19 июля Общественная палата РФ объявила о наборе нового созыва ОНК. О том, кто может вступить в комиссию, и работе общественников рассказал Лариса Расческова, которая уже восемь лет занимает пост председатель ОНК.
«Мы имеем право проверить все вплоть до туалетной бумаги. Смотрим, насколько чисто в камерах, чем кормят осужденных или задержанных, и даже не громко ли играет радио. Ведь даже такой, казалось бы, малозначительный фактор может сказаться на состоянии человека, – рассказывает Лариса Расческова. – За восемь лет моей работы произошло и изменилось очень многое. Когда я только пришла, складывалось впечатление, что для руководителей подконтрольных нам ведомств мы непонятная организация, доставляющая всем одни проблемы и неприятности. Конечно, неудобства мы и сейчас создаем. Такая работа».
ОНК в Татарстане существует с 2008 года. За это время поменялись не только отношения между общественниками и сотрудниками УФСИН, МВД, но и условия содержания задержанных и осужденных.
Сегодня ОНК 4-го созыва состоит из 12 человек. Среди них священнослужители, как от митрополии, так и от муфтията, юристы и бывшие осужденные – одним словом, неравнодушные.
Сюда приходят по зову сердца. Кто-то борется за справедливость, за свободу, кто-то сам прошел через это и теперь хочет помочь другим. Люди просто стараются помочь, насколько это возможно. За свою работу мы не получаем зарплату и не можем принимать денежные благодарности – делается все на общественных началах», – объясняет Расческова.
Комиссия не может влиять на судебные органы, не оказывает юридическую помощь по конкретным делам, не имеет права вмешиваться в ход следствия, дознания. Часто в комиссию обращаются по вопросам, которые не входят в компетенцию ОНК. Например, много тех, кто не согласен с решением суда или действиями следственных органов. В этом случае члены комиссии передают обращения в прокуратуру, омбудсмену и другим ведомствам.
В среднем за год общественники проводят в местах принудительного содержания около ста проверок. Как правило, поводом для посещения спецучреждений становятся жалобы граждан. Проверки ОНК проводит самостоятельно или при участии сотрудников прокуратуры и омбудсменов.
«Как я заметила для себя, в нашей работе попадается два вида людей: одни, которые все осознали еще в СИЗО, в колонии спокойно трудятся и соблюдают режим, а есть те, кому нравится жаловаться. После проверок выясняется, что из того, что пишут, процентов 20 не имеет под собой почвы», – делится Лариса Расческова.
На что жалуются в колониях?
Одной из проблем татарстанского УФСИНа Лариса Расческова называет устаревшие здания СИЗО и колоний, ведь часть этих учреждений располагаются в строениях порой почти с вековой историей.
«Многим зданиям требуется капитальный ремонт – там то крыша течет, то на стенах грибок. В некоторых камерах холодно, влажно, а это – прямой путь к туберкулезу. Сегодня все ждут новое здание СИЗО, которое будет построено вместо СИЗО-2. Это учреждение уже не вмещает всех подследственных, а женская часть изолятора – это здание Макарьевской церкви, построенной в 1712 году», – рассказывает председатель комиссии.
Хотя руководство УФСИН Татарстана работает в этом направлении – во многих спецучреждениях проводится капитальный ремонт, отмечает Расческова. Ремонтируются корпуса в СИЗО-1, СИЗО-5. В СИЗО-1. В новом отремонтированном корпусе камеры оборудованы санузлом с душем, есть камера для содержания инвалидов.
Бунты в колониях
За восемь лет работы в ОНК сталкивалась с разными историями – осужденные зашивали рты в знак протеста, прибивали себя к табуреткам и провоцировали волнения в отряде. Многие вопросы удавалось решить на месте, говорит председатель ОНК. Общественники приезжали с прокурорами и с Уполномоченным по правам человека в РТ, беседовали – и разрешали ситуацию.
Сегодня в колониях спокойно – без происшествий, делится Расческова. За последние шесть лет случилось несколько волнений, но разрешились ситуации мирно и достаточно быстро.
«Один раз осужденные в отряде матрацы порезали и выкинули их на улицу, в другой раз в помещении ПКТ (помещение камерного типа – Ред.) во второй колонии устроили бунт. Здание там очень старое, после дождей стены промокают. Сидельцы забунтовали, попросили вызвать нас. Мы приехали, беседовали с ними часа два, потом осужденные попросили нас, чтобы к ним приехал глава УФСИНа. Мы тогда целый день ездили из колонии в управление и обратно», – вспоминает общественница.
Требования заключенных были выполнены. «Надо сказать, что руководство УФСИН России по РТ очень внимательно относится к рекомендациям ОНК РТ», – отмечает Расческова.
Отношения между задержанными и сотрудниками УФСИН
Лариса Расческова утверждает, что за время работы в ОНК она заметила изменение в отношении сотрудников УФСИНа к осужденным – оно стало более спокойным, «человечным».
Несмотря на это, жалобы на сотрудников продолжают поступать.
