Ученый также поделился с размышлениями о причинах неэффективности преподавания татарского языка в республике, о ЕГЭ и татарской литературе.
«Без высшего образования на национальном языке народ оказывается в приниженном положении»
– Искандер Аязович, какое, по вашему мнению, значение имеет для народа высшее образование на национальном языке? Что теряют народы, не имеющие такой возможности?
– Я хотел бы сказать, что вообще национальный дух народа, национальное самосознание, самоуважение определяются только наличием у народа полного цикла образования – с дошкольных учреждений до вузов. Национальное образование в детских садах, начальных классах, и этот процесс должен быть продолжен также и в высшем образовании. Лишь при наличии этих циклов, ступеней, мы можем видеть нормальное, здоровое общество, с присущим ему национальным духом. Если нет высшего образования на национальном языке, эта нация оказывается в приниженном положении, то есть в более затруднительном положении, чем другие нации. Поэтому, я считаю, даже в нынешних условиях мы должны ставить эту задачу и стремиться к его достижению. Только в таком случае мы можем гордиться собой, можем смотреть на будущее с оптимизмом.
Национальное высшее образование не означает противопоставление кому-либо. Это всего лишь служение народу, с уважением к своему языку, развивая свою культуру, самосознание. Я очень серьезно отношусь к этому вопросу.
«Национальное воспитание начинается в семье»
– Говорят, язык сохраняется в семье. Какую роль в таком случае играют школа, высшее образование?
– Безусловно, язык надо сохранять в семье. Но это не значит, что ответственность за сохранение языка лежит лишь на семье. Семья ведь не обитает в космосе или на каком-то острове. Она живет в обществе. Она очень хорошо понимает все течения, тенденции в обществе и видит, куда оно идет. Поэтому здесь не стоит делать ответственным только семью. Конечно, все должно начинаться от семьи, ответственности родителей. Например, я лично делаю так, или мои родственники, близкие друзья так делают. Национальное образование, обучение языку начинаются в семье.
«Не каждому нужно высшее образование»
– Необязательно всем получать высшее образование. В последнее время началась некая тенденция – все стараются поступать в университет, быть с высшим образованием. Родители тоже стремятся к этому. Но не будем забывать, что каждый человек индивидуален. У личности бывают свойственные только ей способности. Кто-то может выполнять лишь практические, технические работы. Таким, например, высшее образование и не нужно. Они могут окончить училище или учебное заведение, дающее средне-специальное образование, найти свое место в жизни и приносить пользу обществу, и сами получать удовольствие от своей работы. Это абсолют.
В Европе, например, детей после начальной школы специально разделяют в средние школы по различным направлениям. В начальных классах за четыре года дети проявляют свои склонности к тем или иным видам деятельности. Исходя из этого, определяют, в каком направлении ребенок сможет раскрыть себя. Кто-то проявляет выдающиеся интеллектуальные способности, кто-то хорошо мастерит руками, а у кого-то нет такого таланта, это же природа. Это, конечно, все аккуратно надо организовать. В Германии, например, сделано именно так. Проучился ребенок четыре года, если показал интеллектуальную способность – идет в гимназию, и только после гимназии может поступить в высшее учебное заведение. Есть школа, называющаяся «общая школа». После общей школы ты уже не можешь поступить в вуз. Это не означает принижение человека или притеснение, это лишь ситуация, возникшая в зависимости от его природы, знаний, его таланта. Эти люди все равно находят свое место, они выполняют практические работы, все равно не пропадают, вот это важно.
«Высшее образование – обязательства высокой степени»
– У нас уже так принято – все считают, что ребенок должен получить высшее образование, и ведут его в университет. Но это не должно быть так. Высшее образование – это обязательства высокой степени – для нации, народа, общества. Прогресс государства, народа, нации со стороны интеллектуального, научного, экономического, общественного развития берут в свои руки люди с высшим образованием. Значит, здесь должен быть, как говорится, «штучный товар». Высшее образование – это возможность отобрать талантливых, имеющих деловые качества людей, и повести нацию вперед. Сегодня у нас есть прекрасные университеты, например, Казанский университет, Московский университет, Санкт-Петербургский университет. Они имеют исключительно большое значение в жизни России. И не было бы правильно принимать туда всех желающих.
