Через несколько дней после возвращения в Казань из Турции Иван вместе со своими тренерами Денисом и Ниной Капустиными стал гостем редакции ИА «Татар-информ» – в интервью они рассказали о деталях прошедшей Сурдлимпиады и почему в Татарстане практически не знают о сурдлимпийском спорте.
ЗА ШЕСТЬ ПОПЫТОК – НИ ОДНОГО ЗАСТУПА
– После победы в социальных сетях ты написал: «До сих пор не осознаю, что я – сурдлимпийский чемпион». Сегодня это осознание к тебе уже пришло?
– Потихоньку приходит осознание того, что мы выиграли эту награду все вместе, всей нашей командой с тренерами. Мы к этому долго шли, у нас это прошло через упорство, стремление, желание. Но, думаю, для полного осознания еще потребуется время.
– В том же самом посте ты отмечал, что сезон для тебя получился достаточно тяжелым. Почему?
– Первые полгода мы восстанавливались после травмы колена, восстановление получилось долгим. Тренеры все-таки поставили меня на ноги, и во втором полугодии мы целенаправленно готовились к двум видам Сурдлимпиады. Это было слишком сложно, поскольку изначально такого намерения не было. Но потом мы приняли такое решение. Поэтому было очень непросто.
– Задачи на этих Сурдлимпийских играх ты выполнил на 100 процентов?
– Нет, это не так. Мы с тренерами разговаривали за год до Сурдлимпиады и рассчитывали на два «золота» и мировой рекорд. С точки зрения финансирования у нас не получилось провести сборы в апреле, мы ездили за счет сборной России в мае и июне. Получилось, что мы выполнили задачу процентов на 70-80, но рассчитывали на большее.
– Какие впечатления оставили Сурдлимпйиские игры?
– Просто отличные. Шикарная организация, я за восемь лет никогда такого не видел. Все устроено на высоком уровне. И по телевизору даже показывали соревнования. Так что все отлично.
– В тройном прыжке ты обыграл белоруса Романа Хралько и украинца Володимира Данильченко. За счет чего получилось показать такой хороший результат?
– Наверное, за счет стабильности прыжков и за счет доступов. Последний месяц мы с Денисом Викторовичем отрабатывали разбег. Главной моей задачей было попасть на планку, поскольку заступы были моей главной проблемой. Мы шлифовали эту технику, разбег и подошли к этим соревнованиям отшлифованными, так сказать. Это помогло показать хороший результат.
– За шесть попыток – ни одного заступа…
– Такое у меня впервые в карьере.
– В одном из интервью ты говорил о том, что в Самсуне стояла жаркая погода. Это помогало или мешало?
– Все соревнования проводили вечером – за это организаторам отдельное спасибо, потому что утром и днем было очень жарко. Тренироваться и соревноваться в этих условиях было бы просто невозможно. Поэтому мы тренировались вечером, перед самим выступлением.
– Расскажи о том, как ты пришел в спорт. Правда, что ты сначала бегал, но очень хотел попробовать себя в прыжках?
– Да, сначала я занимался спринтом. Но однажды у нас была тренировка, и в группе были прыгуны. Я решил присоединиться к ним, и мне очень понравилось прыгать. Подошел к тренерам и попросил попробовать себя в прыжках. Они, естественно, отказали и решили продолжать работу дальше. Позже я начал задумываться о будущем и решил, что нужно перебираться в другой регион. Так я попал в замечательную команду Капустиных, которые занимались только прыжками. Естественно, за счет стремления и желания результаты стали расти. Мы провели очень большую работу. И я очень рад, что занимаюсь сейчас именно прыжками.
– В прошлом году помимо прыжков на чемпионате Европы ты выступал еще и в составе эстафетной команды. На Сурдлимпийских играх такой надобности не возникло?
– Нет, не возникло. На чемпионате Европы мне пришлось бежать из-за травм некоторых ребят. Здесь же все собрались, все обошлось без травм, поэтому выступила вся основная команда.
– Перед стартами вас каким-то образом проверяют? Приходилось сталкиваться с участием здоровых спортсменов в турнирах?
