«В ВМХ пришел после Юных инспекторов дорожного движения»
Расскажи, как в твоей жизни появился именно ВМХ, а не более популярные футбол или хоккей?
В этот вид спорта я пришел рано, в 10-11 лет. Нельзя сказать, что увлечение было спонтанным, с детства любил кататься на велосипеде. Как-то раз увидел, что сосед подпрыгивает на нем, я тогда сильно удивился и постепенно погрузился во всю эту историю. Я мечтал о большом велосипеде, чтобы летать по горам и выполнять трюки, у меня были журналы разные.
Однажды проезжал мимо скейт-парка, который стоял у нас на Танковой, увидел ребят, занимающихся трюками. У меня был какой-то велосипед, я заехал и попробовал. Но у меня и мама любит кататься, любовь к катанию мне навязала она. Мы ездили в походы, занимались фигурным вождением, я ходил на ЮИД (Юные инспектора дорожного движения — ред.). Там одна из дисциплин — фигурное вождение на велосипеде. Нужно было объезжать конусы, качельки. Я в этом участвовал и плавно это перетекло в ВМХ.
Как внезапно близко друг к другу оказались правила дорожного движения и экстремальный вид спорта.
(смеется) Возможно. Но в ЮИД я попал из-за того, что часто катался на велосипеде. Вторая и третья часть соревнования — медицина и правила дорожного движения. В них я был не так хорош, как на трассе.
В целом, мама спокойно относилась к моему увлечению, даже когда оно перетекло в более небезопасный формат. Стоит понимать, что я начинал аккуратно, не приходил домой поломанный. Она только поддерживала.
На первый чемпионат России она поехала со мной на поезде в Красноярск. После этого начал отправляться на турниры самостоятельно. В основном все, что произошло потом — произошло благодаря ей.
«У меня всего одна травма за 10 лет в спорте»
Тем не менее, это ведь травмоопасно, как мама отпускала тебя тренироваться?
У меня за более 10-и лет в спорте была только одна серьезная травма. Но это все равно, что идти зимой по улице, поскользнуться и сломать себе что-нибудь — я просто разворачивался на велосипеде. Делаю сумасшедшие трюки в воздухе, но сломал челюсть просто разворачиваясь, я поскользнулся.
Если относиться к ВМХ с головой, то можно избежать травм. Не кидаться на что-то, до чего еще не дорос. Самое главное — подходить ко всему постепенно. У нас ломаются те, кто очень сильно торопиться. Здесь такое не приветствуется. Понятное дело, ты всегда будешь падать, как и в любом другом виде спорта. Но если это делать с головой, можно обойтись без травм.
Ты начал заниматься довольно рано, были ли у тебя тренеры или это все индивидуальная практика?
ВМХ — молодой вид спорта, тем более в России. Тренеры начинают появляться только сейчас, раньше ничего такого не было. Ребята стояли в скейт-парках, смотрели видео на You-Tube и пытались повторить.
До сих пор нет системы тренировок, ведь здесь множество дисциплин, стилей, трюков. Ты сам выбираешь свой путь, самобытность — одна из лучших черт ВМХ. Каждый райдер уникален, каждого из них можно узнать даже по силуэту, по движению.
Отрабатываются ли отдельно падения?
Нет, это приходит со временем. Но сейчас появляется все для этого, например, поролоновые ямы, трамплины с мягким приземлением. Опять же, как и в любом виде спорта, здесь ломаются. Но это происходит довольно редко.
«С детства мечтал прокатиться по казанскому Кремлю на велосипеде»
Почему решил прокатиться по Кремлю?
Наверно, нужно начать издалека. Самых лучших атлетов в ВМХ поддерживает RedBull, и часто они делают атлетские проекты. У них такая политика — делать что-то необычное. Это было моей мечтой, попасть в их команду, она сбылась. Также я размышлял о том, чтобы я мог сделать «эдакого». Придумал прокатиться по Кремлю. Обустроить его специально, показать Кремль с новой стороны. Здорово, что все получилось.