«Нет мотивации для преподавания татарского языка»
– Была начата работа по внедрению татарского языка в вузы в качестве языка преподавания. Сейчас остался всего один такой вуз. Как вы думаете, почему так случилось?
– Здесь самое простое – у нас нет мотивации. Человек должен быть заинтересован в получении высшего образования на татарском языке. Куда оно его ведет? У нас нет ответа на этот вопрос. В вопросе двуязычия, мне кажется, мы мыслили однобоко. Мы заявили, что у нас два государственных языка и все должны знать эти два языка, и, кажется, на этом успокоились. По-моему, это наша общая ошибка. Здесь мы безусловно должны были думать о мотивации. Это не было обдумано, к сожалению. Конечно, все говорят, что нужно задуматься о будущем, знать цели, нужна перспектива, но в реальной жизни этого до сих пор нет, это осталось на словах.
Человек идет в высшее учебное заведение. Он там получает знания на татарском языке, например, в области сельского хозяйства, химии, строительства. А сможет ли он в будущем использовать эти знания? Конечно, мы старались ради повышения престижа нашего языка. Ввели татарский в высшие учебные заведения, мне кажется, люди в этой области работали довольно самоотверженно, старались, да и сейчас они продолжают эту работу. Большое им спасибо. Это люди, проявляющие заботу о нации в полном смысле этого слова. Но будет ли возможным использование этих знаний в будущем – этот вопрос остался открытым. Конечно, для учащихся гуманитарных направлений ситуация более-менее понятна – есть наука, школа, театр, радио, телевидение, газеты-журналы...
«Мы думали, достаточно объявить татарский государственным языком – люди будут изучать два языка»
– В этой области мы, к сожалению, приступили к работе, не подготовив для этого основу. Например, вопрос двуязычия, билингвизма актуален для многих стран. Во многих государствах похожая на нашу ситуация. Разве мы подробно изучили этот опыт? Есть государства с двумя, тремя и более официальными языками. Есть примеры Швейцарии, Бельгии, Уэльса, Канады.
Мой самый любимый пример – итальянская провинция Северный Тироль. Я там бывал, поэтому я немного могу это объяснить. 60% населения – немцы, примерно 35% – итальянцы и 4-5 % – маленький, малочисленный народ, называющийся ладин. Не будем забывать, что Италия – не федеративное государство, а унитарное! Все же там у них приняты все законы о двуязычии. Ни о каком не государственном языке, а о двуязычии. Разработаны все критерии для осуществления двуязычия. Поступая на любую работу, человек должен знать два языка. У них царит настоящее двуязычие. Конечно, прямое сравнение Татарстана с Северным Тиролем довольно условно, даже спорно, но все же у них ведь есть реальный опыт! У нас такие положительные опыты, к сожалению, не были изучены в должной степени. Многие вещи мы делаем в спешке. Думали, стоит нам объявить татарский еще одним государственным языком, то люди будут изучать два языка.
Наш народ прагматичен. Наш человек двумя ногами стоит на месте, не витает в облаках. Он начинает задумываться – буду знать два языка, куда же я пойду с этим языком? Приходит на работу после института или университета. Нужен ему татарский в этой области или нет? Поэтому, я считаю, надо обязательно обдумать все детали, все направления данного вопроса. К сожалению, это не было сделано в необходимом уровне.
«Знание двух языков должно открывать перспективы работы и роста»
– Какой может быть мотивация, вообще, разве она может быть?–- Хороший вопрос. Может быть материальная мотивация. Знание двух языков должно давать перспективу работы, роста. В той же Италии, например, двуязычие является обязательным даже для уборщика. Но его вровень немного другой. Если чиновник выполняет высокие государственные функции, уровень его знаний должен быть лучше. У них там все вот так точно распределено. Это означает, что знание двух языков более точно определяет карьерные перспективы. Почему это возможно в унитарном государстве, а в федеративном – невозможно? Значит, опираясь на опыт, не нарушая закона, аккуратно, спокойно можно осуществить двуязычие.
«Проект Национального университета забыт»
– Президент Рустам Минниханов в послании Государственному Совету заявил о необходимости Национального института. Каким должно быть это учебное заведение, каким вы его видите?