«Некоторые жалуются, что сотрудники колоний к ним придираются, мол, не так поздоровался, не так ответил. Бывает, и у сотрудников к осужденным претензии по нарушению режима. Все эти конфликты пытаемся разрешить. Да и начальники колоний сами стараются выявлять недобросовестных сотрудников, не дожидаясь прокурорский представлений и проверок», – говорит собеседница.
Даже такие, казалось бы, незначительные жалобы, могут повлиять на исправление осужденного, считает председатель ОНК РТ.
Люди находятся в замкнутом пространстве, и когда осужденный чувствует к себе негативное отношение со стороны сотрудника колонии, это морально очень давит. Ведь, пока он находится в колонии, он зависит от этого человека. Если есть негатив, осужденный может сорваться. Были даже случаи суицидов», – рассуждает Расческова.
Среди других проблем – завышенные цены в магазинах при колониях и изоляторах, где, к примеру, туалетная бумага стоит в 10 раз дороже, чем на воле.
«Это и вес «передачек» от родственников, который московские правозащитники требуют поднять до 50 килограмм, при этом не задумываясь, сколько она будет досматриваться. Сотрудников как правило на передаче не хватает людей, создается очередь, это может привести к созданию очередей и конфликтов среди родственников на территории учреждения. Все эти вопросы предстоит решать в ближайшее время», – отмечает председатель ОНК.
Ресоциализация осужденных
Одним из полей деятельности ОНК является ресоциализация осужденных. Вопрос остается острым уже много лет. На сегодня, по статистике, каждый второй осужденный вновь попадает в колонию. Впервые оказавшись в заключении, человек зачастую теряет семью, работу, а иногда и жилье. Выйдя на волю, он не может найти, чем заработать на хлеб, и повторно идет на преступление. Есть и те, кого заводят в тупик алкоголь и наркотики.
Этим вопросом озадачился один из членов ОНК Альберт Зарипов, директор общественной организации «Профилактика и инициатива в области охраны здоровья населения и предотвращения социально негативных явлений», которая помогает наркозависимым. Благодаря ему в исправительной колонии №19 стартовал пилотный проект по реабилитации осужденных, имеющих наркозависимость.
Для участников проекта создали специальные условия, с ними проводят занятия психологи и психиатры, а также те, кто когда-то сам смог побороть свою зависимость.
Идет большая работа по трудоустройству не только бывших осужденных, но и тех, кто находиться в исправительном центре. Найти работу очень важно, например, для тех, кто освободился условно-досрочно. По условиям они обязательно должны иметь постоянный заработок, иначе – снова за решетку. Да и после освобождения нужно просто как-то зарабатывать на жизнь.
«Один мужчина покончил с собой, только поступив в колонию, прямо в «карантине». Он был судим уже второй раз как злостный неплательщик алиментов. Нигде не работал, не мог платить, попал за решетку. Выйдя на свободу, снова не смог устроиться. Видимо, не нашел другого выхода», – рассказывает Лариса Расческова.
При этом некоторые осужденные, несмотря на все предоставленных возможности, не хотят работать. Происходит это, по мнению общественников, из-за отсутствия мотивации.
«Прежде всего – это принцип, к сожалению, установлен в колониях законодательно, когда трудоустроенные осужденные несут расходы на свое содержание из своей заработной платы и получают на руки только 25 процентов от зарплаты, где-то в районе 3 тысяч. У осужденных, привлеченных к труду вычитают за питание, одежду и коммунально-бытовые услуги. В то же время неработающие осужденные находятся полностью на государственном обеспечении», – отмечает Расческова.
Помогать с трудоустройством в местах лишения свободы начинают с первых дней отбывания наказания –можно получить несколько рабочих профессий. В колониях учат на сварщиков, слесарей, портных и токарей. Правда, считает Лариса Расческова, не все профессии, которые осужденные получают в колонии, востребованы на воле. Также нужно говорить о сложностях в развитии производства, связанных с отсутствием государственных заказов, трудности в открытии филиалов по обучению новым профессиям и т.д.
Особенно важным пунктом в задачах общественников стала помощь несовершеннолетним, содержащимся в следственном изоляторе.
«Когда видишь детей за решеткой – это убивает. Многие из них потерялись в жизни. Кстати, с несовершеннолетними очень тяжко, как правило, нет родителей, утеряны все социальные связи. Порой им возвращаться даже некуда. С уполномоченным по правам ребенка в РТ Гузель Удачиной не только проводим для них приемы по разным вопросам, но и перед каждым Новым годом поздравляем несовершеннолетних и дарим сладкие подарки», – рассказывает председатель ОНК.
Зарубежный опыт
Члены ОНК для обмена опытом выезжали в одну из самых больших швейцарских колоний, где содержится около 400 человек. В наших, как правило, эта цифра достигает двух тысяч.
«Посещали тюрьму, находящуюся недалеко от Цюриха. Что нас поразило: у них нет комнат для длительных свиданий, как у нас. Общение происходит в одном большом помещении, они могут выйти на территорию, чтобы пообщаться в парке, либо сидеть за столом», – рассказывает Лариса Расческова.