– Перед соревнованиями всю сборную во всех видах проверяют на аудиограмму [тест на уровень слуха]. Были случаи, когда людей отправляли домой. То есть, российская аудиограмма была ложная, а на международной аудиограмме все уже было показано. У нас все чисто, все проверено. Естественно, мы прошли.
– В последнее время российских спортсменов часто обвиняют в применении допинга. Не приходилось сталкиваться с подобным прессингом?
– Нет, такого не случалось. Нас после всех соревнований всегда проверяют на допинг. Каких-то враждебных настроений нет, и, надеюсь, не будет.
– Ты учишься в академии спорта. Как удается совмещать учебу и тренировки?
– В академии есть система дистанционного обучения, которая позволяется спортсменам высокого уровня учиться дистанционно. Мы выезжаем, к примеру, на сборы. Через интернет нам дают задания. Мы выполняем, приезжаем. Преподаватели все эти проверяют, ставят оценки, так же, как и тем, кто ходит на пары. Поэтому в такой ситуации гораздо легче одновременно тренироваться и учиться.
– Какие планы у тебя после окончания ВУЗа?
– После окончания ВУЗа я планирую поступить в магистратуру. А там посмотрим.
– Также ты участвуешь в мастер-классах в школах-интернатах. Как удается поддерживать атмосферу сообщества слабослыщащих спортсменов? Что думаешь о развитии инклюзивного образования в России?
– Мастер-классы затягивают других людей, которые не знают, что такое сурдлимпийский спорт. Они получают информацию о том, что такой спорт существует, что это равносильно олимпийскому и паралимпийскому спорту. Поэтому мы как можно чаще участвуем в таких мастер-классах и проводить их.
– Что больше всего удивляет в общении с людьми на таких встречах?
– В Татарстане почему-то практически не знают, что такое сурдлимпийский спорт. К примеру, в соседних Чебоксарах этот спорт развит уже не один год. Приехав в Татарстан, я не увидел ни одного спортсмена-сурдлимпийца, который показывал бы высокие результаты, не увидели спортсменов, которые выезжали бы на чемпионаты мира или Европы. Это меня удивило. В Татарстане сурдлимпийское движение не развивается, хотя в таком большом спортивном регионе должно развиваться все.
– В последнее время наметился какой-то перелом в этом вопросе или еще нет?
– В последний год наметился, да. Мы разговаривали с первым заместителем министра по делам молодежи и спорту Татарстана Халилом Шайхутдиновым, который обещал рассмотреть этот вопрос.
– Несколько месяцев назад интервью нашему агентству давала главный тренер паралимпийской сборной России по лыжным гонкам Ирина Громова. Она говорила, что спортсменом-олимпийцев обычно после стартов встречают с помпой в аэропорту, а к паралимпийцам внимания гораздо меньше. Как тебя встречали в Казани?
– Меня вообще в аэропорту встречали единственный раз – как раз после Сурдлимпиады. Больше никогда не встречали.
– Не обидно?
– Нет, конечно, я уже как-то привык. Самое главное — меня встречают мои тренеры. Это родные мне люди на данный момент.
КАЗАНИ НЕОБХОДИМ ЛЕГКОАТЛЕТИЧЕСКИЙ МАНЕЖ
– Денис Викторович, были ли какие-то сложности при подготовке к такому ответственному старту?
– У нас немного была сбита подготовка, поскольку по ряду причин главная тренировочная площадка – стадион «Центральный» – была недоступна. Поехать куда-то на сборы мы не смогли. А нам очень нужно тренироваться на открытом воздухе, когда гуляют ветра. Важно, чтобы спортсмен это чувствовал. Нормальному человеку тяжело приспособиться, когда тебя ветер одновременно крутит в разные стороны. Сейчас он, допустим, дует попутно, потом раз – и встречно, потом боковой какой-то. А им [сурдлимпийцам] ещё сложнее, у них с координацией беда полная. Поэтому хотелось куда-то поехать, чтобы тренироваться в нормальных условиях именно заключительные пару месяцев, но не получилось найти средства.
– Иван говорил о встрече с Халилом Шайхутдиновым. Теперь таких проблем не будет?
