Сколько лет вы уже входите в жюри фестиваля «Наше время — Безнең заман»?
— Собственно говоря, я не только вхожу в жюри «Безнең заман», я стоял у самых его истоков, так же, как и в «Созвездии». В этом году уже восьмой фестиваль, вот все восемь лет я вместе с ним, даже неожиданно как-то. Такое ощущение, что вот только все начиналось…
Каковы ваши функции на фестивале?
— Я, условно говоря, точно не первый человек, но и не последний. Я член жюри, режиссер, занимаюсь режиссурой гала-концертов. Если быть точнее, то я вхожу в режиссерскую группу, потому что у нас все-таки коллективное творчество. Это самый лучший вариант, я считаю, хотя в искусстве демократии не должно быть. Искусство ведь и хорошо, когда там правит тиран, потому что артисты — люди такие, им только дай волю, они же распояшутся. В режиссерской группе начиналось все с ведения концертов, сейчас уже пора заканчивать с этим, думаю, но пока еще веду. Какие-то организационные вопросы без меня не решаются. Если вспомнить советскую табель о рангах, карьерную лестницу, то в политбюро ЦК КПСС я вхожу.
Почему думаете, что пора заканчивать с ведением гала-концертов?
— Иногда бывают такие мысли дурные. Смотришь — выходят дети, много малышей. Я уже подхожу к такому возрасту, что мне будет 50 лет. Думаю, придут, со стороны посмотрят и скажут: куда вышел, дед старый, у него у самого четверо детей. Потом думаешь: а чем я хуже? Такие вот тараканы в голове носятся, этот процесс — «мильон терзаний», как я называю.
Какие изменения произошли с фестивалем за восемь лет?
— Глобальные изменения, я бы сказал. Я не знаю, куда уже глобальнее может произойти. Я помню первый фестиваль «Безнең заман», первый фестиваль «Созвездия», когда дети выходили на сцену в трико с оттянутыми коленками. Мы сами толком не знали, чего мы хотим и куда хотим двигаться. Мы просто бросили первый шар и смотрели, как он покатится. И покатился, хорошо покатился. Когда появился на следующий год второй фестиваль, уровень номеров, подготовки конкурсантов уже отличался. А теперь смотришь — работают настоящие профессиональные артисты... Но самое главное, что я вижу в фестивале «Безнең заман», — это то, что люди после рабочего дня, иногда не самого легкого, у них у многих семьи есть, идут и занимаются творчеством. Для меня это до сих пор остается загадкой. Мало того, когда они выходят на сцену, видно, что они делают это не из-под палки, им это нравится.
Что, по вашему мнению, ими движет? Почему люди после рабочего дня посвящают себя творчеству, искусству?
— Я не знаю, что ими движет, но мне кажется, если это происходит, значит, еще не все потеряно. Я не знаю, как назвать это чувство. В свое время на фестивале «Созвездие» у нас была одна перебивка между блоками. Выходит маленькая девочка и говорит: «Вот, я все на „Созвездии“, а мне мама говорит, мол, куда ты все время рвешься?» Девочка ей отвечает: «Да если б не я, там одни ветераны выступали бы». И тут выходит другой ведущий и говорит: «Знаете, у нас фестиваль „Созвездие“ можно назвать вечным, потому что когда тебе 21 год наступает, ты покидаешь фестиваль. Но в этот момент присутствует „Безнең заман“ — ты можешь пойти на фестиваль после работы, встречаешь свою половинку, у вас складывается семья. Вот у вас появились дети, и вы опять на „Созвездии“. Такой получается круговорот». И мне кажется, очень многие, кто принимает участие в «Созвездии», потом оказываются на «Безнең заман» — не могу сказать, что это основная масса, но думаю, что процентов 30.
Какие изменения произошли за это время в плане постановки номеров? Каких жанров стало больше — хореографии, вокала?