– В нашей прессе в последнее время были выступления на эту тему. Фандас Сафиуллин, наш уважаемый политик, много писал лет двадцать назад и в свое время вел очень активную борьбу за создание национального университета. Был даже разработан его проект. Уже были определены различные его направления, разветвления. В начале 90-х ректор Казанского государственного университета даже внес свое предложение по основанию этого Национального университета на базе КГУ. В то же время уже было объявлено о создании национального университета. Он вроде даже был создан. Появились его какие-то структуры, на бумаге. Но он не стал профессиональным учебным заведением в полном смысле. Занятия проводились в детском саду – здания не было, даже студентов собрали, кто-то хвастался, что они открыли национальный университет. Но какой же это национальный университет с обучением в детском саду? Меня тоже туда звали, я тоже почитал лекции в детском садике. Возможно, этот проект был только для разговоров об этом. К сожалению, это было лишь профанацией…
Проект, который продвигал Фандас Сафиуллин, был очень хорошим и интересным. Обсуждение шло очень активно, крупные мыслители высказали свое мнение по этому поводу – тогда прозвучали мнения Дамира Исхакова, Юлая Шамилоглу, были очень интересные предложения. Это был осуществимый проект. Было также решение Государственного Совета по Национальному университету. Но разговоры продолжались, затем это дело потихоньку перешло на второй план, потом уже забылось совсем.
«Открытие Национального педагогического института – актуальный вопрос»
– Если взять последние четыре-пять лет, что получилось: хорошо ли, плохо ли, с затруднениями или без, но татарские школы работают. В некоторых регионах и наших районах дела идут довольно сложно и ситуация плачевная, а в некоторых все хорошо – есть сильные татарские школы. Сейчас встает большая проблема: если эти татарские школы будут и дальше, кто же будет в них преподавать предметы на татарском языке? Речь не идет только об учителях татарского языка и литературы, кто будет учить детей физике, географии, биологии на их родном языке? Те учителя, которые работают сейчас, уйдут на пенсию. Вот проблема.
Сейчас, когда институт упразднен, всех учителей татарского языка готовит Казанский федеральный университет. У них ведется эта подготовка – направление татарского языка и литературы, называется «Татаристика». Она работает в университете, по-моему, нормально развивается. Там ведут работу опытные преподаватели. Студентов набирают. Значит, в этой области мы еще готовим специалистов. А что по другим направлениям? А в других направлениях сложностей навалом. Сегодня создание Национального института, безусловно, актуальный вопрос. Здесь речь не идет о национальном университете, а о национальном педагогическом учебном заведении. Институт должен быть ориентирован на татарскую школу, готовить учителей. А если проблему рассмотреть шире? Допустим, педагогический институт будет создан, если он откроется, получается, мы удовлетворим потребности лишь средней школы. А где находится большая наука? Где готовятся татароязычные кадры для развития науки? Это – первое.
«Создание Национального педагогического института надо начать с КФУ»
– Второе: если мы поднимаем вопрос о создании этого учебного заведения (считаю, что он вопрос уже поставлен самим Президентом, так как он озвучил его в своем Послании), мы должны более конкретно представить, в каких формах и направлениях он мог бы развиваться. Тут же появляется один вопрос. Мы его открываем как самостоятельное учебное заведение, или он так же остается в рамках Казанского федерального университета? Если мы открываем самостоятельное учебное заведение, здесь могут возникнуть довольно большие вопросы, сложности. В чьем подчинении будет его статус? Только нашей республики, или это будет федеральным учебным заведением? Тогда его документация, юридическое оформление, утверждение – все это довольно тяжелая и сложная проблема.
А если мы его открываем в рамках Казанского университета, тогда другое дело. Здесь некоторые вопросы решать легче. В то же время, если откроем в рамках КФУ, могут возникать другие вопросы. Кто-то скажет, что нам нужен самостоятельный вуз и снова набросятся на Казанский университет. Мне кажется, начать надо с Казанского университета. Его потенциал огромный. Он ведет огромную работу. Можно опираться на кадры, опыт этого вуза. В Казанском университете самые сильные кадры – как педагогические, так и научные. Возможно, в будущем, если Национальный институт действительно встанет на ноги, можно будет, поняв все его тонкости, сделать его самостоятельным.