– Надеюсь, не будет, потому что руководители министерства – серьезные люди. Если они дали слово, надеюсь, оно будет выполнено. Они и сами заинтересованы в результатах, потому что видят, что вложения средств окупаются. Это не только популяризация сурдлимпийского движения, это популяризация легкой атлетики в принципе. А она сейчас у нас в силу известных обстоятельств строит на месте, потому что сборная России отстранена от международных соревнований, а на ближайшем чемпионате мира ряд наших спортсменов будут выступать под нейтральным флагом. Паралимпийцы также отстранены, а «сурдиков» эта история не коснулась. Поэтому Иван сегодня – фактически единственный выездной легкоатлет в нашей республике, да ещё и медали привез. Работа идёт, а там глядишь и наша федерация [легкой атлетики России] будет допущена, другие какие-то спортсмены, у которых появится возможность отбираться на соревнования и также «воевать».
– Как в Казани обстоят дела с тренировочными объектами, которые пригодны для вас?
– В нашем городе проходит много спортивных соревнований. В связи с этим уже не один год в начале летнего стадиона закрывается стадион «Центральный» и даже иногда манеж. Например, перед Универсиадой в Казани нам приходилось тренироваться в парке Горького. Там параллельно бетонировали дорожку, и мы устраивали там тренировки – это не очень профессионально. Хотя «Центральный» отлично подходит нам, удовлетворяет всем требованиям. Там замечательная дорожка: она одновременно и тренировочная, и соревновательная. То есть толщина и качество покрытия позволяют тренироваться на высоком уровне и не «убивать» ноги. У нас это большая редкость. Но закрывается он часто: то у них из-за пожара подняли документы и не нашли какую-то сертификацию, то ещё что-то. Не можем попасть туда. По сути, мы в этом году на «Центральном» не провели ни одной тренировки. Остаётся манеж. Там мы тренируемся утром, а вечером там тренируются казанские ДЮСШ. По факту профессиональным спортсменам высокого уровня там тренироваться невозможно. Манеж у нас один, хоть и большой, а детей очень много.
Поэтому я уже не в первый раз говорю о том, что нужен стандартный легкоатлетический манеж. Были предложения построить его в районе Ветеринарного института, были разные проекты. Но манеж нам необходим. Сейчас в манеже и футбол, и легкая атлетика, но нужен отдельный манеж для легкой атлетики. Поскольку у нас не южный регион, а лето длится от силы 3 месяца, мы много времени проводим под крышей. Для дальнейшего развития и популяризации нашего виде спорта необходим манеж со стандартными наклонными дорожками, где можно будет проводить не только тренировки, но и соревнования международного уровня, которые было бы неплохо провести в Казани. Легкая атлетика – один из самых массовых и самый медалеемкий олимпийский вид спорта. Надеюсь, что все эти трудности, связанные с допинговыми скандалами, пройдут, в российскую сборную придут молодые и чистые спортсмены, а тренеры поймут, что баловаться запрещёнными препаратами нельзя, это может быть чревато.
– Вспомните вашу первую встречу с Иваном. Каким спортсменом он к вам пришел?
– У меня была группа спортсменов, здоровых ребят. Мы проводили тренировки в Испании. С нами тренировалась девочка из Чувашии, которая занимается прыжками в высоту. Как-то раз мы с ней разговорились, она сказала, что в Чебоксарах есть паренек-прыгун, который ищет тренера. Я дал ей свой контактный телефон, мы с Иваном созвонились, и он приехал. Смотрю на него и думаю: «Выше меня ростом, значит должен прыгать далеко». Посмотрел на него, двигается вроде нормально. Пообщались и с ним, и с его родителями – все они оставили у меня приятное впечатление. У них была проблема с жильем, им негде было остановиться, но мы решили этот вопрос. И где-то с лета 2014 года он начал заниматься. У него были кое-какие болячки, но мы все это подлечили и практически сразу вышли на нормальные результаты. Его зачислили в Центр спортивной подготовки, дали ему полставки. Он продолжил заниматься, вскоре пришли первые успехи. Спустя год он в своём опорном виде не проиграл ни одного старта: выиграл все чемпионаты Европы, чемпионат мира и сейчас вот Сурдлимпийские игры. В прыжках в длину он пока не лидер, но конкурентноспособен, поскольку «серебро» привез. У меня это первый опыт работы со спортсменом-сурдлимпийцем. Это особенные люди, у них есть моменты в плане координации, в которых им непросто. Если обычному спортсмену достаточно недели, чтобы отработать какое-то движение, то для Ивана это все сложнее, длительнее по времени и отнимает много нервной энергии как у него, так и у нас. Работать с ним очень интересно – для меня чем больше проблем, тем интереснее работать. Не могу не упомянуть помощь нашего Министерства [по делам молодежи и спорту] – благодаря им нам были предоставлены основные сборы в последние три года, когда закладывалась база. Все было оплачено. Это говорит о том, что в нашей сплоченной команде есть не только спортсмен и тренеры, но и функционеры, которые сделали ставку на Ивана, выделили средства и помогли. Сейчас у него все в порядке с жильём, он от Академии спорта живёт в деревне Универсиады. Так что бытовые условия обеспечены, финансирование идёт, подготовка прошла нормально, тренеры вроде бы не последние – все это явилось слагаемыми успеха на Сурдлимпийских играх.