Удивился, что там мне пошли на встречу, поддержали. Стоит отметить, что я не касался стен, только проехался по туалетам. Все было очень аккуратно, как иначе.
Как отреагировали зрители?
Видеоролик стрельнул на весь мир, его показывали в России и за границей. Рад, что 99% зрителей все понравилось, хоть и нашлись те, который писали: «Чувак, как можно так относиться к Кремлю?». Возможно, они не до конца поняли, что мы были предельно аккуратны.
Одной из главных целей было сделать все очень аккуратно, чтобы не навредить. Так у нас все и получилось, плюс сделали рекламу Казани по всему миру.
Сколько ушло времени на съемки?
Мы снимали около шести дней, иногда с пяти утра до самого вечера. Сотни дублей, это было очень сложно. Мне нужно было все сделать правильно, дрон, который меня снимал, должен был успевать за мной. Сотни дублей одного проезда. Самое быстрое мы снимали в три-пять дублей, но в основном были долгие и нудные проезды.
У меня было время на отдых, я очень сильно уставал, но это такой проект, в котором нельзя опускать руки. Все были заряжены на работу. Не могу разглашать сумму, которая была потрачена на этот проект, но построить парк, привезти огромную команду, привезти меня, команду, которая снимала бэкстейджи. Вышла довольно-таки большая сумма. Ее оплатил RedBull.
«Во время полета время замирает»
Тебе принадлежат два рекорда в ВМХ-фристайле.
У нас очень популярна история первым в мире делать какие-либо трюки. Спорт молодой, но каждый год ребята шагают дальше, раздвигают границы. Какие-то мои рекорды уже повторили, какие-то — нет, например, пятерной тэйлвип (пять оборотов велосипеда вокруг своей оси в воздухе, до Ирека рекорд в 4 тэйлвипа держался около 10 лет — ред.).
Теперь атлеты пытаются выполнить комбинации, так как одиночные трюки закончились — три, четыре, пять трюков в воздухе подряд. Я сделал 360, прокрутил под собой раму, поймал ее, прокрутил руль и прокрутил раму с другой стороны.
Разве райдеров сбрасывают с самолетов? Как можно успеть сделать столько за три-четыре секунды?
(смеется) Это все опыт. На самом деле, все происходит очень быстро. Иногда бывает, что при выполнении сложного трюка все вокруг замедляется, становится как в слоу-мо. Но чаще такое бывает, когда падаешь (смеется).
«ВМХ на Олимпиаде может потерять свою самобытность»
Начали уже выдавать мастеров спорта по ВМХ-фристайлу?
Да, у нас есть мастера спорта, можно получить даже мастера спорта международного класса. Я однажды выполнил этот норматив, но мне не засчитали, потому что у меня не было мастера спорта. Вообще, как по мне, разряды — бесполезная история. Не понимаю, почему многие спортсмены за ним так гонятся.
Это на зарплату влияет.
Не знаю, не на мою (смеется). Сейчас у меня первый взрослый разряд по ВМХ-фристайл, но, может, на мастера сдам. И между тем, я четырехкратный чемпион России, «серебро» Кубка мира и первый взрослый. В следующем году будет смешно: «Вот, Ирек Ризаев едет на Олимпиаду! А у него первый взрослый!» (смеется).
Ну как разряды соотносятся со спортом? Я не считаю, что гордиться в спорте нужно именно разрядом, гордись результатом, наградами. Разряды — максимально побочная история от спорта.
Как относишься к тому, что ВМХ-фристайл теперь стал Олимпийским видом спорта?
У всего этого есть две стороны. С одной стороны — большая поддержка государства, появляются площадки. На нас стали обращать внимание, спортсменов командируют на соревнования в другие страны. Раньше не все имели возможность, только «элитные» спортсмены. Всегда были ребята — локальные профессионалы. У них не было возможности участвовать там, где хочется. Сейчас ситуация меняется, появляются зарплаты.