— Чего стало больше? А всего стало больше. Зачастую, когда собираешь гала-концерт, ты понимаешь, что он не может быть безразмерным. Но хочется показать всё. И рано или поздно мы упремся в проблему, когда будет много хороших номеров, и мы не будем знать, что с ними всеми делать. Сейчас мы решаем эту же проблему на «Созвездии». У нас уже давно два гала-концерта, потому что в один все номера просто не влезают. В этом году было 211 призовых мест, представьте! А в прошлом было 180 — такой скачок сильный! Я уже давно живу в Москве. Когда общаюсь с москвичами, они говорят: «Мы к вам не поедем, у вас такая планка, что нам страшно». Сколько раз такое было — приедут несколько коллективов, сидят во время конкурсного отбора, смотрят, какие выходят коллективы. Вдруг приходит сообщение — «снялся с конкурса». Думали, ну что тут в Казани — провинция. А оказалось — нет, ничего подобного, приехали, и им стало страшно. Все, кто стали обладателями Гран-при, это, безусловно, коллективы, как я говорю, первого ранга, потому что получить Гран-при у нас непросто. Помните фильм «Раба любви»? Она там говорит: «Господа, вы звери!» В определенной степени мы тоже звери. Если мы один раз увидели, что они могут, в следующий раз мы будем знать их планку. Ниже нее упасть мы не дадим.
В этом году 211 призовых мест на «Созвездии», а изначально сколько их было?
— Значительно меньше, сейчас, уже спустя 19 лет трудно вспомнить. Да и первый концерт у нас шел где-то 80 – 100 минут, а сейчас у нас два концерта — один 5 часов, а другой 3 часа! На самом деле я рад тому, что эти два фестиваля появились. Мы все-таки планку подняли, люди понимают, что кое-как не получится, тут надо работать. Как говорится, что такое успех — это всего 1% таланта и 99% работы. Когда они вместе собираются в коллектив, в результате сплочения получается машина, которая на 100% отдает себя творчеству. И тут трудно сказать, что они не талантливы. Да как не талантливы? Двадцать пять рабочих танцуют, да еще так, что думаешь: я б так сделал — развалился бы!
Чем вам запомнился прошлый фестиваль «Наше время — Безнең заман»?
— Запомнился борьбой в финале — была такая «драка» хорошая. Если посмотреть финальный протокол жюри, четыре-пять коллективов шли с разбросом в сотые доли. И в данном случае победила математика. Мы уже не стали спорить, иначе мы бы друг друга просто убили. Один кричит: «Столько лет работы, да вы что!», а другой: «Да этот номер только за границу увозить и показывать!» В итоге мы решили просто довериться математике. Пошли, скажем, по спортивному принципу. В предыдущие годы такого не было, причем это держало не только участников в напряжении — все понимали, что это очень серьезная борьба.
Победителями последних двух фестивалей становился коллектив ГБУ «Безопасность дорожного движения». Чем они так удивили членов жюри?
— Я считаю, что их главный конек — невероятная трудоспособность. Как они работают! В результате труд приводит к таланту. Это тот ярчайший пример, как раньше писали в школьных табелях, прилежания. В первый год они сделали пробный шаг, и у них получилось, а на второй год было видно, что вся команда работала на этот результат, и она этот результат получила. Кроме того, у коллектива прекрасная поддержка, в том числе и руководства.
А в чем заключается поддержка руководства на фестивале?
— Если начальство заинтересовано, чтобы существовало такое прекрасное явление на производстве, значит, оно должно как-то помогать в этом или хотя бы не мешать. Многие участники сталкиваются с тем, что люди с ночной смены приходят, выступают и обратно уходят в ночную смену — их не отпускают с работы. Хотя я, конечно, согласен с тем, что производство — это главное. На производстве надо работать, а не петь песни. Как эти ребята совмещают несовместимое, я не знаю!
«Безнең заман» — фестиваль работающей молодежи. Известны ли вам случаи, когда конкурсанты меняли свою обычную рабочую профессию на сцену?