– Сказали о том, что в прыжках в длину Иван пока только претендует на роль лидера. В чем принципиальная разница между тройным прыжком и прыжками в длину с точки зрения техники?
– Внешне виды выглядят одинаково, но в техническом плане они серьезно различаются. Прыжок в длину достигается за счёт стопора – горизонтальную скорость спортсмен переводит в вертикальную и за счёт этого выполняет прыжок. То есть, надо жестко стопорить, простыми словами, остановиться, причем, на одной ноге. Тогда ты полетел. В тройном прыжке все по-другому. Там наоборот – чем меньше стопор, тем лучше результат. Впереди ещё два отталкивания, и если ты делаешь первый прыжок за счёт стопора, то на втором-третьем скорость значительно падает, и ты просто-напросто парашютиком приземлишься в яму через метр. Здесь напротив длина прыжка достигается за счёт наименьшего торможения. Этот нюанс Ивану тяжело исполнить в силу его особенностей, в силу того, что координация чуть нарушена. Это для обычных спортсменов-то тяжело. У нас редко кто одинаково успешно прыгает и тройной прыжок, и прыжок в длину. Плюс ко всему это большая нагрузка на колени, стопы, спину. Обычно на турнирах сначала идёт прыжок в длину, затем тройной прыжок. Но на Сурдлимпиаде решили поменять их местами. После тройного прыжка Иван разбил себе колено, оно у него опухло. Времени на восстановление не было, потому что через два дня начинались прыжки в длину. Он еле-еле, хромая, отпрыгал квалификацию и в финале прыгал через боль. Это тоже ограничивало его полет. Честь и хвала, что в последних попытках он собрался и добавил.
– Что и кому нужно сделать, чтобы развитие сурдлимпийского спорта в Татарстана началось более масштабно, чем сейчас?
– Сейчас создана адаптивная школа, и необходимо набирать ребят из спецшкол как сурдлимпийцев, так и паралимпийцев. Развивать селекцию, находить одаренных ребят и развивать их, поскольку инфраструктура, финансирование и понимание важности всего этого есть. Если у нас президент страны об этом говорит, это же даёт новую жизнь ребятам с ограниченными возможностями. Зачастую они просто ставят на себе крест. Ты родился без руки, но с головой-то у тебя все в порядке. Поэтому таких людей нужно спасать, предоставлять им возможности, давать путевку в жизнь и возможность почувствовать себя нужным. Любому спортсмену приятно, когда на него обращают внимание, а людям с ограниченными возможностями это приятно втройне.
Условия для занятий у нас есть, тренеры неплохие. Да, с ними тяжелее работать, они особенные люди, но я не вижу препятствий для дальнейшего развития. Татарстан не должен отставать от других регионов, потому что в регионах эта система давно уже работает. Мы должны выйти на уровень первой пятёрки регионов России, затем двигаться дальше. Но не стоит забывать и об олимпийских видах, поэтому надо думать, за счёт чего мы в них можем добавить.
– Если я не ошибаюсь, в этом году Ивану ещё предстоит чемпионат Европы…
– Нет, это уже будет зима 2018 года.
– Какие задачи на турнир будут поставлены перед спортсменом, учитывая то, что он уже выиграл все?
