История учреждения началась в 1857 году. Тогда был построен тюремный замок, который использовался как пересыльная тюрьма для арестантов, следующих этапами в Оренбург и на Урал, а также, как психиатрическая больница и место, где отбывали наказания, как их здесь называли, «пожизненники» и политические заключенные.
В 2006 году учреждение было перестроено под СИЗО № 5, сегодня же оно оснащено современной техникой для охраны и надзора, причем упор, по словам начальника, делается на гуманное отношение к подследственным. Уже ничего не напоминает о тех жестоких временах, когда люди умирали здесь от голода и из-за плохих условий содержания.
– Олег Николаевич, СИЗО № 5 самый молодой изолятор в Татарстане, однако имеет довольно богатую историю, как вы ее сохраняете?
– Наверное, нужно начать с того, как вообще образовалось это учреждение. Еще в далеком 1849 году были запрошены документы на образование тюремного замка в Чистополе. В 1855 году началось строительство и в 1857 году он открылся, был заселен.
Вы видите, как раньше быстро строили и очень надежно – этот старый исторический корпус до сих пор стоит, функционирует. Ну понятно, что реконструкция была, но оно и так до сих пор в хорошем состоянии. Всегда зимой там светло и сухо, тепло, никакой сырости не бывает по сравнению с другими корпусами современной постройки.
Для сохранения нашей истории и традиций у нас есть небольшой музей в зале совещаний. Вот там все собрали. Мы чтим традиции нашего учреждения, у нас работают семейные династии. Вот, например, у нас здесь находится представитель совета ветеранов, Николай Петрович Денисов, здесь его брат работал начальником учреждения.
Есть у нас семейство Буренковых, наш ветеран Буренков Александр Владимирович возглавлял спецотдел, а сейчас этот отдел возглавляет его дочь – Ирина Александровна Буренкова, его сын тоже работал у нас, а сейчас он начальник следственного изолятора № 2 в Казани.
– Какие экспонаты представлены в музее?
– В нем представлены фотографии – с чего все начиналось, какие документы, какие проекты были. Мы делали запросы в архивы и постепенно историческое развитие отследили до наших времен. Как происходило строительство, реконструкция. В общем, здесь есть что посмотреть.
– В истории учреждения сохранились имена известных арестантов, расскажите о них.
– Здесь был Шаранский, министр Израиля. Вот недавно мы встречались с бывшим директором часового завода, который встретился с Шаранским в Израиле. Он рассказывает, что Шаранский собирается приехать к нам, но насколько это реально, пока вопрос открытый.
– Что из себя раньше представлял изолятор?
– Функционировал он в тюремном режиме и в роли психиатрической больницы в дореволюционные времена. Буквально в 2005 году началось строительство следственного изолятора и первых следственно-арестованных приняли уже в сентябре 2006 года.
Но нужно отметить, что следственный изолятор – это еще не тюрьма, это шаг до тюрьмы. Нужно чтобы закончился судебный процесс, чтобы судом подследственные были признаны виновными в совершении преступления.
После этого мы можем говорить о том, что они виновны. Этим и отличается следственный изолятор от колонии, где уже непосредственно отбывают наказание.
Здесь содержатся в момент расследования уголовного дела, а после завершения суда мы их отправляем дальше. Обслуживаем мы 15 районов Татарстана – изолятор достаточно крупный. У нас 522 места, но бывает арестованных поступает и больше. Сегодня у нас 525 подследственных, а к концу недели может быть и 600 человек. В Новый год, к примеру, было 700.
Эта цифра зависит еще и от экономической составляющей государства. Как только кризис наступает, тут быстро все отражается, наполняемость начинает расти. Всегда так было.
– Какие новинки в системе безопасности за последнее время были внедрены?
– Упор делается на технические возможности охраны и надзора. За последнее время мы оборудовали более 50 камер видеонаблюдением. До конца года планируем поставить еще 72 видеокамеры, таким образом все 123 камеры будут под видеонаблюдением.
