«Небеса обетованные»: история казанских бездомных, облюбовавших улицу Баумана

Улица Баумана обетованная

Зеленая спортивная куртка, найковские кроссовки, стрижка почти «под ноль», небольшая аккуратная борода, вполне курортный загар, рюкзак за плечами. Издалека этого человека можно принять за путешественника на Баумана, который присел на скамейку, чтобы получше рассмотреть архитектуру главной улицы Казани – если бы не одутловатое лицо и засаленное трико.

Сомнения вблизи рассеяли средний налет немытости и сомнительный аромат. Макс Арабика не присел отдохнуть, он живет на улице. Его тихий улыбчивый «сосед по Баумана» - литовец Альбинас, с закопченным лицом, выцветшими голубыми глазами, с пушистыми усами и симпатичной бородой. В своей джинсовой панаме он напоминает мультяшного Дядюшку Ау - те, у кого было советское детство, помнят такого персонажа. Именно так и кличут в бродяжной тусовке бывшего майора ПВО.

Альбинас, в обвисшем темно-синем кардигане и грязных джинсах, элегантно сидел, опираясь на тросточку, закинув нога на ногу, демонстрируя белоснежные кроссовки. Пятачок казанского Арбата напомнил рязановские «Небеса обетованные».

 «Май адрес – не дом и не улица»

Макс - Арабика, потому что любит кофе. Если точнее, он - житель не Баумана, а – России - с 2013 года колесит по стране автостопом с дальнобойщиками. Красноярск, Омск, Томск, Новосибирск, Владивосток, Алтай, Казань, Самара, Саратов, Краснодар, Тамбов, Воронеж, Нижний, Владимир, Москва, Тверь, Санкт-Петербург – маршрут Арабики бесконечен. Макс не нищий, у него есть и дом, и дача в Тюмени. Но свобода дороже, говорит 41-летний странник. Когда-то он работал слесарем механосборочных работ 6-го разряда. Завод разорился, стал получать копейки, жена сказала: «Ты семью не вытянешь, давай разведемся».

- А когда я устроился промальпом (промышленным альпинистом) и начал получать по 120 тысяч в неделю, она мне сказала, а может, давай обратно сойдемся. Я ей говорю: «Марин, а ты на самом деле меня любишь или нет?» Она: «Ну, как же, конечно, люблю!» Говорю: «Ты из-за денег меня любишь». Вот поэтому сказал «тьфу» и поехал по России, от Петербурга до Владивостока. Люблю такую жизнь, мне это нравится! – рассказывает Макс.

На Баумана Арабику знает, по выражению его товарища, каждая собака. Росгвардейцы эту компанию не гоняют, что-то говорят – но бесполезно.

- Здесь очень много появляется людей, которые выкидывают меня в YouTube. Деньги от этого не получаю, зато меня все знают: Макс Арабика, Макс Че Гевара. Люблю этого человека. Он тоже в свое время ездил на мотоцикле по всей Южной Америке, - говорит продвинутый и романтичный Макс, который еще и на гитаре играет, когда она оказывается под рукой.

«Покалето»

Промальп знает, как заработать денег – «висит на веревках». Говорит, что дочь свою обеспечивает, даже была банковская карта. Когда не пьет – тогда работает, иногда работает, уточняет Макс. Где остановился, там и заключает договор, в Питере, Москве. Вот придет зима, и подумает об этом. А «покалето», несколько раз скороговоркой произносит «фрилансер», надо покататься по России. Может, в Краснодар поедет, но трико грязное, прежде чем ехать туда, надо в джинсы переодеться.

Монетами в наше «карточное» время разжиться сложнее. Но у бродяг свои лайфхаки, где взять одежду, где поесть и как помыться без денег. Миллион заброшек для ночлега есть в каждом городе. Летом купаются в речках, зимой «свободных людей» пускают на часок в душ в социальных службах: в Казани – на Карла Маркса, в Питере на Финляндском вокзале можно напроситься, а в Москве Арабика даже на ВДНХ ухитрился помыться. На колхозном рынке можно столоваться хоть каждый день. Кормят и одевают разные благотворители, особенно по выходным.

«У нас трехразовое питание: понедельник, среда, пятница», - смеется Альбинас.

«Вчера из церкви два пакета притащил, себе и Колямбе. Он говорит: «Как это ты про меня не забыл?! Вот Вовка свердловский подарил куртку», - тычет в свою ветровку Арабика.

«Девушка, можете выручить мелочью?», - жалобно попросил Дядюшка Ау.

