– Скажу так: честно говоря, меня ничего не пугало. Мир, который мы увидели здесь, и жизнь, которую мы здесь встретили, полностью отличались от того, что я видел раньше. Конечно, ведь я жил в другой стране. Но уже в 90-е годы чувствовалось, что все здесь меняется. Я помню, когда мы приехали, то не могли привыкнуть, что улицы без света, а дворы такие темные. На нашей улице висел один фонарь, во дворе вообще темно было. Помню, мы как-то заказали такси – надо было ехать ночью в аэропорт. Выходишь из подъезда и пытаешься понять, куда надо ступать. Вот так было темно. Но это не пугало, скорее шокировало. Меня больше удивляли (и я был в восторге), люди, полные надежды и стремления менять ситуацию. Может быть, не знаю, как было еще раньше, в начале 90-х (об этом я только слышал), но в 1997-м уже явно чувствовалось, что здесь строится новый мир и новая страна во всех областях: и в плане религии, и в жизни людей, и в обустройстве города в целом. Это ощущалось и в делах еврейской общины. В эти годы, когда мы начали создавать здесь общину, уже было место для молитвы, где люди собирались, но не было единства у верующих. Было интересно наблюдать, как община развивается, и, конечно, я очень рад, что в этом есть часть моей заслуги. Я смог дать все, что знаю, на благо развития и создания новой жизни здесь.
– Если говорить непосредственно о вас, то какова ваша роль как лидера общины и было ли предопределено ваше появление на этой земле?
– Это философский вопрос. Давайте разделим его. В те годы, и это не секрет, здесь выросло поколение, которое было оторвано от тех традиций и духовных ценностей, которые множество поколений передавались от отцов к детям. И так было в целом по стране. Я говорю именно про еврейскую жизнь. При этом я не говорю, что это поколение потерянное. Я говорю, что оно было оторванное, потому что не было воспитания, не было школы. Не было места, где можно было собираться, получать знания и учить. Люди знали, что они евреи, но было утрачено понимание, что на самом деле это значит. Как надо жить в наших традициях?… Главное, что желание у людей было очень сильным. Душа горела, но просто не хватало знаний. Поэтому из Израиля поехали в разные города раввины, задачей которых было показать, как правильно надо это делать. И моей задачей было не зажигать у людей желание, а дать понять, как вернуться к своим истокам. Поэтому появление раввина в городе, конечно, меняет полностью положение дел, но я бы сказал, что здесь важен сам факт появления лидера. Наверное, и любой другой раввин бы справился.
– Вы немного скромничаете. Но вы не ответили – ваше появление в Татарстане было предопределено?
– Если вы имеете в виду предопределение от Бога, то это на 100 процентов верное утверждение. Так Бог создал этот мир. Написано в Талмуде, что еще до того как, рождается человек, принимается решение, что будет с ним. Там есть список вещей, которые предопределены. Будет ли человек умным или богатым, будут ли страдания в его жизни или наоборот. Заранее предсказано рождение человека, то, где он будет жить, и другое. Но только одна вещь не решается – будет ли человек соблюдать законы, будет ли жить правильно или нет. Вот это – единственная вещь, которую Всевышний дает в руки человеку. И поэтому, когда человек беден, ну, не получается у него бизнес, нет смысла наказывать его за это. И когда человек богатый, его удача зависит от Бога. Есть такое понятие – судьба. Человек может молиться Богу, чтобы Бог его любил, послал ему успех, но смысл в награждении человека появляется, если он использует свои способности во благо. Например, если у человека хороший голос, то нет смысла его награждать за это, ведь он использует подарок, который дал ему Бог. Но если у человека нет хорошего голоса – нет смысла ругать его за это. Поэтому единственное, за что можно благодарить или ругать нас, – это то, насколько правильно мы ведем себя в любой ситуации, которая происходит в жизни. Мы верим на 100 процентов, что Бог, конечно, все знал и сделал так, что мои родители родились Советском Союзе. Даже женились здесь и только потом поехали в Израиль, где родился я. Но когда я уже приехал сюда, то каждый момент в жизни, каждую секунду я принимал решения, как нужно вести себя. Это касается отношения и к людям, и к самому себе. Правильно себя вести – находится в руках человека. Поэтому, когда мы молимся Всевышнему, то в основном просим, чтобы мы правильно себя вели.
