Татарстан научился активировать бактерии, чтобы очищать воду
Рафинат Саматович, приветствую вас! Когда мы с вами общались ранее, договорились, что при появлении интересных, прорывных вещей мы встретимся снова и вы расскажете о новых технологиях.
Да, есть интересные технологии в области микробиологии. Мы начинали заниматься ими с «Росатомом», горнообогатительными комбинатами. Человечество рождает много отходов: бытовых, промышленных и других.
В последнее время проблема утилизации мусора приобретает все большую значимость, проблема очистки воды также стоит остро. Что могут предпринять ученые?
Вода — это самое изученное и одновременно с этим самое сложное химическое соединение, о котором многие ученые написали огромное количество книг и публикаций. Тема очистки бытовых и химических отходов также сложна и интересна.
Мы давно занимаемся биотехнологиями. Министр строительства Ирек Файзуллин (в январе 2020 года назначен первым заместителем министра строительства и жилищно-коммунального хозяйства России, — прим. Т-и) предложил применить наши технологии на очистных сооружениях. Вместе с ним, руководителем Росприроднадзора мы поехали на очистные сооружения на Высокую Гору, оценили уровень работы очистных сооружений. Оказалось, что выход с очистных сооружений не соответствует нормам. В течение 7-8 месяцев мы занимались активацией бактерий, грибов из сооружений и в итоге сделали их более активными, они начали потреблять нечистоты и выделять углекислый газ. Мы добились хороших анализов по мутности, вода стала светлой.
Мы провели работу в Лаишевском районе. Взяли их бактерии и активировали специальными волновыми технологиями. После этого вода в Лаишево стала совершенно другой. Можно с уверенностью сказать, что очистные сооружения в Лаишево и на Высокой Горе работают и все показатели там хорошие.
Недавно я беседовал с одним главой района и спросил о работе очистных сооружений. Он рассказал о большой реконструкции, вложенных сотнях миллионов и хороших показателях. Тогда я спросил, сколько у них БПК. Он назвал цифру, которая в 5-6 раз превышает тот показатель, который должен быть. Эту некомпетентность проверяющих, руководителей нужно устранить в первую очередь.
В «Химграде» создали прибор для гидроэкологов, который в разы дешевле импортных аналогов
Что такое БПК?
Это биологическое потребление кислорода. Бактерии съедают отходы, потребляют кислород и превращают их в углекислый газ и воду.
БПК можно замерять разными способами. Анализ, который делается в России, несовершенен. Его измеряют посредством 28 операций, и буквально единицы лаборантов умеют это делать. Это так называемый скляночный метод. Вместе с нашими работниками, которые сейчас на «Химграде», мы сделали прибор, который определяет содержание кислорода, который потребляется для уничтожения нечистот.
Когда мы работали с «Росатомом», горнодобывающими компаниями, специально купили приборы из Германии, они называются OxiTop. Эти приборы определяют БПК совершенно другим методом. Необходимы новые приборы. Импортные, немецкие, стоят 4 тыс. долларов, итальянские — 3 тыс. долларов. Но мы сделали свой прибор, который в 3-4 раза дешевле. Пока есть 10 экземпляров.
В первую очередь его получили Казанский химико-технологический институт, «Нижнекамскнефтехим». Там сказали, что прибор замечательный и обратно его нам не отдадут. Еще мы отдали по экземпляру в Росприроднадзор, Министерство экологии и Иннополис.
В Иннополисе очистные сооружения работают уже 5 лет. Но качество работ было низкое. Вместе с министром строительства мы нашли решение — активировали существовавшие бактерии, а все трубы, которыми обвязаны очистные сооружения, превратили в единый реактор. Специальные приспособления опустили в колодцы и с их помощью ускорили работу микроорганизмов. Сами трубы начали работать как реактор.
Объясните, в чем суть изобретения. Вы научились оживлять бактерии, которые уже существуют на очистных сооружениях?
Оживлять и активировать.
Оживлять, активировать или какую-то новую бактерию изобрели?
