Слияние КМФМК c KazanSummit 2019 помогло «Татаркино» найти инвесторов из Турции, Египта, Казахстана
Здравствуйте, спасибо, что нашли время, особенно во время Казанского международного фестиваля мусульманского кино. Представляю, какая нагрузка на организаторах лежит.Начнем с того, что у всех на слуху: почему решили объединить с KazanSummit 2019?
— На самом деле это очень благородная идея, потому что Казанский фестиваль мусульманского кино надо как можно больше продвигать в мир: в мировые кинофестивали, мировое сообщество. KazanSummit и «Россия — Исламский мир» — это площадки, которые позволяют представить кинематограф Татарстана и фестиваль, который объединяет уникальное кино. Этот синергетический эффект, когда бизнес, экономика и искусство — в данном случае кино — соединяются. Можно даже выйти на реальный результат: когда под проекты будут инвестиции, можно уже двигаться дальше.
Сейчас у нас в этом пока есть проблема. Мы не имеем инвестиций помимо того, что люди ходят и просят у Президента РТ: «Дайте на тот фильм, дайте на этот фильм». Мы не имеем свободного инвестиционного притока, который помог бы делать хорошие проекты, не дешевые за пять копеек, а нормальный хороший продукт мирового уровня, который может быть представлен на любом фестивале и в прокате.
Неужели у всех «денежных мешков», которые приехали на KazanSummit, хватит времени посмотреть? Или они просто увидят заголовок и, может быть, когда-то вспомнят и дадут денег? От «посмотреть» до «дать денег» иногда проходит очень много времени, особенно в мусульманском мире.
— Это правда, не так просто деньги даются, даже если мы говорим про исламские банки и весь этот экономический пул. Сегодня для республики произошло уникальное событие, когда мы собрали международных экспертов, продюсеров из разных стран и показали проекты, которые мы бы хотели делать в коопродукции. Есть реальный результат: Турция хочет вложиться в совместный проект, Казахстан хочет вложиться в совместный проект. Продюсер из Египта, который имеет свою киностудию совместно с США, сказала: «Я помогу ребятам на постпродакшн». Она выбрала четыре проекта. Сейчас мы готовим соглашения, когда люди, продюсеры своими средствами вкладываются и хотят снимать кино вместе с нашими кинематографистами, — не это ли результат?
То есть на полях саммита уже заключены первые соглашения?
— Совершенно верно.
Станет ли следующий КМФМК самостоятельным, не совмещенным с KazanSummit?
На следующий год фестиваль также будет совмещен с саммитом? Не растворится ли фестиваль при совмещении с KazanSummit?
— Это очень правильная мысль, которую озвучили почти все директора международных фестивалей и бывшие председатели жюри, а также гости, которые к нам приехали. Мы действительно чувствуем себя немножко забытыми. Акценты все равно расставляются. Когда ты понимаешь, что есть большое мероприятие, а ты такой маленький рядом с ним, то у людей, которые прислали заявки и приехали, остается ощущение остаточного принципа.
Фото: Рамиль Гали
На нашей встрече с Президентом РТ присутствовалили 15 самых именитых кинематографистов со всего мира. Президент спросил: «Как вы думаете, стоит ли нам дальше соединять эти два больших мероприятия?» Во время встречи наши гости не были готовы ответить на этот вопрос. Мы еще не почувствовали это совмещение. Однако на второй и третий день все высказали одну мысль: все-таки Казанский международный фестиваль мусульманского кино — это большой кинематографический форум, собирающий большое количество гостей. Он должен очень громко о себе заявлять и быть главным в тот момент, когда он проходит. Может, поэтому он и привлекал внимание, потому что люди чувствовали, что это настоящий праздник кино. Кино необычного, уникального, с которым можно заявиться в России и найти здесь поддержку.
Посмотрим, сколько денег принесет эта идея, сколько контрактов подпишут. Вы говорите, они уже есть. Стоит ли идти на такие жертвы?
— Любой питчинг, как и любой экспромт, хорош, когда он подготовлен. Мы уже имели несколько проектов, где были проведены переговоры. Это не неожиданность. Мы ожидали, что наши эксперты обратят внимание на проекты, которые мы подтянули.
