Линара Багаутдинова: «Судьба каждого человека — это маленькая Вселенная»

Героя документальной картины Линара Багаутдинова нашла на съемке телепередачи, Олег Евгеньевич сидел в серой зоне, которую не снимают камеры, и реагировал и участвовал в процессе наравне со всем залом. В первый визит Линары к герою, он включил телевизор и снял футболку. Начинающий режиссер рассказал корреспонденту ИА «Татар-информ» как создавалась картина, с какими сложностями приходится сталкиваться, и что можно рассказать зрителю документалисту. 

Как начиналась работа над документальной картиной?

— Дело в том, что я сейчас заканчиваю в Московскую школу кино. У нас на первом курсе по предмету «режиссерское мастерство» идет курс документального кино. И мы каждую неделю просто выходили на улицу, брали в руки видеокамеру и снимали. Главная задача была в том, чтобы в обычной жизни увидеть драматургию и снять короткий этюд на 3-5 минут, но чтобы в этом этюде что-то произошло, была выдержана трехактная структура: введение, кульминация события и заключение. Это было непросто, но очень интересно. В конце этого курса мы должны были сдать курсовую работу, и моей работой стал короткометражный фильм «Олег Евгеньевич». 

Про что этот фильм? Откуда название?

— Олег Евгеньевич — так зовут моего героя, он актер массовки. Эту идею мне подкинул Борис Хлебников, он режиссер и один из моих кураторов. Я долго не могла определиться с темой, и он мне как-то позвонил и сказал: «Ты знаешь, я давно наблюдаю за массовкой, интересно, что это за люди. Как думаешь, было бы тебе интересно на эту тему снять документальный фильм?».

То есть надо было пойти в массовку, найти героя и ходить за ним, посмотреть, как он живет, что делает. Я сначала искала площадку, на которой проходили бы съемки. Почему-то визуально представляла, что это будет историческая картина, и там я найду женщину или мужчину, буду там их снимать, а потом попрошу поснимать их дома, например. Все оказалось по-другому, я не смогла найти киноплощадку. Зато на «Мосфильме» ребята снимали развлекательное шоу «Субботний вечер», где ведущим был Николай Басков. В зале сидела массовка, почти 300 человек. Я ходила туда несколько дней, наблюдала за ними и в какой-то момент выбрала своего героя.

Чем привлек именно он?

— Могу сказать, что любой из этих 300 зрителей мог бы стать героем документального фильма, потому что судьба каждого человека, его жизнь — это маленькая Вселенная. Не бывает неинтересных людей или неинтересных жизней. 

Дело в том, что бригадиры массовки посадили меня в так называемую «серую зону» — на телевидении это мертвая зона, куда не долетают камеры. Соответственно, меня посадили в мертвую зону, чтобы меня не было видно — я там сидела в кожаной куртке, с камерой, а снимать было нельзя в зале.

Вдруг я понимаю, что рядом со мной сидит мужчина — тоже в мертвой зоне, то есть получается, камера до него не долетает, а он хлопает, улыбается, старается, но он никогда по телевизору себя не увидит, да и никто не увидит.

Сначала это зацепило, потом я начала его рассматривать и поняла, что ничего о нем не знаю, не могу предположить, кто он вообще в жизни. Мне стало дико интересно попробовать про него снять и, снимая, понять кто он. Вот я подсела к нему, представилась, сказала, что учусь на режиссера и хочу снимать про него кино.



Как он отреагировал?

— Да он вообще никак не отреагировал. Мы обменялись телефонами, и потом, когда я приходила к нему домой снимать, он тоже никак не реагировал на мои визиты.

Он открывал мне дверь, что-то бурчал типа «здравствуйте» и все. Поймите, задача режиссера-документалиста — добиться такого состояния, чтобы твой герой перестал тебя замечать.

А Олег Евгеньевич меня даже не начинал замечать. Мне не нужно было говорить: «Не обращайте внимания на камеру, будьте собой».

Когда я пришла в первый раз, первое что он сделал — включил телевизор и так лихо снял с себя футболку. Сначала я даже немного испугалась, напряглась.

Но ни разу не было предпосылок, что он может ко мне пристать или обидеть. Я никак не подстраховывалась, никто меня внизу не ждал около подъезда. Просто ходила и снимала. В тот момент я поняла, что что-то может получиться. Я никогда не думала, что эта работа может стать кому-то интересной кроме меня и моих преподавателей, тем более для фестиваля. 

Расскажите подробнее про вашего героя. Чем он занимается, есть ли у него семья?