В увлекательной беседе совсем забыла, что заранее на этот случай припасла мелочь. Выгребла ее в подставленные ладони майора ПВО. Хотела отсыпать и Максу.

«Мне на деньги пофиг. Деньги – это приходящее и уходящее», - гордо отказался странствующий философ.

 - Какое сегодня число? – спрашиваю у Макса.

- 6-е было вчера, потому что вчера покупали пиво - там написано было, что 6-е, - отвечает Арабика.

 - Сегодня четвертое, - говорю.

- Слушай, а что мы за пиво купили: шестое – ноль - шестое? А-а-а! Июль же! Спросите лучше, какой месяц, - смеется свободный промальп.

«Казань затягивает»

Колямба был легок на помине. Ну, если это бомж, то – какого-то заграничного образца. Вполне походный вид: по-модному закатанные под бриджи джинсы, красно-белая кепка, белые кеды, стильная «стройотрядовская» ветровка с надписью «СССР», из рюкзака торчит скрученный коврик. Колямба сразу по-дружески протянул мне руку. И я в натянутой до глаз маске (чтобы не вдыхать «тонкий букет» – спасибо пандемии), на автомате пожала руку. Подумала сначала, наверное, турист, маргинально-толерантный. 33-летинй парень из Ленинск-Кузнецкого – мастер отделочных строительных работ, облицовочник - плиточник 4-го разряда. Но с работой не заладилось, очень много обманывали. Поэтому с 2008 года сибиряк отправился куда глаза глядят. Сейчас по пути в Краснодар (едет туда повидаться с братом) уже на месяц завис в Казани.

- Колямба - новенький. Мы его предупреждали, Казань город такой - затягивает. Казань мне нравится. Я тут постоянно бываю подолгу. Она похожа на Петербург, - сказал Арабика.

Его новый товарищ – продуманный и запасливый, но и нежадный, а, скорее, хозяйственный. Он разложил на скамейке свой рюкзак и начал уплетать что-то из пакета, того самого, который вчера заботливо прихватил для него Макс.

- Кушать хочешь? А сок? - настойчиво угощал меня Колямба.

А Дядюшка Ау предлагал примерить свою шляпу. Конечно, я отказалась… из вежливости. В доверие к новым знакомым я вошла, но это была еще не вся компания. Друг за другом подходили Юрик, Сержик, Панда, не очень трезвые, один колоритнее другого.

- Кто проездом, кто живет в Казани, но все здесь встречаются. Сборная СССР, - немного картавя, интеллигентно включился в беседу Панда.

- 15 лет живу на улице. У нас канал, вы знаете… На блогерах зарабатываю. На жизнь и шмотки хватает. Сколько платите? – Сержик не был намерен вести разговоры бесплатно, нервно махнул рукой и ушел в поисках денежных слушателей.

Квартиру снимает даже, добавила о Сержике еще одна женщина «философского» вида.

 – А зачем вы все спрашиваете, может, вы врете? Тебе приятно будет, если будут спрашивать, с кем ты спишь? Он не хочет рассказывать. Зачем вам это надо? Ты деньги хочешь получить! Не давайте ей деньги! – спохватившись, распорядилась в своей «малине» стервозная Мурка, но испарилась после того, как мои собеседники осадили ее.

- Максим, здорово! Какими судьбами?! Рад тебя видеть! Давно в Тюмени был? – распахнул объятия прохожий, явно не из этой компании.

Арабика тепло обнял земляка. Они перекинулись несколькими фразами, и мужчина зашагал дальше. Максим вспомнил про своих родных, но без тоски. Родился он в семье военного в немецком Магдебурге. Возможно, отсюда у Арабики и страсть к странствию – ведь по отцовской службе семью помотало по Советскому Союзу. У Макса есть мать и брат-близнец. Покатался по СССР и Альбинас, которому 60 лет. У него похожая история. Вся его семья осела в Ижевске. А он застрял на три года в Казани. 36-летний сын его не ищет.

- Есть такая штука, как Вк. Можно списываться, - говорит Арабика.

- У вас есть телефон? – спрашиваю.

- Сейчас потерял. Золотой его украл у меня.

- Как часто в Вк заходите, раз в полгода? – уточняю.

 - Почаще. Когда есть телефон, тогда и заходим, периодически. Попользуешься телефоном, а потом он оказывается в ломбарде, – хохочет Дядюшка Ау. – Списываемся с друзьями и родственниками, когда компьютер есть под рукой.

«Сильно не занят!»

В России много городов, разве может наскучить такая жизнь, восклицает Тимур Панда. А в Питере вообще с архитектурой хорошо, с работой – хорошо: 2 – 3 тысячи в день на рекламе можно зарабатывать.