«Национальное высшее учебное заведение должно быть модерновым, передовым»
– Каким бы ни был этот наш путь – в рамках Казанского университета или как самостоятельный вуз, нельзя такое учебное заведение открывать второпях, не обдумав все его особенности. Если откроем еще один «среднестатистический пединститут», кому он будет нужен? Если в этот институт будут приходить те, кто не знает куда идти, думая примерно так: «по-русски говорю плохо, дай-ка на пять лет приеду в Казань в пединститут. Нет, в школу идти не хочу! Пять лет проучусь, потом посмотрим», а мы будем на это закрывать глаза, такой вуз даже не нужен. Это учебное заведение должно быть со всех сторон современным, модерновым, передовым. Такой вуз быстро не сделаешь, не организуешь. Если честно, и времени у нас мало, но все равно нужна очень хорошая подготовка. Кадровое и техническое обеспечение, вопрос здания – все должно быть продумано. Преподаватели здесь должны быть настоящими профессионалами, самого высокого уровня. Люди должны глядя на них, восхищаться. Только в этом случае мы сможем изменить отношение к татарскому языку в обществе в лучшую сторону.
«Мы не должны замыкаться лишь в татарском мире»
– У нас есть преподаватели, способные подготовить таких педагогов?
– А куда же они могли уйти? Когда-то были, значит, есть и сейчас. Мне кажется, мы можем сейчас найти таких учителей даже в среднем поколении. Есть такие преподаватели в том же сельхозинституте, в КНИТУ-КХТИ, строительно-архитектурной академии – учителя, накопившие опыт в этом направлении, болеющие за татар, будущее нации. Не говоря уже о Казанском университете. Значит, можно их собрать. Можно поставить перед ними еще цели. Здесь мы можем говорить также о кадрах из Москвы, Петербурга. Нам могут оказать помощь русскоязычные кадры. Если мы с ними хорошо будем вести работу здесь, изучив опыт других стран, преподавать сюда можно позвать и иностранных специалистов. Мы не должны замыкаться лишь в одном татарском мире, татарском языке. Как я уже говорил, если мы готовим учителя физики в вузе, то этот человек должен на высоком уровне знать физику, татарский язык, английский язык, другие науки, близкие к физике, значит, он должен знать и культуру. Недавно я сказал в одном интервью: только сделав бриллиант из учителя татарского языка, мы сможем добиться наших целей.
– А есть у нас потенциал?
– Есть или нет – нельзя сидеть, сложа руки. Пусть эта работа начнется, посмотрим, позовем людей, поговорим. Это ведь не я организую эту работу. Я думаю, мы можем работать лишь по этой схеме, данному вектору.
– Вопрос не полностью из области образования, но приходится наблюдать, что после кончины какого-то ученого после него не остается учеников. Почему так получается?
– Здесь есть общая тенденция. Это не только у татар, везде так. Я говорю о гуманитарных науках. В обществе изменилось отношение к науке: к сожалению, в негативную сторону, сейчас преобладает прагматическое отношение. Человека беспокоит вопрос, где добыть деньги. Есть тут вина самого учителя – мало думал о будущем, не оказал должное внимание ученикам. Есть такие явления…
«Школа портит детей, пугая их ЕГЭ»
– Страх перед ЕГЭ не дает детям развиваться. Последние два года ребенок в школе занимается только подготовкой к ЕГЭ, то есть, учится нажимать на кнопку, как дрессированная обезьянка. У него не растет интеллект. Это относится к абсолютному большинству. А ведь именно в этом возрасте ребенка надо учить самостоятельно думать, анализировать, спорить, а он занят «дрессировкой».
«ЕГЭ – ужасно большая ошибка»
– ЕГЭ в нынешней форме – ужасно большая ошибка. Его можно было бы организовать по-другому. Сегодня это явление, убивающее школу, уничтожающее общее образование. Это на мой взгляд. Второе – это развитие технологий. Ребенка портят интернет и современные технологии. Я смотрю: они приходят в институт, университет, сидят на лекции, но уткнувшись в свой смартфон, планшет. Они не опираются на свой разум, мышление, знания, а приучены действовать, лишь опираясь на эту технику, к сожалению. Эта тенденция, с одной стороны, очень хорошая. Когда есть современные технологии, информацию можно найти быстро. Но в этом случае человек не учится мыслить. Если выключить смартфон и исчезнет интернет, что станет с ребенком? Он не будет знать, куда себя девать! Эта зависимость равноценна потере своего внутреннего знания, внутреннего мышления. Это большой негативный эффект новых технологий.