— Честно говоря, нам бы не хотелось, чтобы это случилось, нас тогда точно прикроют, скажут: «Вы ВВП разрушаете своим фестивалем». Я знаю, что многие из тех, кто выступает на фестивале, в свободное время практикуют творчество, и довольно-таки неплохо. Вот на Альметьевском трубном заводе пример есть Данияр (Гарифуллин, - прим. Т-и). Он, когда выходит на сцену, ну как минимум Лемешев (Сергей Лемешев — советский оперный певец, режиссер, педагог, — прим. Т-и), а не слесарь. Когда он поет, просто удовольствие получаешь.
Что ожидает участников и гостей фестиваля в этом году? Будут ли какие-либо нововведения?
— В этом году в феврале у нас уже прошла большая встреча в лагере «Волга». Мы собирали и постоянных участников, и тех, кто только хочет принять участие. Там был разговор об оргструктуре, о режиссуре номеров, о том, как правильно петь и многое другое. Ребята получили удовольствие — когда пригласили к ним мэтров фестиваля, такое интересное было общение! Они делились опытом, потом друг другу начали какие-то творческие номера посвящать. Такой замечательный капустник получился. Что я от этого года жду? Я благодаря этой встрече знаю, что в этом году должны появиться новые коллективы. Очень хочется, чтобы в этом году выросло количество участников. Есть корифеи, которые, я надеюсь, не уйдут никуда, потому что как человек, входящий в режиссерскую группу, я на них рассчитываю. А то, что они делают, я понятия не имею, у них своя каша в голове.
Как стать участником фестиваля? Есть ли какие-либо ограничения?
— Очень просто — читаете положение на сайте, заполняете заявочку, и мы вас видим на сцене. Единственное, есть возрастной ценз, потому что фестиваль все-таки творчества работающей молодежи. Официально у нас молодежь до 30 лет, до 35 — молодые ученые. Но на многих производствах есть люди, которые уже старше, а просто кипят этим всем —для них тоже есть место на фестивале. Если коллективное выступление, то допускается 25 процентов не 35-летних. Ограничений в плане тем и жанров нет, главное, чтобы не было пошло и не несло в себе агрессии. Как говорится, любви все возрасты покорны, а «Безнең заман» покорны все жанры. Иногда у жюри есть какие-то рекомендации, но это ведь не приказ, не табель. Мы, например, рекомендуем петь песни, написанные до 1990 года, когда композиторы все-таки прикладывали какое-то усилие и гармонию составляли. Именно на этих примерах ребята и учатся петь — надо сначала научиться делать качественно с точки зрения мастера, не с точки зрения произведения. Проще говоря, ты можешь сделать невкусную колбасу, она просто по рецептуре невкусная, но ты должен сделать ее согласно тем ингредиентам, которые указаны, качественно выполнить весь технологический ряд.
В ходе репетиций вы что-то советуете участникам?
— Конечно, всегда, после каждого выступления идут мастер-классы, разбираем всё. Но многие творцы ревностно относятся к своим произведениям, а мы останавливаем, говорим: «Ребяточки, давайте послушаем сначала, а потом решим». А когда собирается гала-концерт, так это такая творческая лаборатория! Во время сборки и репетиций концерта решается столько проблем одновременно — и номер улучшается, и вместе с этим что-то придумывается новое, то есть это такая солянка замечательная, вкусная! Ребята нас даже сами чему-то учат. Мы на свой страх и риск с председателем жюри Резедой Лукмановной (Резеда Галимова — российская оперная певица, солистка Государственного оркестра народных инструментов РТ Татарской государственной филармонии имени Г. Тукая, — прим. Т-и) делаем иногда творческие номера, которые посвящаем ребятам. Вы знаете, как страшно, как мы переживаем! Участники на нас смотрят, ориентируются, и очень боишься не показать тот уровень, который они от тебя ждут.
Насколько сильно обычно изменяется номер с учетом замечаний режиссерской группы и членов жюри?