Нет, новые бактерии мы не изобрели. Мы только берем с Высокой Горы. Мы пробовали активированные бактерии в Лаишево привезти, там они не работают. Пришлось взять только те бактерии, которые работают там. То же самое в Иннополисе.
То есть вы сейчас на любое очистное сооружение можете прийти, дать эту «волшебную таблетку» бактериям, которые там работают на очистке, и они начинают работать эффективнее. В этом суть?
Суть в этом. Но «волшебной таблетки» нет, надо с этими бактериями работать, их надо оживлять, активировать, обрабатывать специальными волновыми методами.
То есть получается не «таблетка», а какое-то внешнее излучение.
Да, внешнее излучение, специальные частоты, которые мы долго искали. Под каждые бактерии необходимы разные. Мы с нефтяниками тоже работали, брали бактерии с нефтяных отходов, со шламов, из самой нефти и пытались активировать. Но нефтяники народ осторожный, консервативный, сказали: «Яруллин, ты нам даешь какую-то новую синтию». Они испугались, попросили: «Давайте пройдет коронавирус, потом посмотрим». Синтия — это же страшное дело, которое случилось в Мексиканском заливе, она начала пожирать не только нефть, но и живые организмы.
Яруллин рассказал, где вода чище: на Волге, в Казанке или в озере Кабан
То есть вместо строительства дорогостоящих очистных сооружений можно на уже существующих улучшить состав и эффективность их работы, так?
Да. Надо исходить из того, какой расход, какое количество. Например, в «Нижнекамскнефтехиме» этой работе уделяют очень большое внимание. В Челнах то же самое, на «Казаньоргсинтезе».
А вот многие городские необходимо проверять. Самое удивительное — проверка ведется очень непонятно, нет определенного графика. У нас же сейчас ничего нельзя проверять, всё через прокуратуру, чтобы они разрешили проверять те или иные объекты. А по очистным сооружениям должна быть четкая картина, график. Проверяющие должны быть профессионалами, у них должны быть современные приборы, а не старые методы. В целом институте нашлось два лаборанта, которые это могут делать, а сотрудников там человек 150.
Вы хотите сказать, что на сегодняшний день очистные сооружения наших городов, муниципальных районов находятся в неудовлетворительном состоянии и в Волгу, Каму сливается вода, которая недостаточно очищена. Так я понимаю?
Мы проверяли по тому же показателю состояние Волги, Казанки, озера Кабан в октябре прошлого года, ноябре и нынче, 10 июня, тоже проверили. У нас показатели по Волге замечательные, по Казанке чуть-чуть похуже, на Кабане в полтора-два раза идет превышение тех норм, которые должны быть.
Сказать, что все очистные сооружения плохо работают, я не могу. Для этого необходимо делать анализы. Не только в России, но и в мире очень много случаев, когда живые бактерии прекращают работать, становятся вялыми, хилыми, неработоспособными. Особенно в связи с тем, что применяется большое количество антибиотиков.
Раньше как стирали — берет вещи женщина, идет на берег реки, полоскает там. Дома пользовались золой, мылом, щелочью. А сейчас у каждого не одна, а по две стиральные машины, используется огромное количество моющих средств. Чем больше человек потребляет мыла, тем у него выше культура, но в данном случае эта культура для работы очистных сооружений обходится определенными сложностями.
Что нужно сделать, чтобы очистить воду на всех очистных сооружениях и в реках, в городской канализации?
Человек так устроен: если с него не спрашивают, как работают очистные сооружения, если нет штрафных санкций, предупреждений, все идет и идет, никто ничего делать не будет.
То есть на сегодняшний день даже не проверяется?
Наверное, проверяется, но я не видел, чтобы за последние 10 лет хоть кого-то оштрафовали за то, что он, например, погубил на каком-то участке рыб или чтобы что-то случилось за плохой анализ.
Недавно рыбаки поднимали тревогу.
Рыбаки подняли, рыба погибла, какой результат? Кого оштрафовали?
Так надо еще доказать, кто это сделал. Там целое следствие.