— Есть одна очень важная вещь и ее нужно учесть — я знаю о нем на пару фактов больше, чем зритель узнает из этого кино. Это была моя внутренняя установка — я не буду ничего его спрашивать. Я не знаю, сколько ему лет, не спрашивала об этом без камеры или с камерой. По моим подсчетам, думаю, порядка 48 лет. 

Там есть очень важный телефонный разговор в фильме, и по этому телефонному разговору плюс по наличию книг (у него очень много книг), я могу предположить, что он невероятно начитанный и интеллигентный человек — настолько меня впечатлил его словарный запас. До этого эпизода у зрителя может появиться ощущение, что это обычный алкоголик, который сидит дома и ничего не делает, только пьет и иногда ходит в эту массовку 12 часов похлопать — получит 600 рублей и пойдет купить водки или пива.

Но с самого начала чувствуется какой-то надрыв в нем, в нем есть драма, которую он переживает. Единственный его друг — лимонное дерево, которое он поливает на кухне. Больше у него никого и ничего нет, только этот телефонный разговор очень раскрыл его как человека невероятно умного, глубокого, начитанного, интеллигентного, но где-то произошла определенная драма и, наверное, из-за этого он выпивает и пытается не думать об этом. 

Зрители узнают, что это за драма?

— Да. Зрителю будет понятно из телефонного разговора. Это будет кульминация. 



Сколько дней проходили съемки?

— Это происходило ровно год назад в течение всего лета. Встреч было немного, как я говорила, это была моя учебная курсовая. Конечно, я старалась, мне было интересно, работу в любом случае нужно было сделать. Я пыталась разгадать загадку Олега Евгеньевича, понять, что происходит. А как бы ничего не происходит, вот такая оглушающая пустота и вселенское одиночество.

Очень напоминало фильм «Титаник» — вся его квартира говорила, что здесь когда-то все было радостно, хорошо и счастливо, и он старается не двигать вещи со своих мест, чтобы эта обстановка сохранялась.

И даже среди всей этой пыли и беспорядка его лимонное дерево на кухне стояло как отголосок прошлой жизни, которую он тщательно холил и лелеял. Дни были разбросаны по всему лету, я была у него раз 15. Потом в какой-то момент в конце августа мы с преподавателями поняли, что можно уже начать монтировать, этого материала будет достаточно.

В ноябре другой преподаватель и куратор моего курса, Алексей Попогребский, тоже известный крутой режиссер, подсказал очень классную идею. Он сказал: «Ты начинаешь с зала, где он хлопает в ладоши в массовке. Давай попробуем этим же закончить». Но нужно было тогда еще съездить поснимать его в массовке. Вот это была уже искусственная манипуляция. Если до этого я только наблюдала за его жизнью, то в конце я договаривалась с бригадирами массовки и Олегом, что он приедет и один день похлопает в зале, и я его поснимаю.

Он с вами разговаривал во время съемок?

— Один раз он крепко выпивал, сидел и пил водку. Я сидела на кресле, снимала это.

Он не обращал на меня внимания часа 4, вообще не поворачивался в мою сторону. В какой-то момент он поворачивает голову и прямо глядя в камеру говорит: «Что ты сюда ко мне приходишь в черном, чтобы я тебя не замечал? Тебя это не спасает», — и опять отвернулся.

Больше такого не было. 

Еще один раз, когда уже съемки подходили к концу, я говорю: «Олег, зачем вам это надо, зачем вы пустили меня к себе домой?». Он ответил: «Я хочу, чтобы у тебя все получилось». Что он имел в виду — режиссуру, это кино или просто? Вообще не было предпосылок на какую-то симпатию с его стороны, скорее всего, было какое-то подсознательное желание помочь мне снять фильм. 

До этого у вас был операторский опыт?

— Я никогда ничего не снимала сама. Но это было такое мощное упражнение со стороны кураторов, за что я им очень благодарна. Они говорили: если хочешь стать режиссером, сначала должна пройти все круги ада сама — придумай тему, найди героя, срежиссируй, сними своими руками, а потом приди и монтируй. А я не умею монтировать, вообще не представляла, как это делается, пришлось осваивать всю эту монтажную программу. И никого не обвинишь — почему так дурацко сняли, почему нажали на стоп, когда надо было немного подержать... все это сама расхлебываешь.

Как шел монтаж?

— Монтировала долго, почти год, у нас было очень много вариантов монтажа. Мне помогали мои кураторы — Борис Хлебников, Алексей Попогребский, Денис Клеблеев. Денис заведовал нашим документальным курсом, потому что он сам документалист и ученик Марины Разбежкиной, которая сейчас как раз организовала фестиваль «Рудник» в Свияжске.