— Иногда радикально все меняется, иногда просто исчезает номер и появляется новый. Да, бывает и такое — посмотришь и говоришь: ребят, с этим делать просто нечего, давайте что-то другое придумаем. А бывает, что просто подходишь — здесь чуть-чуть левее, а здесь чуть-чуть правее. Бывают ошибки, например, просто не тот музыкальный материал выбрали. Музыкальный материал, я считаю, это 70 процентов успеха. Музыка — это такая вещь, с ней трудно бороться. Иногда она просто побеждает то, что происходит на сцене: ты не смотришь номер, а слушаешь музыку.
Есть ли на фестивале коллективы-старожилы, которые участвуют в «Безнең заман» с его основания?
— «Нижнекамскнефтехим» вот уже сколько лет участвует. Они первыми взяли Гран-при. Вертолетный и авиационный заводы (Казанский вертолетный завод и Казанский авиационный завод им. С. П. Горбунова — филиал ПАО «Туполев», — прим. Т-и), КАМАЗ — то есть такие промышленные гиганты, пять-шесть коллективов. Какие-то коллективы участвуют, потом уходят. Но мы всегда рады, когда коллективы возвращаются.
«Безнең заман» в 2019 году посвящен Году рабочих профессий. Отразится ли это как-то на фестивале?
— Я думаю, что да. Мы даже надеемся, что наши артисты примут участие в праздничных мероприятиях WorldSkills. Почему этот чемпионат проводится в Татарстане? А потому что в Татарстане уникальная ситуация в данном случае — мы можем не только порадовать приезжих мастеров ремесел, показать, что у нас лучшие слесаря, монтажники, программисты, но мы можем еще и показать, что наши монтажники могут прекрасно петь и танцевать, выступать на сцене.
Какую нишу занимает фестиваль в культурном секторе Татарстана? Можно ли сказать, что он один из основных поставщиков артистов для республиканской эстрады?
— Нет, я так сказать не могу, это точно, потому что у этого фестиваля совершенно другие цели — назовем это популярным сейчас словом «тимбилдинг». «Безнең заман» — это построение хорошего, замечательного не только рабочего, но и творческого коллектива. Это такой хороший тимбилдинг, который, я считаю, должен быть, когда на предприятии все развивается в гармонии, когда занимаются не только выколачиванием трудодней, не только выдают на-гора. Я считаю, что когда работники мыслят творчески, на производственном процессе это тоже сказывается — они не просто подходят к аппарату и начинают что-то производить, а работают с огоньком, с песней. Это то, к чему нужно стремиться. Когда человек приходит с работы, чем ему заняться? Отдохнуть. Отдыхать можно по-разному. Если отдых будет такой, как на «Безнең заман», я считаю, что тогда эту страну не победить.
Следите ли вы за судьбой участников вне конкурса?
— Мы очень часто все общаемся, пересекаемся. Много семей появилось благодаря фестивалю, у кого-то дети уже есть. Был прекрасный случай — с авиационного завода сударыня вышла на сцену на последних месяцах беременности, а в следующем году, когда она выступала, уже ее малыш выбежал на сцену. Ну почему бы нет? Но мы все-таки больше творческая организация. Вот за детьми «Созвездия» мы следим — где они учатся, помогаем им куда-то поступать. В «Безнең заман» такого нет. Но все же по карьерной лестнице продвинули многих. Человек выступил, руководство увидело, что он не просто инженер, а инженер «с изюмом». В результате у него не только творческая, но и производственная карьера пошла вверх.
Многочасовая работа в жюри утомляет или вдохновляет?
— Утомлять такая работа не может. Да, конечно, не все номера яркие. Смотришь иногда — ну молодцы, вышли, хорошо. А иногда отдыхаешь глядя на то, что происходит на сцене. Бывает, и до слез доводят — такой катарсис наступает, настолько все здорово, до мурашек. Происходит такой казус — ты помнишь о том, что это рабочий, и тут же об этом забываешь. Немножко страшно становится — если они так умеют, зачем тогда существуют артисты?