Отвечая на вопрос про степень моего влияния на общину, скажу так: понятно, что человек, который возглавляет духовную жизнь, влияет. Но я думаю, что самое важное влияние все же вне политики. Это не вопрос, кого выбирать и за кого голосовать, а то влияние, что меняет жизнь людей изнутри. Это влияние намного сильнее, чем политика. Во-первых – никто не знает, за кого он там будет голосовать, а во-вторых – я не думаю, что это и есть наша цель. Самое сильное влияние на людей оказывают те примеры, которые я лично показываю, и те уроки, которые даю. И если я вижу, что люди начинают жить по-другому и жертвуют чем-то ради духовных ценностей – это главное влияние. Потому что они понимают – слова, которые они слышат от меня на занятиях или на выступлениях, не я сидел и ночью придумывал. Я передаю им те слова, которые передали нам наши предки, от времен Моисея и еще дальше. Я читал книги, которые у людей нет возможности читать. Вот поэтому у людей есть доверие. Люди не хотят слышать мое мнение, люди хотят слышать то, что Бог от меня ожидает. Я не пророк. Я человек, который живет по традициям.
– Как изменилась жизнь членов еврейской общины за последнее время?
– Когда я приехал в Татарстан, люди не знали, как организовать похороны. Кстати, так я познакомился с очень большим количеством людей. Человек в такой момент не обманывает себя. Это был основной вопрос тогда. Но первую вещь, которую мы начали делать, – это работа с детьми и молодым поколением. Людям, которым уже за 50 лет и они уже построили свою жизнь, пришлось полностью менять себя, но в таком возрасте меняться трудно. Поэтому родители хотели, чтобы мы начали работу с их маленьких детей. Ведь они мечтают, чтобы их ребенок, который еще не начал свою взрослую жизнь получал правильные знания именно в начале пути. На этих знаниях и воспитании он уже сможет построить свою собственную жизнь. У нас было очень много работы именно в этой области. Мы открыли воскресную школу, где с маленькими детьми проводятся разные занятия. Летом это были детские лагеря. Дети там приобщались к нашей жизни. Мы рады, что те малыши, с которыми мы работали 20 лет назад, наше молодое поколение – это уже другие люди, которые знают основные вещи. И у них уже вопрос – не как правильно проводить похороны, а как правильно жить. Они сейчас создают свои семьи и уже знают, как правильно создавать свою жизнь самому и как правильно воспитывать детей. Местная еврейская община стала намного моложе. Раньше старики молились, а молодые сидели, а сейчас наоборот. Сейчас евреи смотрят на жизнь с надеждой. Это люди, которым, может, и не так легко, но они молоды, у них вся жизнь впереди. Я не вижу, что они отчаиваются. От людей среднего возраста есть ощущение в последние годы, что трудности овладевают ими. Но именно сталкиваясь с трудностями многие понимают, насколько хорошо, что у человека есть духовный слой в жизни. Да, есть моменты, когда верующие как-то терялись, им было трудно. Но зато у них есть духовная жизнь, причем наши люди развиваются вместе в этот не такой уж и простой момент. Поэтому общая атмосфера понимания есть – все будет хорошо, нам надо пройти это как-то вместе.
– Скажите, в каком Татарстане вы живете? Вы как-то говорили, что человек должен четко понимать, в каком он обществе живет.
– Один ощущает, что живет в развивающемся Татарстане современном, а другой видит негатив, хотя живет с первым в одном подъезде, поэтому человек должен в первую очередь отмечать положительное. Тогда он сам будет расти. Если говорить о себе, то я думаю, что Татарстан для меня – родной край. Я живу здесь 20 лет. Мне очень часто приходится пешком ходить по городу, в том числе вокруг синагоги. К примеру, мы в субботу не ездим на машине вообще и поэтому ходим пешком по улице раз в неделю точно. Вот в эти несколько часов я думаю о том, что мне знаком почти каждый камень.