«В науке надо работать, поэтому молодежь не стремится к науке»
– Сейчас ответ на ваш вопрос: эта тенденция свойственна всем народам, всем государствам – татарам, русским, остальным. Из-за легкости, дающейся технологиями, молодежь особо не стремится в науку, потому что там надо работать. Да, есть гении, великие таланты. Они, конечно, находят себе дорогу. Но науку ведут не только гении. Науку также ведут рядовые сотрудники. Они ставят эксперименты, выполняют бесчисленные «мелкие» работы.
Чтобы добиться успеха в науке, надо много и упорно работать. В гуманитарной сфере помимо этого требуется большая выдержка… Например, чтобы стать доктором, профессором, надо неустанно работать в науке в течение 15-20 лет. Платят не особо много, и поэтому молодой человек начинает думать: «Зачем мне идти в науку? Когда еще начну получать нормальную зарплату? Когда начну ездить за границу?». Молодым деньги и престижное место нужны сейчас и сегодня. Поэтому они в большинстве случаев выбирают практические направления. А область науки как-то остается в стороне. Этот вопрос очень актуален для нас, для всей страны. Мне кажется, решить его очень сложно.
Мне близко изучение татарской истории. Чтобы изучать ее, требуется много сил и старания: надо уметь читать в арабской графике, рукописи, старые газеты и журналы, сколько времени надо проводить в архивах-библиотеках! А молодым не хватает терпения… Они привыкли все находить, открыв лишь смартфон. А я сижу в архиве, иногда неделями. Бывало иногда, некоторые источники просматриваешь подряд, ищешь какую-то информацию, но не можешь найти то, что тебе нужно. Но все равно ищешь, и находишь удовольствие в этом поиске!
«Нынешнее поколение не любит учится, половина аудитории смотрит в смартфон, другая – в окно»
– Сколько старания надо приложить, чтобы научно изучить тонкости татарского языка, сколько надо читать! Но нынешнее поколение не читает, не любит читать. Сейчас молодежь любит смотреть в смартфон. Поэтому я сказал бы, что эта проблема – она всеобщая, это всеобщая трагедия. Наше поколение очень обеднело с интеллектуальной стороны. Недавно в «Фейсбуке» было очень интересное сравнение. Вопросы для экзамена по математике 30-летней давности и сегодняшние. Вопросы для выпускников тех же школ. Разница как между небом и землей. 30 лет назад – формулы, задания, сложные, уравнения с «х» и «у». А сейчас – найди правильный ответ из четырех вариантов, чем измеряется километр, сколько метров будет эта длина – тому подобные легкие вопросы. В наше время на такие вопросы мог бы ответить ученик четвертого класса.
Видимо старшее поколение бывает таким, оно ругает молодое поколение. Дети не виноваты, я даже сказал бы, что это их трагедия. Впервые давать уроки в университет я пришел в 1983 году. Тогда я преподавал у студентов первого курса. Гуманитарные знания у них были очень сильные. Они знали историю, географию, горели этим. Задашь им вопрос – сразу возникала дискуссия. Некоторые вещи даже не надо было объяснять – потому что все простые вещи они знали. Работать с ними было ответственностью, с одной стороны, а с другой – было очень легко и интересно. Сейчас на лекциях половина аудитории сидит, уткнувшись в смартфон, другая половина смотрит в окно. А в глазах многих не видно света знаний…
Задаешь вопрос – реакции нет, потому что они привыкли наживать на кнопку в ЕГЭ! Спрашиваю, чем вы занимались последние два года в школе?», отвечают: готовились к ЕГЭ. «Где находится эта река, этот город?» – не знают. Еще вчера только спросил у студентов первого курса КФУ, что они знают о государстве Волжская Булгария. Нормальный человек высказал бы хоть какие-то мысли. Один сказал: «Есть город Булгар». На этом все. В большой аудитории больше никто ничего не смог сказать. Это результат этой всеобщей подготовки. Момент, показывающий, какое оно, нынешнее поколение, с интеллектуальной стороны. К сожалению, нынешнее поколение такое, и с ним также сложно и работать.