Наш следственный изолятор по линии охраны функционирует по первой категории. Это означает, что с вышки личный состав убрали, и они работают в режиме патрулирования. Это тоже новшество, которое мало где есть – опять-таки сделано за счет появления технических средств.
При досмотре камер у нас используются интероскопы, как в аэропортах, чтобы физически не воздействовать и не порождать лишние жалобы. Интероскопы внедрены в каждом следственном изоляторе.
Во время обысков используются металлоискатели. Не исключено, что нужно усовершенствовать их технические возможности. Ну конечно же, большой упор делаем на добросовестность своих сотрудников. Всегда заставляем их работать честно, а для этого нужно сотрудников воспитывать ежедневно.
– Кстати, о сотрудниках, насколько престижно здесь работать? И какие условия создаются для работы?
– Престиж зависит от того, насколько учреждение на хорошем счету, как о нем отзываются со стороны – спецконтингент, родственники. Плохие отзывы сотрудники, конечно, чувствуют на себе, поэтому, мы стараемся, чтобы сотрудник чувствовал себя сотрудником с большой буквы, нес это на себе и передавал другим.
У нас большая плеяда работников ушла на пенсию. Они работали здесь лет по 20 и замену им сложно найти. В последнее время, если из пяти человек двое остаются – это уже отлично, потому что не все выдерживают. Когда к нам приходят на кадровую комиссию, новичкам дается стажерский срок – три месяца, и я им всегда говорю, что этот срок дается для того, чтобы они посмотрели, туда ли попали – психологически не каждый такую работу выдерживает.
– С какими трудностями сталкиваются новые сотрудники?
– Ну сам образ тюремного заведения – решетки, арестованные. Кто-то с легкостью это преодолевает, а кто-то очень тяжело. У тех, кто остается, есть возможность учиться, получить высшее образование.
– Карьерный рост есть?
– Конечно есть, я всегда говорю – нужно работать, работать и еще раз работать, тогда все будет. И нужно непременно всегда бить в одну точку. Молодежь сейчас часто думает, что где-то может быть лучше. Но я всем объясняю: не нужно никуда бегать, пришел, взялся за одно дело – нужно его довести до конца.
– Мы всегда принимаем участие в городских мероприятиях – это и лыжня города, и лыжня России, и футбол, и волейбол. Различные праздники устраиваем – женщин с 8 Марта поздравляем, сами концерты организуем, и женщины нас всегда поздравляют. Новогодние мероприятия проводим для детей. Не останавливается жизнь здесь, всегда кипит.
– Мужчин в коллективе больше?
– Да, конечно, мужчин у нас большинство. За 10 лет мы аттестовали только одну девушку — завканцелярией.
– Как вы относитесь к процессу гуманизации исполнения наказаний?
– Как сказал премьер-министр Англии Черчиль, гуманистическая форма управления – она никчемная, но другой нет. Поэтому мы гуманизм применяем, но в меру. Нужно все-таки придерживаться закона. Например, если задержанный хорошо работает, нет замечаний по режиму, по поведению, делаем отпуск в КДСе ему 1 день, чего раньше не было.
– Олег Николаевич, расскажите, как проходит ваш рабочий день, во сколько начинается и во сколько заканчивается?
– У нас нельзя сказать однозначно, чем я буду заниматься, я только могу предполагать. Вот вчера, например, в десять минут пятого я уже здесь был – провел проверку, посты охраны, зашел на кухню, проверил, как пищу сварили. Еду всегда сам пробую, захожу практически через день, проверяю, что варят, как варят, придерживаются ли санитарных норм. Кормят достаточно вкусно, питательно, всего хватает.
Жалобы бывают, не без этого, но очень мало. Еще вчера вечером пришлось срочно вызывать «скорую помощь» – подозрение на аппендицит у одного из подследственных было, его увезли в ЦРБ. Ну вот, пока все организовали, я домой только полдесятого пришел. А сегодня с 4 до 5 утра я обязан был проверить больницу. Потом – на работу.