Моя задача как продюсера — постараться, чтобы в республике начали снимать фильмы, которые для нас носят исторически важный характер, в коопродукции. Например, картина, которая, я надеюсь, будет сниматься, по произведениям Махмуда Галяу «Мухаджиры» и «Муть» — это два романа, которые легли в основу сценария «Сафа и Сажида». Это трагическая страница татар. Конечно, об этом надо снимать. Это история, которую нельзя забывать. Или произведение Галимджана Ибрагимова «Алмачуар» — это классика и школьная программа. Через такие фильмы мы возвращаем к истокам поколение, которое с головой ушло в виртуальный мир. Вот что нужно сейчас поддерживать.
Организаторы КМФМК не хотят убирать слово «мусульманский» из названия форума
Продолжим разговор о сути фестиваля. Я неоднократно встречался с киношными людьми, и звучали мысли о том, почему он мусульманский, почему мы ограничиваем себя этими рамками, религиозными или тематическими. Определение «мусульманский» в названии якобы отпугивает многих от представления фильмов здесь.
— За 15 лет, мне кажется, мы уже приучили зрителя, что это не религиозный фестиваль. Есть действительно религиозные кинофестивали, например «Золотой витязь». Наш девиз «Через диалог культур — к культуре диалога» разрушает стереотип, что это просто религиозные темы. Раиса Гарифовна Сафиуллина (член Общественного совета при Министерстве культуры РТ — прим. Т-и) 15 лет назад придумала гениальный девиз, потому что именно он отражает концепцию фестиваля: мы не отказываемся ни от одной конфессии, проповедуем ценности, прописанные во всех священных писаниях.
На фото: Миляуша Айтуганова и Раиса Сафиуллина на красной дорожке КМФМК-2019, архив / Рамиль Гали
А что такое ценности, что мы ценим в этой жизни? Мы ценим доброту, нравственность, любовь, мир — где тут религия? Это все ценности, которыми мы с вами живем ежедневно. Семейное благополучие, отношения между поколениями, преемственность поколений, отношения молодых людей к своим родителям, взрослым. Мне кажется, что на сегодняшний день нужно открыто сказать, что фестиваль не носит абсолютно религиозного характера.
КМФМК может похвастаться широчайшей географической палитрой, которой нет ни на одном фестивале в России
То есть менять ничего не нужно? В наименовании, идеологии? Сейчас его объединили с инвесторами, какие-то еще изменения идут?
— Изменения есть по части того, в каком направлении двигаться, — это как ребрендинг или рестайлинг компании, когда люди меняют некие акценты. То же самое происходит и с фестивалем каждые пять лет. Статистика такая, что каждые пять лет надо что-то новое придумывать. Иногда не только ребрендинг проводить, а более серьезные изменения в концепции.
Если говорить о нашем фестивале, то Татарстан как центр традиционного ислама сохраняет такой фестиваль и привлекает через это название весь исламский мир. Благодаря нему кинематографисты из исламских стран находят здесь выход на российского зрителя — что в этом плохого?
Исламские страны не снимают религиозное кино, они снимают кино о жизни. Я сейчас смотрю практически все фильмы. На открытии многие говорили, что такого количества стран, такой географической палитры нет ни на одном фестивале в России. Йемен, Мозамбик, Малайзия, Бангладеш — они все могут, наверное, только здесь показать свое кино и пока больше никуда не могут проникнуть. Может быть, дальше это будет проще, но это стартовая площадка.
Фото: Рамиль Гали
Вы открываете дверь?
— Именно, мы открываем окно в Россию. А через их фестивали татарстанский кинематограф, российский кинематограф мы заводим в восточный и европейский мир.
В рамках фестиваля мы подписали соглашение с британо-сочинским фестивалем «Ирида». Директор фестиваля Любовь Балагова мне говорит: «Настолько превосходные идеи, что я сидела на церемонии открытия и для себя определила, для чего сюда приехала. Вы для нас как окно в восточный мир, а мы для вас как окно в Европу». Мне кажется, совершенно правильные слова.
Когда я пришла на фестиваль, то сразу понимала: эти разговоры для того, чтобы что-то вокруг этого фестиваля замутить. Наоборот, надо развивать эту идею, утверждаться, потому что уникальность этого фестиваля в том, что он собирает фильмы из стран, которые на сегодняшний день не могут делать так много кино, как Голливуд или Болливуд, но они развиваются, и, несмотря на свою бедность, эти страны представляют прекрасные фильмы.
Международное жюри пригласило на КМФМК-2019 авторов исключительно качественного кино
С тобой не согласится Лаврентьев (Сергей Лаврентьев, российский киновед, кинокритик — прим. Т-и). Он на пресс-конференции высказал, что худшее время в его жизни было, когда он 85 иранских фильмов отсматривал. Есть разные фильмы, по его мнению, очень много шлака идет. Как проходит отсев? Откуда эти фильмы берете?