«Надо изменить школьную программу, убрать ЕГЭ»
– Что с ними можно сделать?
– Вы спрашиваете у меня рецепт, но в этом случае я не могу дать точный рецепт. Наверное, надо изменить школьную программу, убрать ЕГЭ. Я сейчас сравниваю школьные программы. В наше время времени хватало на все предметы. Я учился еще в советские годы, но до сих пор помню многие вещи из математики, химии, биологии. Значит, дать многогранные знания было возможно!
«Надо вернуться к системе общего образования советского времени»
– Почему мы пытаемся заново изобретать велосипед? У меня лишь такое предложение: мы должны вернуться к советской системе общего образования. Еще можно вернуть все его находки, достижения. Надо было лишь убрать идеологию со школы того времени, а советскую систему образования оставить. В наше время, в 1970-х годах, давалось основательное знание, и русских, и в татарских школах. Какие золотые дети воспитывались. Сейчас средняя школа не дает таких знаний. Я считаю, что зря потерян опыт советской системы.
«В обучении татарскому языку сыграло роль некрасивое качество татар»
– Один из самых популярных вопросов последнего времени – как пробудить интерес русских детей к татарскому языку? Говорят, нужна другая методика. Даже с методикой, наверное, не обойтись без какой-либо мотивации?
– Опять этот же вопрос мотивации. В свое время я работал деканом в факультете татарской филологии и истории Казанского университета. Учиться на татарский факультет приходили русские дети. Не могу сказать, что пришли десятки человек, но почти каждый год поступали два-три русских ребенка. Это дети, родившиеся и выросшие в чисто русских семьях, говорящих на русском языке.
Вспомнил одну девочку, только имя, к сожалению, забыл, кажется, она была из Рыбнослободского района. Поступать приехала с отцом. Я говорю: «Очень хорошо, сдашь экзамены и поступишь». И тут я начал интересоваться: «Родители знают татарский?». «Не знают», – говорит. «Почему тогда решила поступать на татарский факультет?». «У меня учитель был очень хороший, пробудил во мне интерес, мне стало интересно, увлеклась этим, татарский мне нравится», – говорит. Говорю: «Хорошо, поступишь, будешь учиться». Поступила, прекрасно отучилась и закончила она наш факультет. Задаю ей еще один вопрос: «У тебя есть братья, сестры, родные?». «Есть братишка». Мы же с ней говорим по-татарски. Далее спрашиваю: «А брат знает татарский?». Говорит: «Нет, откуда, он типичный русский мальчик». Гениальный ответ! Тут я засмеялся. Это действительно, реальный случай из жизни. Учитель – это одно. 60-70% успеха зависит от личности учителя. Если учитель сможет повести за собой, сможет в увлекательной форме показать красоту татарского языка, так, чтобы заинтересовать ребенка, можно добиться цели.
Второе – методика. Уже двадцать лет говорим о методике. Здесь сыграло роль одно не очень красивое качество татар. Татарский народ не любит слушать чужое мнение, никогда не считается с мнением других. Любит завидовать, и эти отрицательные черты сыграли свою роль. Авторы учебников не захотели в это дело впускать других людей. Получилась монополия. Приходилось такие слова слышать от наших больших, почтенных языковедов: «Есть же мой учебник, чего это он пишет еще один». Это разве дело. Я велик, остальные не великие, я написал, в другой не должен писать, в татарах есть самолюбие, гордыня, и это нанесло сокрушительный удар. Методика ведь она очень изменчивая вещь. В этой области надо вести большие исследования, изучать многие вещи, сравнивать, осваивать другие опыты.