Вообще у меня такой подход к городу, где мы живем: я специально с семьей, с детьми хожу и показываю им красивые места нашего города. Им тоже должно быть приятно видеть, как тут все развивается. Я вижу и как простой житель, и как раввин, участвуя в совещаниях, где обсуждаются разные вопросы жизни. Я ощущаю, что развитие – это не фокус, когда утром проснулся и все готово. Это большой труд, который начинается с мысли и обсуждений. Я пытаюсь свое отношение к Казани передать моим детям, и они слышат меня.
– Сегодня у вас в семье воспитывается девять детей. Хватает ли вам сил и терпения?
– Я думаю, что дети дают силу, а не берут. Понятно, что они отнимают внимание, но сила, которую получаешь от них взамен, поднимает тебя настолько, что дает тебе энергию. Иногда люди жалуются, что труднее становится, чем больше детей появляется в семье. Но это в корне неправильный подход. Я сейчас объясню. Помню, когда у меня родился второй ребенок, это был 2000 год. Тогда мы уже жили здесь, но рожать поехали в Израиль, потому что там все бабушки и дедушки, у нас тут некому было помогать. Мы там жили в религиозном районе, в двухэтажном доме на 12 квартир. В среднем на семью где-то по десять братьев и сестер приходилось. Вообще, в таких районах очень часто встречаются большие семьи. На втором этаже там жила семья, где было 14 детей. Помню, родился у нас второй ребенок, я спускаюсь по лестнице, и соседка по дому, учительница, спускается мне навстречу. Она на меня смотрит, такая уже опытная, и говорит: «Второй самый трудный, потом все легче и легче становится».
И оказалось, что она была права. Потому что когда один ребенок, ему требуется гипервнимание. Он должен постоянно с кем-то общаться. И если папа и мама заботятся, то они не оставят его ни на секунду. Потом он подрастает. А с кем ему общаться, когда он рос, просто сидя за компьютером? А когда есть два или три ребенка, то они уже общаются между собой. Одному пять лет, другому восемь, этому одиннадцать, и они вполне могут играть. Понятно, что нужно заботиться родителям постоянно о ребенке, но когда они общаются вместе, то здесь и трудностей меньше. Но самое главное, я думаю, что человек должен настроиться по-другому, и тогда у него просто будет место в душе, чтобы принимать эту жизнь, когда вокруг много детей. Вот когда женился в 20 лет и у тебя молодая жена, то вам хочется поспать, чтобы вас никто не трогал. А тут ребенок начинает плакать и надо вставать, просыпаться. Либо хочешь куда-то поехать, а надо таскаться с ребенком. Нужно найти нянечку. У человека такая борьба идет постоянно. В эти годы, пока хочется отдохнуть и жить хорошо, дети мешают, но с возрастом понимаешь, что 20–50 лет – это то время, когда нужно вкладывать в создание нового поколения и есть силы на это. Понятно, что наша жизнь устроена так, что есть уголок, в котором ты можешь отдохнуть, но оставить детей и поехать на месяц в Индию, к примеру, погулять невозможно. Поэтому мы с Божьей помощью молимся, что когда поставим всех своих детей на ноги, то мы сможем наслаждаться же их детьми в том числе. И это внутреннее мировоззрение приходит через воспитание. Причина очень простая: мы смотрим на детей как на дар, который дается Всевышним. Поэтому в нашем воспитании нет такого, чтобы ограничивать этот подарок. Сейчас многие планируют, сколько хотят детей, а я говорю – сколько Всевышний пошлет. Конечно, как я уже говорил, дети требуют очень много внимания. И, может быть, физически это нелегко, но это приятный труд. Представьте, что вам дали мешок с драгоценными камнями и его надо донести до дома. Это трудно? Но зато как приятно знать, что ты в мешке несешь! Тем более – воспитывая детей, человек и сам постоянно учится.
– Стоит ли наказывать ребенка за непослушание и можно ли применять силу к нему?
