехали и кого-то мордой в пол положили.
Ты достаточно давно начинал. Если вспомнить то время, были ли тогда у ночных заведений в Казани свои «крыши», какие-то маргинальные защитники?
– Я думаю, что когда они были, я еще учился в школе и не был связан с этой сферой.В нашей республике опять же все очень грамотно. Если судить по слухам, в соседних республиках до сих пор что-то такое есть. У нас в этом плане все по закону и очень грамотно организовано. Вот если бы еще зимы не было, наш город был бы в России номером один по турпотоку, круче, чем Сочи. Потому что инфраструктура нашего города даже по сравнению с крутыми европейскими городами очень даже… Если бы климат был более мягкий, я думаю, в межсезонье у нас туристов было бы больше в разы.
Поговорим о рынке артистов – кого вы приглашаете, сколько это стоит и на кого идут в Казани?
– Поток артистов у нас в переизбытке. Десять лет назад артистов практически не возили, сейчас возим чуть ли не по два-три раза в неделю, и не только мы, но и другие площадки. Сейчас звездами становятся очень быстро благодаря Интернету. Он, может, спел буквально одну композицию и стоит уже каких-то сумасшедших денег, собирает стадионы, а звезды, которых мы знаем не первый год, выставляют цены в разы ниже. Если ты на хайпе, на тебя придут.
Вы ловите этот хайп?
– Это – аналитика. Молодые артисты – в основном сейчас это рэперы, рэп-индустрия становится все больше и больше, они все очень похожи, и иногда я не могу различить слова. С ними как с криптовалютой: ты можешь в человеке разглядеть потенциал, «забронировать» его на полгода вперед и привезти за 100 тысяч рублей, он соберет 1,5 тысячи человек. Хотя за эти полгода он уже вырос и как артист стоит 500 тысяч рублей. Повезло, ты угадал.
На ком из артистов вам удавалось больше всего заработать в Казани?
– Тут нужно разделять – либо ты зарабатываешь на выручке бара, либо на продаже билетов. Если брать выручку, то это артисты взрослой аудитории, например «Иванушки» недавно приезжали, на них достаточно хорошо пили. Меньше всего – на детских исполнителях, те же рэперы, бывают концерты 14+, с полицией, сопровождением родителей.
В чем ты лично для себя видишь развитие на данный момент?
– Постепенно я сейчас уже ухожу в общепит. Через несколько лет хочу полностью уйти от ночной жизни. Сейчас мы открыли кафе азиатской кухни, в дальнейшем планируем открыть еще два-три-четыре кафе. По менталитету мы уже становимся похожи на Москву и на Запад. Сейчас уже выгоднее, быстрее, вкуснее поесть в кафе, чем пойти в магазин и купить продуктов. Эта сфера становится выгоднее и актуальнее.
Нет комментариев-