Накануне празднования 100-летия Октябрьской революции, в Императорском зале КФУ состоялась лекция «1917. Между Смольным и Зимним», которая опровергла немало мифов вековой давности, а также раскрыла для обывателей несколько загадок. Доктор исторических наук, член Ученого совета по общественным наукам Санкт-Петербургского научного центра РАН Юлия Кантор рассказала студентам, аспирантам и преподавателям казанских вузов о событии, открывшем новую веху истории нашей страны.
Солдатский госпиталь в Зимнем дворце
«Казанский университет – знаковое место для событий 1917 года. Я имею в виду не только Октябрьский переворот, но и предпосылки к нему, накопившиеся за этот год. Для Петербурга вдвойне символично принять приглашение КФУ прочитать лекцию именно в Императорском зале, где многое связано со студентом Ульяновым. Его исключили, и он, к большому сожалению, переехал к нам, с чего, собственно. все и началось. За последние 25 лет стали доступны многие интересные документы тех лет, хранящиеся в архивах Эрмитажа, Музея военно-морского флота, многих других, на основе которых и построена лекция. Говоря по правде, вызывают недоумения сообщения в питерской прессе о том, что «торжественные празднования, посвященный столетию революции начнутся в Государственном Эрмитаже. В нашем музее к этим событиям относятся как к трагедии», – рассказала в интервью корреспонденту «Татар-информ» Юлия Кантор.
Для многих будет шокирующим то, что вооруженного штурма Зимнего дворца не было. Дело в том, что историю ночи на 25 октября 1917 года мы изучали по… кадрам фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь», который он снял в 1927 году, к десятилетию революции. На самом деле, Зимний был взят практически без шума и крови. Как свидетельствуют документы, штурма не было, был постепенный захват.
В 1915 году царская семья уехала жить в Александровский дворец в Царском селе, где и пробыла до отъезда в Тобольск. По решению семьи с этого времени Зимний дворец был отдан… под госпиталь для раненых на фронтах Первой мировой войны. Важно, что для Романовых такой поступок не был пропагандой или заискиванием перед народом. Это было сделано во исполнение данного семьей обета об избавлении цесаревича Алексея от гемофилии.
Госпиталь стал крупнейшим в северной столице, передовым, образцово-показательным медицинским учреждением с просторными залами-палатами, рассчитанными на более чем двести человек. Отдельно стоит отметить, что создан он был не для офицеров, а исключительно для солдат. Именно сюда привозили заграничные делегации, здесь проводились уникальные нейрохирургические операции, которые позже применялись по всей России. Госпиталь был закрыт 28 октября. Причем, по воспоминаниям сестры милосердия Нины Галаниной, революционные солдаты ходили по палатам и срывали с раненых бинты, если ими было перевязано лицо. Таким образом они надеялись отыскать «замаскировавшихся» членов Временного правительства.
«Даже на гимназические спектакли я не надевал платье девочки»
Нужно заметить, что Зимний дворец с конца марта 1917 года являлся также и резиденцией Временного правительства во главе с Александром Керенским. По сути, это был Дом правительства, с приемными для посетителей, рабочими кабинетами. Самого Керенского, который устроил себе кабинет в библиотеке Николая II за глаза стали называть «Николаем Четвертым». К слову, впоследствии прозвище изменилось на «Главноуговаривающего».
Последние двое суток ночи перед арестом, который был произведен в ночь на 26 октября по старому стилю, все члены Временного правительства безвыходно провели в Зимнем. Единственный, кто утром 25 октября покинул Санкт-Петербург, был сам Александр Керенский. Причем, уехал он в Гатчину, на автомобиле с открытым верхом, в своей одежде, с целью привести в Петроград оставшиеся верные правительству войска.
Таким образом, его бегство в женском платье – не более чем миф. Многим памятна картина советских карикатуристов Кукрыниксов «Последний выход Керенского», на которой глава Временного правительства изображен у зеркала в платье сестры милосердия. К слову, это еще раз доказывает, что в Зимнем был госпиталь, и выйти в подобном одеянии было бы вполне логично. Однако этого не было.
В 1966 году известному политологу Генриху Боровику удалось взять интервью у Керенского, за четыре года до его кончины. Бывший диктатор проживал тогда в Париже. По понятным причинам интервью было засекречено, но осталась магнитофонная пленка, ставшая доступной историкам в 2000-е годы. На ней Керенский с горечью сетовал: «Даже на гимназические спектакли я не надевал платье девочки!».