Как, по вашему мнению, изменилась татарская эстрада за последние годы?
— Это касается не только татарской эстрады, но и российской, и мировой — полный декаданс. Это связано, я считаю, с прогрессом. Лень — двигатель прогресса, как говорится. Не хочется полы подметать — придумали пылесос, не хочется композитору голову ломать, сидеть за роялем, ночами не спать... Знаете, как появился знаменитый вальс из «Маскарада» Арама Хачатуряна (советский композитор, дирижер, педагог. Написал музыку к спектаклю «Маскарад» по произведению М. Лермонтова, позже переработал ее в сюиту, — прим. Т-и)? У человека просто был жар, температура, и в этом состоянии он написал этот знаменитый вальс. И, кстати, до сих пор я не могу понять, почему по телевизору у нас идет реклама чая: показывают Пушкина, а играет вальс из «Маскарада» Лермонтова. Это ярчайший пример, может быть, даже необразованности. Сейчас композитору проще набрать программу на компьютере, внести парочку каких-то «фишек», и он тебе выдаст готовый продукт. И мы этот продукт, к сожалению, поедаем. Отсюда и появляются пожелания жюри использовать песни определенных годов.
А есть ли какие-либо положительные изменения?
— Положительные изменения — я всегда говорю: раньше эстрада была душевная, да, но не было шоу. Шоу все-таки зачастую побеждает песню. Сейчас музыка не для ушей, а для глаз, к сожалению. В свое время и Моцарта (Вольфганг Амадей Моцарт — австрийский композитор, музыкант-виртуоз, — прим. Т-и) обзывали «попсушником». Если разобраться, то так и есть — он писал музыку, которая пользовалась популярностью, хорошо ложилась на слух, и все ходили и распевали ее. Верди (Джузеппе Верди — итальянский композитор, — прим. Т-и) также обвинили, когда он пел в «Аиде» знаменитый финал. Однако же это стало самой патриотической итальянской песней. Видимо, у каждого времени свое понимание и что-то с чем-то сравнивать нет смысла. Вчера, например, я включил телевизор, а там Иван Ургант разговаривал с маленькими детьми. Спрашивал: «Ты хочешь в „Голос“? А что ты будешь там петь»? И три-четыре ребенка спели «Все люди как люди, а я — суперзвезда». Это показатель.
Сейчас в музыкальной культуре активно развиваются такие направления, как рэп, хип-хоп и различные ответвления от них. Как вы относитесь к такой тенденции?
— Прекрасно! Если уж на то дело пошло, то Винни Пух был основоположником рэпа. Это классика, развивайте на здоровье! Вы посмотрите, сколько в советское время было написано ораторий. Тогда на мелодику клали слова не как положено, а именно размером, тактом. Мы же не ретрограды, которые сидят и говорят — не надо этого делать. Возвращаясь к «Созвездию»: у нас есть команда «Вегас» из Набережных Челнов, которая танцует именно в таком стиле. Это же загляденье, как они работают: машина, волна. Этого можно только через большой труд добиться.
Как вы считаете, что ожидает культуру в ближайшие несколько лет?
— Это гадание на кофейной гуще. Раньше тоже наступали такие моменты, когда кричали, что это плохо, а это ужасно, а потом что-то происходило... Я надеюсь, что в ближайшие пять лет что-то поменяется, потому что уже произошло перенасыщение. Я думаю, что даже сами исполнители и композиторы понимают, что народ накушался. Мне кажется, дойдет до пика – мы не хотим это есть, это плохой продукт. Но если все же ничего не произойдет... будем вводить новые ограничения на «Безнең заман». Шоу-бизнес — это не всё, что есть в жизни. Наши ребята, они же в шоу-бизнесе не работают, они зарабатывают деньги одним, а отдыхают другим. Прекрасная фраза приходит на ум: «Безнең заман» — это труд, но труд на сцене. Ребята трудятся на заводах, производстве, но в то же время они трудятся еще и на сцене. Это прекрасно!
Нет комментариев-