– Невозможно написать список запретов, поэтому главное в воспитании – это живой пример, который мы пытаемся дать нашим детям. Мы хотим быть такими, какими хотим, чтобы стали наши дети. Мы вправе требовать от них послушания, к примеру, в вопросах учебы, но в основном воспитание все идет на уровне диалога. Я очень много разговариваю с детьми. Это тот диалог, где я, с Божьей помощью, даю детям понять, что у меня тоже есть испытания, у меня тоже есть трудности. Я стараюсь даже открыть перед нашими детьми то, как я не хочу что-то делать и откуда в итоге беру силы, чтобы сделать это. Я им рассказываю, как рад тому, что происходит со мной. Конечно, надо ставить ребенка на место, ведь человек должен знать, что есть рамки дозволенного. Но думаю, что наказания, такие как поставить в угол или ударить, в современном мире уже не воспринимаются правильно. Вот и весь ответ. Были времена, когда, может быть, подобное принуждение влияло на ребенка, но дети, которые сейчас растут, уже не воспринимают наши замечания. Это раньше родители криком, а дедушка палкой учил. Это уже не действует на растущее сейчас поколение. Думаю, если ребенок пальцы засовывает в розетку, его надо сразу остановить. Но обычно, удары, срывы или крики происходят из-за того, что у нас не хватает терпения объяснять. Если мы бьем ребенка, пусть даже мы сейчас считаем, что он этого заслуживает, как ребенок должен понять то, что он делает неправильно? Даже если мы согласимся, что ребенок неправ, не стоит бить ребенка, когда у тебя все внутри горит. Если считаешь, что дитя нужно побить, подожди два часа, а потом позови его и попробуй наказать. Посмотрим, получится ли? (Смеется). Обычно не получается.
Мы наказываем детей не потому, что считаем – они это заслужили, а потому, что сами действуем на эмоциях. Приходишь уставший домой, читаешь газету или смотришь телевизор, а ребенок начинает отвлекать, и ты его наказываешь. Нет, это не воспитание. Ребенок не может быть воспитан с помощью этого удара. Это неправильно. Воспитание – это та область жизни, где мы воспитываем сами себя и пытаемся воспитать наших детей. Я могу его наградить или наказать, не дав ему то, что он просит. Да, иногда можно применять такие меры. Дети должны знать, что есть рамки. К примеру, ребенок должен ходить в той одежде, которая по вкусу его родителям. Конечно, у ребенка есть свой вкус, и он хочет одеваться в то, что ему нравится. Но у нас есть субботняя одежда и праздничная одежда, когда он может сам выбирать. Или есть пижама, которую человек надевает ночью. Здесь ребенок сам волен решать, какой хочет цвет и рисунок. Поэтому надо задавать ему рамки. Воспитание – это проект всей жизни, и я не верю, что удар является целью воспитания. Удар может лишь сделать так, что отойдет от вас ребенок, и это только хуже скажется на его воспитании.
– У россиян и европейцев есть ли принципиальные различия в вопросах семейных ценностей?
– В России сохраняется традиционное воспитание детей. Остались понятия, которые сохраняются. Причем много областей жизни, где это ощущается. К примеру, уважение к старшим сохранилось в авторитете учителей. В Европе, скорее, люди живут каждый, кто как хочет, и это разрушает. Вот люди произносят громкое слово «демократия», а живут, как хотят. Но демократия – это не джунгли, это права человека, а не так, чтобы каждый жил, как хотел. Вот идешь по улице в таких открытых странах, как, например, Америка или Германия, а люди там странные такие. Тут этого не встретишь, люди одеваются традиционно: на работу надевают костюм, а ложатся спать в пижаме. Это все в комплексе сохраняет ценности общества. Ведь здесь это не принимается.