— Сергей Александрович озвучил прошлогоднюю проблему, когда он был в отборочной комиссии. Есть два пути, как можно программу собирать программу. Первый путь — свободный прием заявок, некий поток, который никак не отсеивается. На этом пути есть фестивальные агенты и компании, которые осознанно собирают фильмы пакетами и продвигают их на разные фестивали. Сейчас это очень распространенная индустрия. Когда мы идем этим путем, у нас появляются пакеты по 10 – 20 фильмов от разных фестагентов, которые не отсеивают картины, исходя из требований фестиваля. Комиссия вынуждена все смотреть, потому что заявки приняты на каждый фильм. Например, пакеты по 10 фильмов, 10 фестагентов прислали 10 пакетов — уже тысяча фильмов.
Есть второй способ, по которому мы пошли в этом году, — это приглашение фильмов на фестиваль. В этом году была международная отборочная комиссия из пяти человек, которая отсматривала фильмы разных фестивалей и приглашала их на наш фестиваль. Если идти по этому пути, на фестиваль попадают очень качественные картины. Поэтому их значительно меньше.
Таким образом, есть подход, когда мы гонимся за количеством заявок. Его и критикует Лаврентьев, который говорит, что половину из них смотреть невозможно. А есть подход, когда мы качественно привлекаем картины. В этом случае получается классная программа.
Кинофестиваль — это площадка, где смотрят кино, а красная дорожка со звездами — это лишь приложение
Согласен. Вернемся к фестивалю. В этом году у нас гости Удовиченко, Грачевский, Рутберг. Кого еще можем увидеть из звезд первой величины?
— У нас еще будет Андрей Мерзликин. Он сейчас очень топовый. Творческая встреча доказала, что турецкий сериал «Великолепный век» очень популярен. Пригласили Селима Байрактара, но он играл неглавную роль. Я представляю, что бы было, если бы приехали главные герои! Есть такие актеры и персоны, которые интересны, несмотря на то что мы не ставим их в разряд звезд первой величины.
Мне на пресс-конференции задали вопрос: «Кто у вас звезда номер один?» Я говорю: «Давайте я назову вам фамилии, а вы сами выберете, кто из них номер один, кто номер два, кто номер три». На мой взгляд, важно не делить звезд, а подходить к этому с точки зрения востребованности у аудитории. Не надо относиться к фестивалю как к форуму, на котором мы увидим звезд первой величины. Исторически кинофестиваль — это площадка, где смотрят кино, а не проводят церемонии открытия и закрытия с красной дорожкой. Это все приложение к той огромной программе, которая предлагается зрителю.
Фестиваль — это то, что между открытием и закрытием?
— Именно. Основная работа идет именно между ними.
На фото: актер и режиссер Олег Тактаров на красной дорожке КМФМК-2019, архив / Рамиль Гали
Зрители смотрят?
— Сегодня полные залы. Завтра, я надеюсь, тоже будут полные залы. Иногда в первый день бывает трудновато. Но даже в первый день, когда Борис Грачевский встречался с аудиторией, зал был почти полный, хотя это была среда, будний день. Он ждал детскую аудиторию. Понятно, что дети в основном были в школе. Несмотря на это зал был.
Фестиваль сейчас воспринимается как площадка для знакомства с разными режиссерами. Сейчас такая активная аудитория, которая задает вопросы: Бориса Грачевского не отпускали 40 – 45 минут. Причем вопросы очень интересные, такая подготовленная аудитория у нас в смысле восприятия кино. Может быть, итог этого фестивального движения как раз в том, что у нас очень искушенный зритель. Он вдумчивый, он не будет давать восхитительную оценку тому, что не есть хорошо.
Айтуганова мечтает, чтобы татарстанский фильм поехал в Канны
Давай вернемся к республике. Что фестиваль дает Татарстану? Какой толчок ты ждешь от этого фестиваля?
— Я считаю, что задача этого фестиваля, как и многих форумов и спортивных чемпионатов, в том, чтобы узнаваемость Татарстана на мировой арене была настолько приятной для нас…
…чтобы не путали с Казахстаном!
— Да. Я тоже на себе это испытала. Я приезжаю в Бангладеш, говорю, что я из Казани, Татарстана, и почему-то у них «К» и «Стан» соединяются в Казахстан.
Но уже меньше, за последние годы.