- Панда – это вообще отдельный персонаж, легенда, - с уважением говорит Арабика.

- Это приятно. Ладно, болтайте дальше, - от комплимента расплывается в улыбке галантный Тимур и отходит в сторону.

Панду и Арабику оттолкнул Волгоград. Кроме Сталинградской битвы, этому городу гордиться нечем, считают они и побыли там недолго. Еще неприветливей - Краснодар: на юге недобрые казаки гоняют, хуже полиции. Москва – «нафиг эту Москву, злобный город», соглашаются уличные приятели. Приятные воспоминания у Арабики от Алтая, «там башке хорошо».

- А чем вам нравятся Питер и Казань? – интересуюсь у Макса и Тимура..

- Отношение людей нравится. В Питере, в 2006 год, на Итальянской улице, центр города - на чердачке. Подходит мужик: «А вы кто?» «Мы – панки». «А что пьете?». «Алазанскую долину». «А вы есть хотите?» «Не откажемся». Вытаскивает вот такую сковородку жареной картошки с мясом. Он с нами посидел, попил «Алазанскую долину», поел картошки с мясом. «Ребят, если вы завтра с утра будете, я вам еще вынесу покушать». И вынес вот такой тазик пельменей, - с наслаждением вспоминает Арабика.

- Там народ дружелюбный, блокадное воспитание у тех, кто пожилой. У молодежи там мат – перемат, какая там культура, - размышляет Тимур, а Макс утвердительно кивает головой - и ведь сами за целый час ни разу не выругались.

- В Казани, да, нормальные, добрые люди, но здесь могут и наехать . В Питере другой менталитет, мне кажется. Вот мы сидим, например, в Питере на Богатырском проспекте, это - Приморский район, с табличкой «Поддержите автостопщиков». Пацан выходит (из машины) и говорит: «Ребята, я сам с Новокузнецка, сам автостопщиком был, вот держите пять рублей». Пять тысяч. Мы взяли их и поехали на Богословское кладбище к Цою. И к Мише Горшеневу, тем более, он там рядом лежит. Мы их всех навестили. Ты думаешь, мы их на что-то доброе спустили? Нифига! Ну там тусовка, сам понимаешь, на могиле Цоя, - делится еще одной историей Макс, обращаясь к Тимуру.

- Очень люблю музыку и сам играю на гитаре, - сентиментальничает Арабика.

А в Твери в открывшемся барбершопе его попросили побыть моделью, сфотографировали, напоили виски и дали денег.

- Парень спросил: «Вы не сильно заняты?» «Я сильно не занят!» Я не думал, что так бреют. Раз - тряпку на морду: горячая, холодная. Я испугался, когда они достали опаску. Развалили меня в кресле, как в гинекологическом, - хохочет Макс.

- Пусть будет – в стоматологическом, - поправляет в присутствии дамы Панда.

  «Вру, что брошу пить»

- Наконец-то я тебя нашел. На! Держи! – говорит Макс еще одному подошедшему «свободному художнику» и, снимая с плеча рюкзак, объясняет, что после недавней пьянки искал товарища, чтобы отдать забытую поклажу.

- А могли бы не отдавать, себе оставить, - говорю.

- Нет, так нельзя, - твердо заявляет Арабика.

 - Куда дальше?

- Либо по М-4, либо по М-7 вверх. Дочку хочу увидеть. С 15-го года не видел. 15 лет ей. Осенью съезжу, - неуверенно сам себе пообещал Макс.

- А если встретите ту, которая будет с вами не из-за денег?

- Я таких не встречал, но верю в таких. Если встречу, брошу пить и буду жить с ней. Ну, конечно вру, что брошу пить, - заливается смехом неунывающий Арабика.

У скамейки на Баумана сновали разные люди. У знакомых и незнакомых прохожих они стреляли сигареты, узнавали кто куда пошел, уходили, иногда снова возвращались. Арабика и Дядюшка Ау, почти не поднимаясь с лавочки, выглядели в этой суете несколько отстраненно. Как в информационном центре, они сообщали последние новости, разводили потоки шатающихся приятелей. А на асфальте, у одной из скамеек неподалеку, не обращая внимания на шумную толпу, крепким сном спал еще один бородатый житель Баумана. Безмятежно отдыхающий будто играл свою эпизодическую роль в уличной картине, как случайный и незаметный персонаж из фильмов режиссера Эльдара Рязанова. Спящий «хозяин улицы» напомнил знаменитого кинотворца, который маленькими ролями ставил своеобразную авторскую подпись в своих лентах.