– Взять того же теннисиста Федерера. Он профессиональный спортсмен, Бог дал ему талант, чтобы реализовывать его и радовать болельщиков. Я думаю, и мы должны так же работать, чтобы вне зависимости от завоёванных медалей показывать свою работу и прославлять наш Татарстан, нашу Россию за рубежом. Знаете, приятно, когда на нас весь мир ополчился, мирным путём, через спорт доказывать величие нашей страны. У нас есть много таких ребят, которые побеждают.
«ПСИХОЛОГИЯ ПОБЕДИТЕЛЯ» ЛИБО ЕСТЬ, ЛИБО ЕЁ НЕТ
– Нина Алексеевна, очень хочется услышать ваши впечатления от первой встречи с Иваном.
– До знакомства с Иваном мы никогда не сталкивались с людьми с ограниченными возможностями, поэтому для нас это было новое, неизведанное, но интересное откровение. Иван произвел замечательное впечатление. Как уже сказал Денис Викторович, были и трудности, и проблемы, и травмы некоторые. Все это приходилось решать по ходу дела. Для нас для всех совместная работа стала непростым, но интересным испытанием, с которым мы справляемся.
– Тренер спортсмена с ограниченными возможностями должна отличаться от специалиста, который работает со здоровыми спортсменами?
– Я думаю, должен и даже обязан: эти люди просто так инвалидность не получают, поэтому с ними нужно быть более чутким, более мягким, где-то держать эмоции при себе. Хотя, работая со здоровым спортсменом, ты бы, может, дал себе волю и выплеснул их. У этих ребят есть свои проблемы, и тренер обязан быть немного более внимательным, скажем так.
– Наверняка, у сурдлимпийцев и паралимпийцев более серьёзную роль в результатах играет психология…
– Психология, конечно, очень много значит и для здоровых спортсменов, но для сурдлимпийцев это ещё более ответственный момент. Психология здесь, можно сказать, первостепенна. Причём, не только психология спортсмена, но и всей его команды. У нас с Иваном изначально сложились отношения, по которым можно сказать, что мы психологически совместимы. Бывают моменты, когда при положительном результате люди друг друга отлично понимают, а как только начинаются проблемы, сразу возникают эмоции. Мы изначально нашли общий язык и в хороших, и в проблемных ситуациях, и вот эта психологическая совместимость сыграла здесь очень важную роль.
– Возможно ли воспитать в спортсмене «психологию победителя»?
– Мне кажется, что «психология победителя» у спортсмена либо есть, либо её нет. Как-то развивать её... Можно быть очень талантливым, показывать фантастические результаты на тренировках, но выходить на ответственный старт и не получать того, к чему ты шёл. Иван за эти годы убедил нас, что «психология победителя» у него есть, что он будет бороться до конца, несмотря ни на что. Например, мы очень непросто готовились к его первому чемпионату Европы в 2015 году: были кое-какие проблемы, опускались руки. Но он выстоял, сделал все и показал, какой он боец.
– Спорт для многих ребят с ограниченными возможностями – это путевка в жизнь, это способ самореализации. Насколько важно предоставлять им такую возможность вне зависимости от травмы?
– В первую очередь, это все начинается из семьи. Ребёнок родился такой, какой есть. И если родители приняли его таким, это хорошо. А то ведь некоторые делают вид, что ребёнок нормальный: отдают его в обычную школу вместо коррекционной, не учат языку глухонемых, потому что «неудобно, что у меня такой ребёнок». Прежде всего, родители должны принять ребёнка таким, какой он есть. И за это большое спасибо родителям Ивана, которые проделали огромную работу, вовремя выяснили все его проблемы и работали над его развитием – это дало результат. Ведь все проблемы у человека идут из детства. И там была заложена первая база, которая дала ему возможность двигаться вперёд. Когда он пришёл в спорт, он попал в группу обычных детей, где работал наравне со всеми. В дальнейшем, когда закладывалась спортивная база, у него проявились качества, которые мы стараемся развивать все больше и больше. Это моё мнение, я убеждена в этом как мать, поскольку раньше я вообще не знала всего этого. Сейчас, общаясь с родителями Ивана, мы видим, как они радуются его успехам и очень благодарны им за то, что у парня все хорошо.
Нет комментариев-