— Да, уже меньше. Тем более когда у нас столько различных чемпионатов мира спортивных прошло. Это все работает на имидж Татарстана. На то, чтобы Татарстан в мире был такой весомой фигурой, регионом.
Что может быть брендом Татарстана в кинематографе? Что сейчас есть и чего бы ты хотела?
— Казанский международный фестиваль мусульманского кино уже является брендом Татарстана в кинематографическом мире — это факт. Люди едут и никогда не отказываются от приглашений приехать в Казань. Они хотят не только посетить Казанский фестиваль, но и саму Казань посмотреть.
Отвечая на вопрос про бренд, скажу — мечта, чтобы татарстанский фильм дошел до Каннского кинофестиваля. Стал бы призером Каннского фестиваля — это уже выход на совершенно другой уровень. Когда на фестивале класса «А» появляется картина из региона, этот регион встает сразу на позицию хорошего кинематографического центра.
Фото: Рамиль Гали
Например, в прошлом году картина с актрисой из Казахстана стала лучшей на Каннском фестивале, а фильм из Кыргызстана — сразу и Казахстан, и Кыргызстан стали у всех на слуху. Я слышала еще, что в Кыргызстане, в Бишкеке, каждую неделю проходит премьера национального фильма — в этом должна быть наша мечта, чтобы у нас появилось такое количество фильмов в Татарстане, чтобы мы могли каждую неделю делать премьеру.
В Татарстане нужно выстроить систему финансирования республиканского кино
А что для этого нужно: талантливые режиссеры, идеи, финансирование?
— У нас есть талантливые режиссеры, и я очень люблю молодых режиссеров, которые работают прогрессивно и продвинуто. Не ищут — они находят, учатся, ездят по разным странам за опытом и возвращаются в Татарстан, что самое важное, чтобы приехать обратно и применить свои навыки здесь.
А условия здесь есть для этого?
— Это уже второй вопрос. Нам нужна инфраструктура, причем чем быстрее, тем лучше. Чем быстрее у нас будет хороший кинокомплекс, который всю цепочку производственную в себе совмещает — от идеи до проката, когда это все соединится и эта цепочка будет наполнена разрозненно и схематично, а чтобы это было системно.
На самом деле кино — это бизнес. И это неправильно, когда каждый режиссер идет к Президенту и говорит: «Рустам Нургалиевич, а дайте мне, пожалуйста, на мой фильм». Это все должно происходить как в нормальной бизнес-структуре. Фильм снимается и отбивается. Должны появляться продюсеры. У нас сейчас идут первые шаги, и нам надо не конкурировать друг с другом, а надо поддерживать все, что делается в республике. Надо лелеять, надо создавать первоначальные, тепличные условия, чтобы можно было запуститься на хорошее постоянное производство.
Также надо сказать и про телевизионные сериалы. Мы сейчас настолько отстали даже от России, не говоря уже о других странах, что в Татарстане давно надо эту сериальную индустрию поднимать.
А что мешает? Ты же сама занималась этим, работая на ТНВ.
— Нужно, чтобы сериальная инфраструктура была. Павильоны, хорошие сценаристы, работа над этим — должен появиться целый сектор, сектор экономии и искусства совмещенный, который бы постоянно производил. Тогда уже можно будет рассчитывать, что количество перейдет в качество. А пока мы не делаем много фильмов, мы не сможем сделать такое шедевральное произведение искусства, которое дойдет до Каннского фестиваля.
Фильм, который в Каннах был, кажется, из Нальчика (в 2017 году самый молодой участник программы Каннского фестиваля, уроженец Нальчика Кантемир Балагов представил свой дебютный фильм «Теснота». Премьера картины прошла в рамках каннской секции «Особый взгляд» — прим. Т-и). Там ведь тоже нет инфраструктуры, там тоже просто на таланте, на каком-то гении все возникло.
Фото: Рамиль Гали
— Да. Я могу сказать и про тот же фильм, который у нас Айдар Шарипов снимал в качестве оператора. Этот фильм взял Гран-при на нашем кинофестивале. Там тоже денег было не очень много. Конечно, талант — это первое, что должно быть. Но если смотреть на современные технологии и современные стандарты кино, то все же финансы играют не последнюю роль.
Должны быть ребята, которые смогут делать хороший постпродакшн, цветокоррекцию, озвучивание. Сейчас мы вынуждены ехать в Москву, в Питер. И если появится такой кинокомплекс в республике, он объединит все наши кинематографические силы. Хороший режиссер всегда мечтает о своем авторском кино, он мечтает также о кино, которое приносит доход, и это нормально. Если человек имеет талант, он должен заработать на этом таланте. Поскольку нет этой инфраструктуры и нет того, что обеспечит работу этого таланта, идет задержка нашего развития.