О методике татарского языка: «В учебниках городским детям мы все еще рассказываем о тракторах на поле»
– Повторяю: изучение языков есть и в других странах, есть и другие методики. А мы все время городским детям в учебниках рассказывали о работах на сельском поле – это я немного преувеличиваю… Это им неинтересно, они этого не знают. Детям, плохо владеющим татарским языком, ставили сложные задачи. Методика должна быть гибкой. Этого у нас не было видно, к сожалению. Надо учитывать, кто учится в школе или кто изучает татарский. Русские дети – одна категория, например, русскоязычные дети – другая категория. Даже если они не знают татарского языка, все равно у них есть отличия. Татары, плохо владеющие татарским, – это тоже отдельная категория. Затем уже татары, хорошо знающие татарский. Городские дети, изучающие татарский язык, деревенские дети, изучающие татарский, есть родившиеся в Татарстане, родившиеся не в Татарстане. Всех можно было разделить на категории. При разных категориях и методики должны быть разные. Я очень хорошо понимаю, что сложная работа. Я сам не специалист по языку, но, мне кажется, наши специалисты в этом направлении должны были начать работу еще 30 лет назад, с начала 1990-х годов, и учитывать то, о чем я говорил.
«Объявили два языка государственными, и успокоились»
– В последнее время, я вижу, есть какие-то положительные изменения, и в Интернете стали писать об этом. Вот так методика сильно нас тянула назад. Третье – это цель. Я повторяю все время: объявили два языка государственными и успокоились. Я, конечно, немного преувеличиваю тоже. Чего мы хотели добиться в результате? В идеале в Татарстане все население должно было в совершенстве владеть и татарским, и русским языком. Если надо – говорит на татарском, надо – на русском. На собрании кто-то выступает на татарском, кто-то – на русском, это – идеал. Это идеал, наподобие коммунизма. Конечно, можно поставить такую цель, но добиться этого нельзя, потому что мы не отдельное государство. Мы должны были поставить конкретную цель. Какой цели мы можем добиться, обучая русскоязычных детей татарскому языку? Нельзя до конца добиться владения ими татарским языком в совершенстве, но поставить цель можно. Кажется, мы даже сами себе не смогли объяснить, чего мы хотели добиться.
О татарской литературе: «Есть достойные для чтения романы»
– Недавно у нас поспорили о качестве современной татарской литературы. Кандидат политических наук Ильшат Саетов заявил, что из изданных за последние 20 лет романов на татарском языке нет таких, которых можно было бы с восторгом порекомендовать друзьям. Вы с этим согласны?
– Никому не делаю рекламы, но есть. Скажем, произведения Айдара Халима, Зульфата Хакима, Фаузии Байрамовой, Вахита Имамова. В то же время не потеряли своей актуальности произведения наших классиков. Пусть читают Аяза Гилязова.
– Что написано за последние 20 лет.
– Я понял. Но считаю, что надо возвращаться также и классическим произведениям. Пусть это не считается рекламой. Я уже довольно много прожил в этом мире и могу сравнивать многие вещи. В начале 1960-х годов в Советском союзе в отношении к литературе был такой своеобразный «бум» – все не отрываясь читали книги. Это началось с конца 1950-х годов, с хрущевских времен. Тиражи никчемных книг были 40-50 тысяч, тиражи классических произведений – 100-150, 200, 300 тысяч, тиражи книг классиков марксизма-ленинизма достигали миллиона. Люди читали художественную литературу, в обществе была такая мода. Тогда говорили, что Советский Союз самый читающий в мире и это действительно было так.
«Авторитет книги снизился»
– Литература меняет человека, воспитывает его, развивает, со всех сторон. К сожалению, эта тенденция постепенно ушла, я не могу понять причин этого. Возможно, это естественное явление, возможно, связано с сегодняшними технологическими изменениями. Авторитет книги снизился. Я тут отхожу от темы. В свое время мы с нашим учителем Миркасимом Усмановым бывали в многочисленных экспедициях. Были во многих регионах, татарских деревнях. Заходили почти в каждый дом в поисках старинных книг.
«Стремление к знаниям у татар в генах»
– В каждом татарском доме были книги на арабской графике. Это явление меня поражает до сих пор. Это 1970-е годы. Даже если они эти книги не читали и не знали, что там написано, все равно хотя бы одна-две книги сохранились. Когда-то у них было много книг. Значит, стремление к знаниям у татар, уважение к книге – это явление очень давнее и древняя традиция. Это есть в наших генах. Но, видимо, в условиях современности, отвлекаясь на повседневные проблемы, татары это подзабыли. Сейчас хоть в деревнях и городах книг не читают ни татары, ни русские. В лучшем случае беллетристика, детектив, какие-то женские романы и на этом все. Это очень тревожная тенденция, потому что народ не развивается, без художественной литературы общество беднеет, многое теряет.