Я не знаю, что будет через много лет, но изначально понятно, как должна выглядеть традиционная семья. Это же что-то, мягко говоря, странное – однополые браки. Может быть, кто-то скажет, что есть права у каждого человека. Окей, как он желает, но это не есть символ семьи. Наверное, из-за этого Россия – это та страна, куда может приехать каждый и будет принят. Это исходит сверху, от власти идет, что такая атмосфера духовности должна быть. В Татарстане поддерживают эту духовность, эмоциональность, и это чувствуется все больше и больше. Татарстан вообще несравним с другими регионами. Люди, которые приезжают сюда, и раввины на съездах говорят, что Казань – это пример добрососедских таких отношений. Да, это реальный пример для всех. Как я уже сказал – Россия в целом идет в таком направлении, но Казань отличается тем, что она на шаг впереди и в этом вопросе тоже. Здесь очень чувствуется нравственная чистота людей. Даже когда идешь по улице, понятно и видно, что это не старые времена, но традиции не потеряны. Когда все открывается и становится дозволенным, это опасно для общества, ведь появляется место для соблазна. И весь этот свободолюбивый подход я называю так: «Люди стали, как животные». Как духовный человек я верю, что делать что хочешь – это не правильно. Я, конечно, не пророк и не могу сказать, чем закончится такое разузнанное поведение людей, но давайте подумаем. Когда человек ленив и не хочет работать – сколько он сможет лежать? Ну, день, два, три, месяц, или с ума сойдет, потому что ему нужно чем-то заниматься. А потом еще чувствуешь себя плохим от того, что этот месяц прошел даром. Здесь свобода окажет такое же влияние. Человек создан таким образом, что он ищет духовность. Поэтому опустошение нравственное не может долго длится, это одно поколение, второе, но долго так люди все равно не смогут. Само общество не даст. И думаю, что все равно все закончится, с Божьей помощью, хорошо.
– Вы говорили, что у татар и евреев есть схожие черты. В чем это проявляется?
– Я как еврей ощущаю и знаю то, сколько усилий в Татарстане приложено, чтобы сохранить свой язык и сберечь традиции, найти исторические вещи, которые были потеряны. Я говорю про татарский народ, потому что живу здесь и вижу это стремление. Мы, евреи, и татары, живя в разных странах, одинаково пытаемся войти в современный мир, но при этом сохранить наши особенности. Я считаю, что это очень правильно, поскольку так мы выполняем наш святой долг перед нашими традициями, перед нашими предками. Мы должны беречь все то, что получили от них. И я ощущаю, что в этом плане евреи и татары понимают друг друга. У нас цели одинаковы, и думаю, что можно многому друг у друга научиться. Национальная принадлежность сейчас играет в глобальном мире значимую роль. Смысл очень простой. Быть может, и есть такой путь, когда государства все одинаковые и нет никакой разницы между людьми, но это неправильно. Получается тогда, что нет ничего общего. В моем понимании общество живет по традициям, и это то, что нас объединяет, без этого мы жить вместе не сможем. Без тех ценностей, которые нас объединяют. Красота и богатство общества делаются сильнее, когда у каждого есть свои особенности. Начиная с семейных ценностей, способностей, которые есть у людей. Ну, и конечно, это и национальность. Сейчас стереть понятие это невозможно. Обязательно должны быть разные народы, и если бы с самого начала национальностей не было, то тогда и мир был бы другим. Но когда нации уже есть, то их сломать никак нельзя. Потому что в любой момент, когда ты будешь пытаться эти особенности народов сломать, то ощутишь непременно неверность по отношению к своим предкам. Они много делали для того, чтобы создать национальный язык, танцы, еду. Да неважно что! Как я могу сделать так, чтобы не было этого букета, который получается, когда каждый из цветов украшает его именно своими особенностями?
– Вы сказали, что язык – это ключ. Как вы сами подобрали ключ к русскому языку?
– С одной стороны, я не знал языка и не умел тогда разговаривать на русском. Конечно, я не мог соединять слова в такие длинные фразы. Но все же я знал единичные слова, поскольку родители из России. Они между собой до сих пор по-русски разговаривают, хотя уже 46 лет живут в Израиле. К тому же мы жили в таком районе, где очень много выходцев из России. Поэтому этот язык был как минимум не чужим для моих ушей. Но я не мог понимать полностью смысл беседы. Меня просто, как говорится, бросили в воду, и у меня не было выбора. Я приехал сюда, и все. Думаю, что это самый хороший способ, чтобы прочувствовать язык. Может быть, я не так грамотно сейчас разговариваю, но все же я понимаю тонкости языка. Шутка ли, но 20 лет я общаюсь и слышу русский язык. Сейчас я жалею, что с татарским у меня не все так хорошо. Я пытаюсь начинать общаться, на уровне разговора. У нас в синагоге есть евреи, которые свободно владеют татарским языком. Они жили в татарских деревнях или дружили с татарами, думаю у них брать уроки. Даже когда еду в машине, включаю радио на татарском языке, чтобы учить так его. Ведь я еще молодой и планы у меня есть (смеется), мне хочется выучить и татарский язык.