В России не хватает квоты на региональное национальное кино
Поговорим о фильме «Водяная». Как ты относишься к нему? Он же прозвучал на всю Россию, сборы неплохие, насколько я знаю.
— Алексей Барыкин в этом плане первопроходец. Всем, кто снимает фильмы и кто хочет проката по России, он показал, как это можно сделать. Но есть проблема — не всякий фильм возьмут в прокат российские дистрибьюторы. Система весьма сложная. Вообще региональное кино дистрибьюторы редко берут. Могу привести пример: Якутия возлагала очень большие надежды на фильм «Убийца». В прошлом году он был в прокате, но он провалился.
На фото: Алексей Барыкин, архив / Салават Камалетдинов
В прошлом году была попытка башкирских кинематографистов. Айнур Аскаров пытался пробиться с фильмом «Из Уфы с любовью». Все это лишь первые шаги, но надо системно решать проблему. Это должно быть на уровне Минкульта России, потому что сейчас ситуация такая: закон предполагает 50% зарубежного кино, 50% российского кино. Те, кто получает из Фонда кино деньги на модернизацию кинозалов, ограничены таким жестким правилом. При этом нет никакой квоты на региональное национальное кино.
В кинотеатрах появляется российское кино, ведь деньги выделяются, но место для регионального кино еще не определено. Этим и нужно заняться. Ты верно сказал — надо какую-то квоту ввести. Если все регионы начнут обращаться с такой просьбой или будет какое-то консолидированное обращение, может быть, эта проблема решится.
Национальный конкурс КМФМК собирает все новинки татарстанского кино, чтобы показать рост местных кинематографистов
В 2004 – 2005 годах я сам, будучи замом Зили Рахимьяновны (Зиля Валеева, глава Минкульта РТ в 2005 – 2011 годах — прим. Т-и), занимался организацией первого фестиваля мусульманского кино, который тогда еще назывался «Золотой Минбар». Проблемы, которые ты сейчас озвучиваешь, были точь-в-точь такие же. Прошло 15 лет. Что поменялось?
— Могу поспорить с этим. Если на первом-втором фестивале от Татарстана в конкурс могла попасть максимум одна картина…
Так и сейчас одна картина у нас идет!
— Нет, у нас в трех номинациях. Это картина Ильдара Ягафарова «Байгал», картина Салавата Юзеева «Шихаб хазрат» в документалке и короткий метр «Овертайм» Лейлы Салахатдиновой. Это только международный конкурс, а есть же еще национальный конкурс, который так сильно подстегивает молодых ребят. Они хотят снимать кино, чтобы попасть в этот конкурс.
На фото: премьера фильма «Байгал», архив / Ильнар Тухбатов
Национальный конкурс собирает все работы, которые делаются в течение года, подаются. Понятно, что есть какой-то отсев. Но мне нравится мысль Сергея Александровича в этом плане, его идея. Он говорит: «Все, что снимается в Татарстане, должно быть показано на этом фестивале, чтобы люди видели, как идет рост, какие есть подвижки».
В этом году есть явный рост. Я не могу сказать, что ничего не изменилось. Нет, изменилось, появился азарт. Тот фестиваль ведь был самым первым. Вспомни, как вы начинали работать над телекомпанией «Эфир». Это была маленькая комнатка, и было несколько энтузиастов, которые хотели сделать нормальное, хорошее телевидение. Дерзкое, в меру профессиональное.
Да, на трамваях ездили на съемки, выходили работать с бытовыми камерами.
— Да, то же самое сейчас происходит в сфере кино. Конечно же, нельзя на коленке сделать нормальный продукт. Понятно, что сначала нужен энтузиазм, а потом поддержка этого энтузиазма.
«Татаркино» мечтает о выделении 50 млн рублей в год, на которые удастся снять два-три фильма
Поддержка оказывается или она недостаточна? Сколько нужно тратить на кино в год в идеале?
— Я думаю, что должен быть фонд кино. Минимум 50 миллионов в год. На самом деле это не такая большая сумма.
Долларов?
— Да. Но хотя бы 50 миллионов рублей для начала.
Вы сделаете студию на эти деньги, да?