Арест правительства и оборона больничными «утками»
В ночь на 26 октября, все министры Временного правительства собрались в Малой или Белой столовой. Здесь они и были арестованы. Дело в том, что к этому моменту Зимний остался практически без охраны. Верны властям были лишь женский батальон и юнкера. В общей сложности, защитников было порядка 600 человек. Но это были уставшие от ожидания, неустроенности и голода люди. Юнкера развлекались тем, что кололи штыками портрет Николая II. Впоследствии картина была отреставрирована и выставлена в Эрмитаже, однако штыковые ранения в область лица императора реставраторы намеренно сохранили. Вечером 25 октября женский батальон был ненадолго отпущен по домам, для того, чтобы элементарно помыться и поесть. Соответственно небольшому отряду в 10-12 человек во главе с Антоновым-Овсеенко, которому поручили арест министром, ничего не стоило проникнуть в Зимний и…заблудиться там. Найти Малую столовую им удалось примерно через час, по голосам находившихся там министров.
Антонов-Овсеенко объявил министров арестованными, без сопротивления их погрузили в два автомобиля и увезли в Петропавловскую крепость. Участь бывших властьпредержащих была печальна. К слову, спустя два десятилетия, в 1937 году, сам Антонов-Овсеенко также был арестован и расстрелян как «враг народа».
После захвата Зимнего дворец стал заполняться самой пестрой публикой и началось разграбление царских палат. По сути, началась настоящая вакханалия. Однако те раненые, которые могли ходить или даже просто стоять на ногах, оказали налетчикам достойное сопротивление. Мародеров спускали с лестницы, в качестве средств обороны раненые использовали не только стулья и табуретки, но даже сосуды для отправления естественных нужд. Грабеж продолжался почти сутки, пока большевики не навели порядок и не объявили здание Зимнего государственным музеем.
Первая кровь революции
Возвращаясь к госпиталю в Зимнем, уместно упомянуть, кто именно стрелял по лежачим больным. «Открытый нами огонь из пушек не оставил бы камня на камне не только Зимнего дворца, но и прилегающих к нему улиц», – так свидетельствовали в открытом письме, которое члены команды крейсера «Аврора» распространила по всем газетам Петрограда 27 октября. Дело в том, что символ революции, «Аврора» действительно дала один залп 25 октября ровно в 23.00. Это стало сигналом к началу переворота. Но единственный залп, прогремевший с Невы, был холостым. Зимний обстреливали, но уже боевыми снарядами, со стороны Петропавловской крепости, где и расположилась основная огневая мощь революции.
Так случилось, что самый благонадежный крейсер стал пробольшевистским. В последние годы перед революцией он в основном выполнял дипломатические миссии, как правило, за границей. В Россию крейсер прибыл в декабре 1916 года, чтобы встать на капитальный ремонт. Вот тут команда, которая часто без дела гуляла по городу и поддалась революционной агитации. 27 февраля на корабле начался бунт. Командиром крейсера в то время был капитан первого ранга Михаил Никольский. Вместе со старшим лейтенантом Ограновичем они открыли огонь из револьверов, несколько матросов оказались ранеными. Это решило участь командования.
Накануне Никольский, словно предчувствуя беду, передал на берег своей супруге обручальное кольцо. Когда арестованных сводили по трапу, кто-то из толпы выстрелил в Никольского. Капитан, участник русско-японской войны, имевший пять боевых наград, был убит. Ограновича закололи штыком в горло. Так Февральская революция открыла кровавую дорогу Октябрьской.
Нельзя не сказать, что литературные круги того времени, многие писатели и поэты серебряного века, поначалу с восторгом отнеслись к революции. Александр Блок в первые дни опубликовал статью «Всем сердцем слушайте революцию». Он вслушался как следует и сам. И не пережил этого.
30 августа 1918 года также поэт серебряного века, эсер Леонид Каннегисер выстрелом из револьвера убил председателя петроградской ЧК Моисея Урицкого. В этот же день покушение на Ленина было совершено эсеркой Фани Каплан. Стрелявших уничтожили на месте, а в стране был объявлен «красный террор». «Пусть прольются потоки крови – больше крови, столько, сколько возможно», – прозвучало 1 сентября со страниц газеты «Красная звезда».
Нет комментариев-