«Татарская литература жива»
– В русском языке есть понятие «общество потребителей». Мы, к сожалению, за последние 15-20 лет полностью превратились в это «общество потребителей». Сколько мы ругали Америку, сколько ругали Европу, и сейчас ругаем, но по интеллекту, отношению к литературе мы сейчас сами дошли до состояния этих стран, которых ругали. Сейчас большинство не знают современных писателей. В 1970-х годах, когда мы учились в школе, мы говорили: «О, Вознесенский! О, Евтушенко! О, Рождественский! О, Булат Окуджава! О, Амирхан Еники! О, Мирсэй Амир! О, Муса Джалиль!», знали писателей.
Сейчас спроси у студентов, каких они современных писателей знают, 99% никого не сможет назвать. Спроси современных татарских детей, кого из татарских писателей они знают, – в лучшем случае несколько из них назовут Тукая и Мусу Джалиля. Конечно, есть те, кто учится с желанием, но это не широкое явление, к сожалению. Я считаю, что татарская литература жива. Хотя сейчас сменилось поколение.
В конце ХХ века был недолгий, но такой прекрасный период в татарской литературе. Великие наши прозаики, драматурги творили в это время. Мухаммат Магдиев, Амирхан Еники, Гариф Ахунов, Аяз Гилязов, Туфан Миннуллин – это эпоха. Эта эпоха ушла. Сейчас изменилось положение писателя. Раньше писатель был авторитетным человеком, быть писателем – престижно. Получает гонорары, его переводят в Москве. А сейчас писательство не приносит особых доходов. Даже имея какой-то писательский талант, человек особо не хочет входить в эту область. Но все же у нас есть довольно сильные писатели. Например, Марсель Галиев. Хотел бы его тоже назвать среди перечисленных выше имен.
«Творчество Элвина Грея – пропаганда татарского языка»
– Искандер Аязович, однажды вы уже высказывали отношение к одному из популярных эстрадных исполнителей. Что скажете о новой звезде татарской сцены – Элвине Грее?
– Легко человека критиковать. В нашем татарском обществе появились полюсы – кто-то до небес возносит и хвалит Элвина Грея, кто-то ругает и смешивает с грязью. Знаете, культура должна быть разнообразной. Высокая, интеллектуальная культура не для всех. Дердменда не все понимают и это нормальное явление. Стихи Андрея Вознесенского или Бориса Пастернака не все русские понимают, даже в совершенстве владея русским языком, это нормальное явление. Есть нормальная, находящаяся посередине, широкая литература или культура. И насколько много человек хочет освоить эту культуру, это уже зависит от самого человека. Есть «массовая» культура. Они влияют друг на друга и идут рядом. Каждый в какой-то степени выполняет свою функцию в развитии нации или общества. Не может быть лишь высокой культуры, или только «массовой». Они должны быть все, каждый. Только в таком случае это естественное явление. Я, конечно, начал издалека.
Года три назад я случайно в Интернете посмотрел некоторые клипы Радика Юльяшкина – Элвина Грея. Тогда подумал: «Вот же, и не особо сложные мелодии, и голос не выдающийся, но парень знает свое место и выполняет свою функцию, молодец». Он нравится очень многим, почему мы не должны его хвалить? Он нашел свое место в татарской эстраде и в сегодняшней татарской музыке. Может, мне не все и нравится, но, по-моему, это интересное явление. Здесь надо сказать еще одну вещь: есть же в Челнах русская девушка Ирина Смелая, читала рэп с татарским акцентом. Мне этот стиль не нравится, но иногда смотрю в интернете. Она себя называет Tatarka, свою песню исполняет со сцены, и весь зал вместе с ней поет по-татарски. А почему по-татарски так быть не может? Какие концерты собирает Элвин Грей в Казани? Туда ходят не только татары. Не является ли это в какой-то мере тоже пропагандой татарского языка, татарской традиции, татарской культуры. Надо сказать ему спасибо, пусть и дальше с удовольствием занимается творчеством. Я его не противопоставляю никому, и ни с кем не сравниваю. Пусть будет, развивается, растет. У Салавата свое место, у Элвина Грея свое. Слава Аллаху, они оба у нас есть.
Нет комментариев-