С трудоустройством осужденных в колониях Швейцарии проблем практически нет – трудоустроены все.
У нас такое возможно далеко не всегда из-за отсутствия заказов. А у них все работают, потому что заказы на продукцию есть. Например, у них есть теплицы, где выращивается зелень для супермаркетов. Есть производство йогуртов для сетевых магазинов. Делают вино, представляете? Есть свой виноградник и построен винный погреб, где хранится готовая продукция», – поделилась председатель ОНК.
Мотивация к труду у швейцарских осужденных очень мощная, подчеркивает общественница.
«Мы задавали директору вопрос про медицинское обеспечение и лечение осужденных. В тюрьме хорошие современные медкабинеты, даже стоматологический. Спрашиваем: как вы лечите? Ответ: у нас бесплатно только зубы вырывают, все остальное лечение только за деньги. Получается, что ты работаешь, зарабатываешь деньги и на них покупаешь услуги — от кабельного телевидения в камере до медицины. И наоборот, если не работаешь, то у тебя нет ничего», – объясняет общественник.
За тунеядство в швейцарской тюрьме сажают в карцер, в целом же наказания за нарушения там намного строже, чем в России.
«Еще пример — у них очень тяжело получить УДО. Для этого собирается целая комиссия, которая очень досконально и долго перепроверяет документы и принимает решение. Там даже есть специальная тюрьма, где сидят люди старше 60 лет. Они не могут выйти из-за того, что комиссия признает их социально опасными элементами. Фактически это дом престарелых за решеткой», – приводит пример Расческова.
На что жалуются в МВД?
Члены ОНК не могут требовать от ведомств, чтобы для содержания задержанных и осужденных строили новые здания. Иногда достаточно соблюдать чистоту и своевременно делать ремонт, что под силу любому ведомству, считает Расческова.
«На самом деле, все зависит от начальника учреждения. Где-то может быть новое здание, но там в камере бегают тараканы, матрацы и постельное белье зарастают грязью, а где-то старое здание, но там идеальный порядок», – рассказывает она.
По всей республике в 2013 году в отделах полиции МВД по РТ прошел капитальный ремонт КСЗЛ – камер содержания задержанных лиц. Во всех комнатах административно-задержанных были заново сделаны полы, стены, установлены новые двери из антивандального стекла, новые окна, дневной свет и вытяжка, отмечает Лариса Расческова.
«Тогда я шутила, что задержанные находятся в лучших условиях, чем сотрудники дежурных частей, и в случае чего те могут даже отдыхать в камерах», – вспоминает она.
За последнее время построено несколько новых зданий ИВС, капитально отремонтированы некоторые отделы полиции.
Видеообезопасность
На сегодняшний день все ИВС и КСЗЛ оборудованы видеонаблюдением. Такие меры позволяют обеспечить безопасность самих задержанных и предотвратить нарушения режима.
«Изображение с камер транслируется не только на мониторы дежурных частей отделов полиции, но и в дежурную часть республиканского МВД, где полученное изображение записывается в круглосуточном режиме и хранится на специальных серверах. Ни один сотрудник любого городского отдела полиции не имеет технической возможности редактировать или удалять эти записи», – объясняет Расческова.
Видео транслируются даже на монитор министра внутренних дел республики.
«Был случай, когда Артем Хохорин по камере видеонаблюдения, установленной в КСЗЛ, обратил внимание, что в одной из камер отдела полиции задержанному холодно, как ему показалось. Министр тут же позвонил начальнику отдела полиции: “Что у тебя там человек в камере мерзнет? Дай одеяло”. Одеяло выдали», – с улыбкой вспоминает председатель комиссии.
Часто камеры выручают и сотрудников полиции. Яркий пример тому случай в ОП «Восход», куда был доставлен молодой человек за мелкое хулиганство.
Заходят члены ОНК РТ и в спецучреждения для иностранных граждан, подлежащих выдворению. Многие мигранты находятся там длительное время, некоторые даже более восьми месяцев. Как правило, у большинства отсутствуют документы.
Такие проблемы характерны для многих регионов. Сложные вопросы члены ОНК выносят на совещания с руководством ведомств в Москве. Общественная палата Российской Федерации часто собирает всех общественников на совместные совещания. Наблюдательные комиссии уже более 11 лет осуществляют контроль за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. В настоящее время ОНК функционируют в 83 субъектах Российской Федерации и состоит из 1088 человек.
«ОНК — это совместная, очень важная работа общественных объединений, ФСИН и МВД. Стоит отметить, что руководство ведомств очень внимательно относиться к деятельности ОНК и старается организовать продуктивное взаимодействие. Ведомства стали более открытыми. Руководство ведомств увидело в ОНК не столько занозу, а помощников в выявлении недостатков в их работе», – рассказывает Расческова.
Общественники призывают активных и неравнодушных граждан России, а также общественные объединения принять участие в выдвижении кандидатур в состав ОНК.
Нет комментариев-