С другой стороны — есть вероятность, что ВМХ потеряет свою самобытность. Я не против того, чтобы он стал мейнстримным и популярным, я против того, чтобы это превращалось в обыкновенный вид спорта, где ребенка отправляют в секцию, его кто-то тренирует, потому ведут всю карьеру и доводят до чемпиона мира. Но не он сам управляет собой, никакой самостоятельности.
Ты боишься того, что скоро может начаться штамповка одинаковых спортсменов?
Да. Конечно, они будут из себя что-то представлять, но сейчас все спортсмены создали себя. Сами тренировались, покупали велосипеды, откладывали деньги, чтобы куда-то съездить. Иногда купить билет и снять отель выходит не так просто. ВМХ может испортиться. Посмотрим, что получится. Сейчас все пытаются придумать рецепт идеального спортсмена, но пока ничего ни у кого не выходит.
При произнесении слов Россия и Олимпиада уже само напрашивается слово «допинг». Как с ним обстоят дела в ВМХ?
Мы начали сдавать тесты еще с 2017 года. У нас его как такового нет, потому что он никак не поможет. Хотя я не особо разбираюсь. Есть ребята, которые возможно употребляют какие-то вещества. Но не у нас. В принципе россиян еще ни разу не дисквалифицировали.
Я в этот вопрос не погружался, потому что пока и без него справляюсь (смеется). К нам приходит РУСАДА, мы сдаем все анализы. Но самая большая сложность — не «накосячить» во время заполнения ежедневной формы о том, где ты находишься.
«Уделяю мало времени своему каналу на You-Tube»
Я нашел у тебя You-Tube канал. Ты блогер?
На самом деле, уделяю этому мало внимания, пока больше катаюсь. Но когда-нибудь займусь серьезней.
Расскажи про видео «ВМХ после 2020 года».
Я участвовал в онлайн-соревнованиях, нужно было записать видео и отправить. Этот контест проводился вместо Кубка мира во Франции, организаторы решили не отменить турнир, а попробовать новый для себя формат.
Поэтому мы с казанскими ребятами решили заморочиться и снять не просто видео с катанием и трюками, а сделать что-то интересное. Появилась идея привезти манекены в парк, наклеить на них лица профессиональных райдеров, судей, зрителей. Всем очень понравилось.
«Велосипед стоит в районе ста тысяч рублей»
Сколько у тебя велосипедов?
Один с собой, второй — дома. Но у меня свой бренд велосипедов, мы делаем запчасти — разрабатываем здесь, производим на заводе в Тайване. Могу себе их много собрать.
Тогда сколько стоят твои велосипеды?
Никогда не считал, но, думаю, в районе ста тысяч рублей. Не так много для наших дней. Для профессионального спорта вообще дешево. В целом же у нас не такой затратный спорт — шлем, желательно защита на ноги и кеды, которые часто разлетаются.
Относительно футбола — затратный спорт. Все-таки велосипед всегда может сломаться, а запчасти и их установка не всегда дешевые.
Ты на контракте с RedBull. Расскажи, сколько он длится и как устроен, ведь контракты в том же футболе более-менее понятны, а ВМХ — темный лес.
Я сотрудничаю с ними четвертый год и сколько будет продолжаться — сложно сказать. Контракт в целом переподписывается раз в год. Помимо RedBull, я сотрудничаю с Toyota, там такая же ситуация.
На что живут профессиональные райдеры?
Если это настоящий профессионал, то те же самые спонсорские контракты, призовые. Иногда они очень даже большие. Сейчас поддержка государства добавилась. Разглашать сумму я не могу, но на жизнь хватает. Некоторые райдеры могут жить без контрактов, только побеждая в турнирах. Недавно, например, за первое место в одном соревновании выдавали 90 тыс долларов (более семи мнл рублей). Конечно, это не сравнится с футболом, но этого достаточно.
Нет комментариев-