А если по плану рассказать, то в половине восьмого я уже здесь бываю, захожу, беру рацию и иду по территории. Внешнюю запретную зону обойду, внутрь зайду, пройдусь по корпусам, по постам. Опрашиваю ночной наряд, что происходило за ночь, кто что видел, слышал, кто режим нарушал, какие меры принимались – ориентировочно до половины десятого. Когда возвращаюсь сюда, принимаю караул, начальников караула, потом дежурных со всеми заявлениями, все расписываю.
В 11 часов у меня ежедневная планерка с заместителями и начальниками служб. Каждый докладывает по своему направлению. После обеда я обычно хожу внутрь по заявлениям спецконтингента, пишут много – у каждого какие-то свои проблемы есть и их нужно решать. Так проходит мой рабочий день. Но еще раз говорю — как повезет.
– Тяжело быть начальником СИЗО?
– Чем моложе, тем легче, а чем старше становишься, тем больше понимаешь ответственность за все это хозяйство. Ответственность и еще раз ответственность — это накладывает отпечаток!
– Ваши дети кем хотят стать?
– Мы с женой воспитываем троих сыновей. Один учится в университете на юридическом факультете на третьем курсе. Второй – в сельхозакадемии, а третий еще в детский сад ходит – ему пять лет исполнилось в сентябре. А, вообще, я своим детям говорю, чтобы выбирали свою профессию сами.
– Несколько цифр статистики можно?
– В 2013, 2014 годах у нас наполняемость была 400-450 человек, а сейчас от 500 до 600. Экономическая ситуация в государстве очень накладывается, видно сразу. При этом преступность молодеет – средний возраст от 20 до 30 лет. Ну и конечно, статья 228 – за наркотики преобладает. Молодежи очень много поступает за эту статью. Видимо, пытаются все заработать побольше и побыстрее, но так не бывает.
– Вы довольны своей работой?
– Бывает по-разному: доволен хорошими результатами работы, бывает, что и на совещаниях ругают и такое случается, но мы всегда стараемся исправить положение. Когда с честью и достоинством решаешь возникшие проблемы — чувствуешь себя отлично и на совещания ездишь с гордо поднятой головой.
Работа сложная – иногда не спим ночами, приезжаем на работу. Оборот спецконтингента у нас очень большой. За одну неделю примерно человек 120-130 бывает – у каждого ведь свой характер, свои намерения, и потом кроме них есть еще и родственники. Их тоже нельзя забывать, они все сюда едут на свидания, ходят на суды, обладают определенной информацией, передают ее друг другу. Поэтому нужно очень много моментов уловить, чтобы было все хорошо. Ну вот современный бич – это сотовые телефоны. Мы с ними боремся. На сегодняшний день у нас, могу смело сказать, на режимной территории сотовых телефонов нет.
Пытаются проносить, конечно. Мы в этом году только 14 телефонов изъяли при попытке передачи.
– А что еще из запрещенных предметов пытаются пронести?
– Наркотические средства не изымали, но информация бывает – пытаются пронести, мы пресекаем это. Нужно начать с того, что мы ведем разъяснительную работу. Например, при еженедельных обходах мы говорим об этом, объясняем, разъясняем, чтобы даже не пытались, иначе дополнительный срок добавят, так же, как и за нарушение режима.
Буквально сегодня у нас суд прошел – за нарушение режима содержания 8 месяцев добавили к общему сроку одному из подследственных.
Наша работа ежедневная и кропотливая, к каждому нужно найти подход. Я всегда сотрудникам говорю — не знаешь, что сделать, сделай шаг вперед. Если, например, даже не знаешь, как поступиться к этому осужденному или следственно-арестованному, просто разговаривай с ним, а во время разговора мысли придут – найти подход к каждому человеку можно. Просто нужно брать и делать, при этом не бояться и не оглядываться назад.
Нет комментариев-