– Какие планы есть у вашей общины на ближайшее будущее?
– Главное, чтобы любой еврей, который живет здесь, имел все условия и ему не приходилось ехать куда-то, чтобы найти эти условия. В этом плане я думаю, что у нас не хватает кошерного питания, чтобы была отрасль организована. Да, в некоторых местах, к примеру, в «Бахетле», что-то продается, либо мясо сейчас приходится постоянно заказывать из Москвы. Я же хочу с Божьей помощью основать какой-то магазин кошерный для начала, чтобы можно было свободно придти и купить. Это наша мечта, чтобы можно было здесь отовариваться, как это происходит с халяль-питанием. И мы в этом направлении работаем.
Кроме того, в Казани до конца лета мы планируем открыть новый центр изучения Торы, который, как и современная библиотека, будет нести на себе важную функцию передачи знаний новым поколениям. Это будет как синагога, где мы собираемся, молимся и проводим разные мероприятия. Но в центре можно будет и набирать знания. Не как в воскресной школе, а как в современной библиотеке. Там и взрослые люди смогут почитать. Не только члены общины, но и любой человек, который интересуется, сможет придти в этот центр. Там и семинары будут проводиться бесплатные. Думаю, что это будет первый такой центр в России. Ну, может, в Москве подобный есть. Чтобы создать этот центр, местные члены общины и благотворители из Москвы собирают средства. Поиск спонсоров по социальным проектам еврейской общины идет постоянно, и всегда находятся люди, готовые помочь.
– Вы о чем-нибудь в своей жизни жалеете?
– Бывают трудные моменты, они настолько мешают нам, что не дают возможности наслаждаться теми хорошими вещами, которые у нас есть. И я жалею лишь о тех часах и днях, которые прошли в сомнениях из-за каких-то нюансов, которые, может быть, и были трудны. Я потерял равновесие, а с ним и день, в который не смог наслаждаться жизнью. Я очень хочу это исправить в себе, чтобы в будущем было меньше таких дней. Можно смотреть назад, чтобы понять, что ты сделал правильно. Но при условии, что этот взгляд назад дает тебе толчок исправиться в будущем. Просто смотреть назад и жалеть об этом… В этом нет смысла. Когда ты смотришь назад и понимаешь, где ты мог ошибаться и где ты мог бы сделать что-то лучше, то это дает тебе толчок для улучшения своей жизни в будущем.
– Музыка – это наркотик для вас?
– Это больше, чем наркотик. Я думаю, музыка очень поднимает человека. Возносит его на самые высокие и тонкие уровни, на которые душа только может подняться. В синагоге служба так и проходит – мы поем. Музыка объединяет и открывает сердца людей.
– Деньги правят миром?
– К сожалению, люди думают, что это так. Но каждый человек должен задать себе вопрос: «А деньги управляют мной?» Да, они влияют на много вещей, но это не та сила, которая управляет миром. Заявляю на 100 процентов. Потому что когда у человека нет денег, может быть, он не имеет каких-то возможностей, но у него жизнь остается. Бывает даже наоборот, именно в такие моменты, когда нет денег, у человека открывается еще больше внутренних сил. Поэтому деньги – это не самая влиятельная сила, которая есть. Самая могучая сила в мире – это любовь, наверное, да.
– Вот я хотел спросить у вас про любовь. Какая она по-вашему?
– Я думаю, что понятие любовь и само это слово никто не понимает и не использует правильно. Я скажу, как это есть по-настоящему. Что значит любить? Это означает, что ты делаешь все, чтобы приближаться к той вещи, к которой ты тянешься. Именно поэтому человек ненавидит вещи, которые мешают ему приближаться к той вещи, которую он хочет. Люди любят это слово. И любой, если тянется к чему-то, то называет это любовью. Но это не совсем так. Вот, я люблю мороженое. Может быть, люблю, и что? Я поел его, и если опять кто-то мне мороженое предложит, я скажу: «Нет». Потому что больше не могу. Ну как это можно назвать любовью, если она исчезла? Хочется – это еще не любовь. Или еще пример: разводятся семьи, а ведь им было приятно друг с другом. Это происходит, когда появляется настоящая жизнь, когда каждый должен отдаться отношениям и терпеть что-то, преодолевать. Поэтому любовь – это, наверное, то, насколько человек хочет приближаться к чему-то, и то, насколько он готов пожертвовать себя. И это может быть только между людьми, причем если они проходят вместе какой-то знаковый путь. Все вместе как-то делают, сообща. Вот тут и появляются отношения, о которых можно сказать, что люди любят друг друга. Я думаю, что любовь это бесконечная штука.