Денис просто невероятный, инопланетный человек. Говорит всегда очень коротко и дает точные рекомендации. Его документальный фильм «Странные частицы» (не знаю, есть ли он еще в ети) собрал все мыслимые и немыслимые призы со всего мира. «Олег Евгеньевич» получился благодаря Денису. Он неустанно меня мучил, отправлял постоянно перемонтировать. Уже на последнем этапе, где-то весной подключилась одна крутая женщина — Юлия Баталова. Она режиссер монтажа, очень известная в киноиндустрии. По-моему, с Денисом они монтировали какой-то фильм, и он ей показал мою работу, она позвонила и сказала, что есть пара комментариев, если мне интересно. Я говорю: «конечно, когда бы я могла представить, что я могу помонтировать с Юлией Баталовой!».

Мы с кураторами к этому времени уже наизусть знали материал, сложно было объективно оценивать. Подключилась Юлия и посмотрела на все свежими глазами. Это была чистой воды магия. Она ничего не убирала и не исправляла, а только двигала склейки между кадрами.

Смотрите, в одной секунде 25 кадров, она двигала по 2-3 кадра, то есть 2/25 секунды, и совершенно другой эффект получался сразу.

Как будто между двумя кадрами энергия выливается в следующий кадр и так далее, фильм стал единой картинкой. Мы только 5 июля поняли, что это финальная версия.



Кто-то уже смотрел фильм? Какая в основном реакция?

— Друзьям показывала, родителям. Ребята из Школы документального кино Марины Разбежкиной смотрели в кинозале в нашей школе. Одна половина людей говорит: «Вау! Так круто, вроде ничего не происходит, а в этом так много смысла». Другая реакция, вот прямо так пишут или звонят: «Что ты сняла? Вообще ничего не понятно, какой-то артхаус, неинтересно. Какой-то сидит мужик, пьет, потом по телефону разговаривает, зачем ты этим занимаешься? Это скучно, лучше ролики на Youtube посмотреть».

Я их понимаю прекрасно, у меня нет такого, что обязательно должно всем нравиться. 

А сам герой фильм видел?

— Нет. Мы с ним раз в 2 месяца созваниваемся, он спрашивает, что там с фильмом. В последний раз ему звонила сказать, что фильм готов, хотел бы он посмотреть. Он говорит: «А ты хотела бы показать?» Я ответила, что сейчас некогда, еще дипломный фильм надо снимать. Вот он сказал, когда вернусь, тогда и покажу. Нет такого, чтобы он настаивал: «Нет, сначала я утвержу».

Как узнали о фестивале «Рудник»?

— Марина Разбежкина приходила к нам в Школу и абсолютно случайно увидела этот фильм. Я даже не планировала отправлять его на какие-то фестивали, это была просто курсовая работа, но Марине Александровной он очень понравился, и она его взяла на фестиваль «Рудник». Было совершенно неожиданно.

Теперь какие ощущения? Какие ожидания от фестиваля?

— Ощущения: «Ваау, круто!». Серьезно, кино идет 22 минуты, это студенческая курсовая работа. Она ценности как художественное произведение не несет. Почему круто, что я попала на фестиваль? Для меня это входной билет. Например, Александр Родионов летел со мной в самолете. Он сценарист, который писал для Бориса Хлебникова ленты «Долгая счастливая жизнь», «Сумасшедшая помощь», «Свободное плавание». Он офигенный драматург и я бы никогда на хромой кобыле не смогла бы к нему подъехать просто пообщаться, поговорить. А мне он был дико интересен как человек и как творческая личность. Теперь у меня есть входной билетик пообщаться с крутыми людьми, той же Разбежкиной. Я ее давно знаю, а теперь мы с ней переписываемся в фэйсбуке из-за того фильма. Для меня любая беседа с Мариной Александровной — каждый раз большое событие. Каждый раз как она начинает говорить, я впадаю в транс, и со многими другими людьми так же. 

Будете продолжать дальше в жанре документального кино?

— Мне дико понравилось, я хочу в этом развиваться, особенно в операторском плане. Теперь я понимаю, какие у меня косяки были — что я больше залипала на герое и не думала о композиции кадра. 

Это очень крутые ощущения, когда ты включаешь камеру и действительность вокруг тебя начинает вскрываться. После этих упражнений с документальным кино ты даже начинаешь на мир по-другому смотреть. В кафе я раньше сидела, уткнувшись в телефон, сейчас мне интереснее наблюдать за людьми — о чем они говорят, как они себя ведут, какие-то улавливать словечки, манеры, догадываться примерно в каких отношениях состоят люди, узнавать профессии, о которых я раньше ничего не знала. Буду обязательно что-то снимать, но пока конкретных идей никаких нет.