Для того чтобы доказать, необходимы приборы. Наука — это же измерения. Надо измерить воду до этого, после этого, во время этого. Для этого нужны хорошие приборы, без них невозможно.
Кто этот способ изобрел? Как я понимаю, «Татнефтехиминвест-холдинг», ваши специалисты или специалисты «Химграда»?
Это работники Центра трансфера технологий, который находится в «Химграде».
То есть это в состав холдинга входит?
Да, наши сотрудники.
Серийный выпуск приборов для исследования чистоты воды готовы запустить на «Химграде»
Что вам нужно для того, чтобы поставить под контроль очистные сооружения, и вообще как организовать эту работу? Ведь тогда должна методика поменяться у проверяющих организаций.
Мы подготовили письмо руководителю Федеральной службы по надзору в сфере природопользования Светлане Геннадьевне Радионовой. Мы рассказали, что у нас есть такие приборы. Сейчас необходимо рассмотреть возможность их внедрения по всем регионам страны, сделать анализ (Росприроднадзор это может сделать) и эти приборы пустить в серию. Мы готовы организовать их производство на «Химграде» или на любом заводе. Это будет в 3-4 раза дешевле, чем импортные приборы.
Например, «Водоканал» пользуется только импортными приборами. Они знают, что ГОСТы, которые действуют сейчас, несовершенны. «Нижнекамскнефтехим» тоже пользуется импортными приборами, потому что они в разы точнее, чем те анализы, которые делаются по ГОСТу.
Вы же бомбу подкладываете Росприроднадзору. Они же сейчас будут брать с помощью этих приборов и видеть, что с превышением вода идет, что очистные сооружения плохо работают. Дальше что? Они себе головную боль сделают.
Пусть они проверяют старым методом, если этот прибор их не устраивает. Мы же сравнили новый метод с тем, который сейчас есть. Мы десятки раз это проверяли и с разными людьми. Я уже говорил, что «Водоканал» уже не пользуется старым методом. Там понимают, что это гораздо быстрее. Прибор автоматически это делает.
Хорошо, прибор вы сделали. А что дальше? Вы запускаете эту волновую технологию оживления бактерий, так?
Да. Мы ведь тоже учимся! Мы не работали на очистных сооружениях. Первый раз мы на Высокой Горе сделали 3988 кг, активировали эти бактерии. Они в воде растут, размножаются. Следующий раз мы сделали буквально несколько сотен килограммов в Лаишево. А в Иннополис мы на порядок меньше бактерий привезли. Вот уже пятый месяц в Иннополисе идут улучшения, все стенки трубопроводов, колодцев, всех сооружений были забиты грязью. Сейчас эти бактерии поедают не только то, что приходит с водой, но и грязь на стенках. Анализы пока еще до совершенства не дошли, но надеемся, что буквально к сентябрю-октябрю будет полный порядок. Там много факторов, от которых ситуация зависит.
В какие районы вы пойдете дальше? Куда смотреть?
Это мы обсудим с Министерством строительства. С Иреком Анваровичем [Файзуллиным] у нас был расписан график, но пока в связи с коронавирусом эта тема закрыта. Ее надо возобновлять. Я думаю, соберемся мы у руководства республики и будем эти вопросы обсуждать и уже делать, чтобы во всех районах, где есть очистные сооружения, где воды уходят в Волгу, Вятку, Каму, Зай, качество воды было лучше, чем прежде. Это задача номер один. Мы работаем с Казанским федеральным университетом в этом направлении, с Казанским химико-технологическим институтом. Это большая и серьезная работа.
Можно ли будет пить эту воду после очистки?
Можно будет. Я помню, когда запускали «Нижнекамскнефтехим», водоочистные сооружения, был у нас такой легендарный главный инженер Павел Александрович Вернов. Он как раз после проверки лабораторией пил эту воду, Николай Васильевич Лемаев тоже пил. Там, где наука и производство работают рука об руку и когда производство ставит науке вопросы, — это нормально.
На иловых полях в Отарах тестируют способ, который избавит от неприятного запаха
Рафинат Саматович, есть еще темы, о которых вы хотели бы рассказать?