– Кто в семье главный?
– Я думаю, что это слово неправильное. Главный – это кто? Тот, кто решает вопросы? Или кто первым выходит из дома или сидит за столом. Может, тогда ребенок главный? Все же ради него происходит. Я сижу во главе стола. У нас принято, что муж сидит во главе стола. Если это считается главным, то можно сказать, что я главный. Но мы семья, и есть вещи, в которых мама говорит основное слово, если она в этом главный. Мы ведь вместе создаем семью. Вообще, согласно нашей традиции, даже фамилия идет по мужу. Он сидит во главе стола и он первый читает благословение, но при этом есть вопросы, где жена несет главную ответственность, особенно это касается детей.
– Если бы ваша супруга была рядом, вы бы то же самое говорили?
– Я говорю только вещи, которые она знает. Она же прочитает все потом. (Смеется). Это непростой вопрос, поэтому я так долго думал, что ответить. Семья это целый организм.
– Наверное, у вас такой возраст, что уже хочется написать книгу или мемуары?
– Я очень хочу написать книгу. Не знаю, напишу или нет. Но эта книга будет о жизни. Может, это будут эпизоды в виде разных рассказов, где главная цель – это не просто исторический очерк. Я бы хотел поделиться опытом в разных жизненных ситуациях. Быть может, эта книга поможет кому-то принять судьбоносные решения в жизни. А может, кто-то, прочитав, сможет избежать тех ошибок, которые я делал. Я считаю, что любой вопрос взаимоотношений между людьми интересен. Я иногда наблюдаю конфликты, которые есть между людьми, и понимаю, что почти любой вопрос можно было бы решить, если бы у человека было терпение. Проблема в том, что люди хотят все и сейчас. Я думаю, что надо учиться смотреть на людей другими глазами и в каждом человеке уметь найти что-то хорошее. Я хочу написать, что-то вот на эту тему. О людях. Человек может узнать сам себя и понять свой потенциал, как его можно использовать. У людей есть громадный потенциал, который мы вообще не используем. Большинство конфликтов, которые возникают между людьми, происходит из-за того, что люди не смотрят глубоко на жизнь и не смотрят на другого человека изнутри, поэтому все происходит поверхностно. Если чуть-чуть поглубоже посмотреть на жизнь, то все может решить. И самое приятное ощущение – это когда ты можешь объединиться с другим человеком, который понял тебя в беседе.
– В чем смысл жизни?
– Тут я не могу без нашей религиозной точки зрения, потому что если без религии, то, думаю, ответа на этот вопрос нет. Одна из самых важных задач у людей – это то, что мы должны передать знания новым поколениям. Люди живут, и все у них удачно. А что дальше? В какой-то момент человек чувствует скуку и теряет смысл жизни. Но мы, евреи, верим, что Бог создал этот мир и управляет им и всем, что в нем есть. Бог здесь присутствует. Он создал этот мир так, что люди, которые в нем живут, не ощущают, что Он находится рядом с ними. Почему-то Бог так захотел. Мы не можем понять. Но Он создал этот мир и дал задание людям, чтобы они рассказали людям правду, что есть Бог, который создал этот мир. И мы верим, что еще придет такое время, когда откроются глаза, или будет свет виден полностью, и мы ощутим это. Вот это мы видим целью нашей жизни. Поэтому, пока Всевышний дал тебе день, мы каждый день стараемся и смотрим на этот день с благодарностью. Я смотрю на то, что я могу делать, чтобы этот день ощущался полностью, чтобы ощущалось, что есть Хозяин этого мира.
Оставляйте реакции
Почему это важно?
Нет комментариев-