— Нет-нет, Андрей. Ты не понял. Сначала нужно создать комплекс. Сейчас можно рассматривать варианты привлечения инвестиций и такого совместного строительства. Тем более что у нас есть площадки. Например, «Казань Экспо». Почему бы там не сделать павильон для кино? Мы сейчас занимаемся этим, конечно. Должен быть проект, который окупается. Понятно, что сначала нужно вложиться, а потом должен подключиться фонд кино. Он не для строительства кинокомплекса нужен, а для производства фильмов. Нужно хотя бы 50 млн рублей в год, чтобы две-три картины в год выходили.
Я с Ильдаром Ягафаровым разговаривал, и он мне называл сумму в 100 миллионов рублей в год. У него аппетиты побольше.
— Надо же с чего-то начинать.
А сколько сейчас? Десять, насколько я помню.
— Десяти нет. Есть же государственные субсидии, которые идут через Министерство культуры. В этом году это около 7 миллионов рублей.
Но ведь бывает так, что к Президенту разные люди обращаются. Одному чуть-чуть помогли, другому.
— Когда мы отчитываемся, действительно появляются суммы на уровне 100 миллионов рублей в год. Это как раз финансирование всех проектов, все, что на кино выделяется.
Президент — очень системный человек. Если есть определенные правила, разработанные, там ведь ни копейки на сторону не уйдет. Так где эта система? Где механизм? Он в работе или уже разработан? Вы думаете над этим?
— Мы предложили подпрограмму. Сейчас идет обсуждение вопроса. Я думаю, что в скором времени действительно появится программа развития кино Татарстана. Тогда мы увидим системный подход, я на это надеюсь.
Миляуша Айтуганова советует фильмы КМФМК-2019, которые затронут человеческую душу
Что ты посоветуешь посмотреть нашим зрителям? Что тебе самой больше понравилось на фестивале?
— Не могу сделать рекламу, потому что наше интервью выходит, когда фестиваль еще не закончен. Мне понравился фильм, который снят в копродукции Кения — Германия «Супер Модо» (Supa Modo). Пронзительный фильм про девочку, которая смертельно больна, и про то, что происходит вокруг нее в сложившейся ситуации. Невозможно остаться равнодушным.
Фото: Рамиль Гали
Мне кажется, что удача киргизских кинематографистов — это первый их фильм-мюзикл, при этом он исторический, что тоже довольно интересно. Называется «Песнь Древа».
Уникальная картина «Жаба» боснийских кинематографистов. Он вообще не имеет отношения к исламу, там другая религия. Но сами темы, которые там поднимаются, не могут оставить равнодушным.
Мне кажется, что нужно посмотреть турецкую картину «Зерно». Это очень качественный продукт. Вообще турецкие фильмы очень интересные.
Конечно, интересны иранские фильмы, потому что они близки нам по ментальности, наверное. В их стране хорошая господдержка, снимается много разного кино. Сюда попадают очень качественные картины, на которых можно учиться.
Знаете, что интересно: второй или третий год у нас есть картины из Бангладеш. Это очень бедная страна, где я недавно была на фестивале. При том, что ночью дети спят прикрытые, а иногда не прикрытые какими-то лохмотьями на асфальте, у них снимается настолько искреннее и человечное кино. Оно о нас, о жизни.
Иногда удивляешься тому, что люди просят много денег и делают откровенно плохое кино, а некоторые и денег особо не тратят, а иногда снимают на свои средства, но делают это от души. Важно, чтобы человек хотел что-то сказать этому миру. Если у него есть что сказать, он может сделать это за очень небольшие деньги. Но это будет его слово.
Талантливый режиссер — это тот человек, который через свое восприятие мира говорит о том, что у него накипело. Это как стихи, которые ты читаешь и говоришь: «Это про меня». Оно актуально прямо сейчас, в эту секунду, для конкретного человека.
То же самое с кино. Когда человек смотрит фильм, он должен понимать, что лично к нему, персонально обратился с каким-то месседжем режиссер этой картины. Если режиссер поймал эту волну, которая затронет душу человека, то это действительно гениальное кино.
Наши татарстанские режиссеры могут так?
— Могут. У них есть что сказать миру. Уверена, что пройдет еще немного времени, и появится много фильмов татарстанских режиссеров, которые будут прокатными, популярными.
И попадут в Канны!
— В Канны попадем, это голубая мечта. Наконец мы убедим зрителя, что татарстанское кино — это хорошее кино и его надо смотреть. И делать.
Я желаю, чтобы вы ограничивали свое присутствие не только фестивалем, а делали много хороших фильмов, которые, как вы сказали, трогают душу. Спасибо за интервью!
Нет комментариев-