Я бы хотел поднять еще один вопрос. У нас уже 46 лет накапливаются иловые поля в Отарах.
Да, есть такое. Вонища идет на всю Волгу, когда ветер идет с той стороны.
Мы вчера только были на этих иловых полях, а их там 99 га. Это большая и серьезная работа, которую нужно делать. И делать нужно с умом. Министерство экологии проводило 18 заседаний научно-технического совета, приезжали специалисты со всей страны. Выбрали один из методов, технологию использования негашеной извести и природных цеолитов Дрожжановского района. Мы специально сделали площадку в прошлом году осенью, она перезимовала, мы провели анализы. Там ни одной бактерии, ни одного патогенного микроба сейчас нет. Мы очень боялись, что они каким-то образом проникнут, но нет. Там высокая щелочная среда. Когда делали опыты, там была температура до 50 градусов. Многие микробы, черви погибли. Если мы сумеем это сделать, то это будет большая победа в вопросах экологии. Сейчас Министерство экологии работает по этому вопросу, уже и к нам сюда приезжали из Кировской области, из Ижевска за опытом. Но опыт пока незначительный — площадь всего 8 на 8, а когда у тебя всего 99 га, это только пробный, пилотный участок.
Чем-то засыпаете, я правильно понимаю? Придумали смесь, которой можно засыпать эти нечистоты, так?
Совершенно верно, но не просто засыпать. Его ж лопатой не возьмешь. Наши специалисты ездили в Германию, смотрели специальную технику, а такая техника оказалась и в нашей республике. Она переворачивает, смешивает, делает всю работу. Это очень большая кропотливая работа. Я считаю, что решение этой проблемы займет несколько лет.
Получается, что 99 га у нас освободятся? Не будет запаха?
Конечно, запаха не будет, но самое главное, что не будет болезнетворной базы, которая там есть.
Да, дождь прошел, стоки в Волгу пошли, так?
В Волгу или нет — мы этого не знаем, утверждать я не могу. Я могу сказать, что птицы все это дело в Волгу разносят. Чайка сядет тут, потом улетает. Как эти микробы действуют на человека, отчего и какими люди болезнями болеют — это же не изведано, не проверено. Но это страшная бомба.
То есть иловые поля — это бомба замедленного действия?
Конечно, и они везде есть.
А как на Западе делается?
Западный опыт мы тоже изучили, по-всякому делают, но тот метод, который мы предложили, полностью решает эту проблему. Понятно, что можно спорить по этому вопросу, но надо уже принимать решения и действовать. Самое главное, что ведь Волга рядом. Разные могут быть случаи. Не дай бог.
Да, я неоднократно видел пятна такие на Волге.
Нет, это углеводороды, сбросы различных предприятий.
Бывает и такое. Вот в Меше недавно опять потравили, не могут разобраться, кто.
Чтобы разобраться, надо приборы иметь. Любой профессионал, если у него нет приборов, он ведь тоже не определит. Необходимо иметь хорошую техническую базу.
Рафинат Саматович, резюмирую: способ есть. Вы настаиваете на том, чтобы были приборы, и сейчас пытаетесь запустить их в серию. Что еще нужно? Добрая воля нашего руководства есть. Что нужно? Федеральный уровень? Деньги? Миллионы? Миллиарды?
Миллионы не нужны, нужно желание. Нужно собрать большое совещание с Росприроднадзором. Но сейчас это все с ковидом связано. Но такое совещание мы соберем.
Понятно, то есть скоро будет алгоритм, как сделать нашу воду, наши стоки чистыми?
Да, будет дорожная карта, чтобы наша республика в этом отношении была одной из лучших. У нас есть инструментарий для этого.
То есть вы заявляете, что в республике есть инструментарий, чтобы сделать стоки чище?
Да, к нам уже обращаются со всех регионов. Мы коллегам стараемся отвечать, но пока у себя полностью не сделаем, мы к вам не поедем.
Все понятно, огромное спасибо!
Нет комментариев-