«Кама-три», тростниковая помадка и поездки за свой счет
– Святослав, вы один из немногих исследователей из России, кто сейчас посещает Афганистан. Сколько всего было поездок в эту страну? Что понравилось и запомнилось?
– Ездил в 2014, 2017, 2019 годах. Дважды посещал провинцию Панджшер, там впечатлили природа и гостеприимство. В горах чисто, уютно, спокойно – это привлекает. Мне нравятся не ледяные вершины, а «одушевленные» горы с зелеными пейзажами и маленькими деревушками – кишлаками. В Афганистане популярны автомобили Toyota канадского производства, которые получили вторую жизнь как такси в Дубае, а теперь проводят третью жизнь в Кабуле. Помимо американских, можно увидеть и советские марки авто: УАЗ, Нива, Жигули, Волга. Кроме того, грузы до сих пор перевозят в пакистанских «барабухайках» – переоборудованных КАМАЗах с накладными деревянными панелями. Встречаются грузовики и без панелей, а под лобовым стеклом нередко лепят гигантский знак от Mercedes. Местные их по-своему называют: «Кама-три» («комо се»), а про Татарстан и Поволжье почти никто не в курсе.
– Получается, вы ездили в Афганистан за свой счет?
– Да. Я ездил к друзьям, познакомились в соцсетях. Мы активно общались, и мои новые знакомые настойчиво и продолжительное время приглашали меня в гости – так уже было неудобно отказываться и затягивать с поездкой. Ездил на собственные деньги. И друзья тратили свое время и средства, чтобы разместить меня и показать страну. Положение на правах гостя избавляло от лишних расходов, но в дальнейшем я постарался компенсировать те хлопоты гостинцами и помощью. Неизбежные расходы частично окупил, выполнив задания по кинофильмам: те же друзья в Кабуле помогли точно перевести реплики из сценария на разговорный дари.
– На одном из ваших роликов видно, что автомобиль едет по хорошей дороге. Там, действительно, за ними следят?
– Местные дороги разнообразны, и есть полотно высокого качества, как вы могли заметить. Это работа разных эпох. В 1950-60-х годах США и СССР соревновались, кто лучше-больше поможет афганцам. В 2000-е годы американцы подводили качественные дороги к своим базам и где-нибудь еще в округе. Хорошее покрытие укладывают и местные обеспеченные жители в своих районах. Наверное, и климат способствует тому, что асфальт дольше сохраняется в адекватном состоянии.
– Что из афганской еды вам понравилось и что удается найти в Москве?
– К нам привозят сосновые орешки «джалгоза». Те понравились абсолютно всем друзьям, которых здесь угощал. Думаю, это перспективный для нашего рынка продукт. В регионе производят тростниковый сахар «гур», выпаривают сироп – получается мягкая, крошащаяся помадка с натуральным вкусом тростникового сока. Прошу знакомых привозить мне с оказией. Из афганского импорта в России замечал изюм, другие сухофрукты, баклажаны и гранаты. Наши продукты, включая пищевые, туда завозят тоже. Сегодня в Москве можно посетить два афганских кафе: «Тахар» на улице Верхние Поля и кафе на рынке «Садовод». Там можно попробовать даже тот самый кабоб – шашлык из мелких кусочков баранины с курдюком. Блюдо вне конкуренции!
«Научился спать на полу и не чертыхаться»
– Меняла ли другая страна ваши привычки?
– Пожалуй, жестикуляция и мимика стала интенсивнее, речь – быстрее, громче и выразительнее. Думаю, влияние афганского менталитета наложилось на южные черты во мне (сам я происхожу с юга, из районов русско-украинской границы – Слобожанщина). В разговоре афганцев слышатся разные интонации, они активно используют жесты – это дополнительные средства выразительности, почти формализованные. Тема интересная, и вполне вероятно, что со временем напишу по ней методичку.
Учился мыть руки по-местному: там не стряхивают воду с ладоней, а словно обтирают одну об другую. Старался не ругаться по-русски, споткнувшись, – чтобы не выдавать себя лишний раз. Был случай, когда человек за 50 метров узнал во мне русского. Это было в той части Кабула, которая называется Макроян (микрорайон) – в 1960-х там построили хрущевки, немного адаптированные под их большие семьи. (Некоторые инфраструктурные, промышленные объекты советских времен до сих пор функционируют, хотя многое было разрушено и переоборудовано.) Афганец катал детей на лошади и приветливо позвал меня издалека на русском, хотя я и был одет по-местному. Как?.. Другие люди нередко принимали меня «за своего».
Со временем изменились пищевые пристрастия, бытовые привычки. Я научился спать на полу и вообще практически в любой обстановке и в любом положении. В поездках спал, как все: на тюфяке, матрасе, иногда просто на ковре. Эти поездки и переезды внутри страны научили адаптироваться и обходиться малым.
– Это в крови у местного населения?
– Да, наверняка. Извечное сложное положение, печальная история вынуждала людей приспосабливаться к любым обстоятельствам. Кроме того, афганцы сильно подвижны и легки на подъём. По обилию тех эмигрантов практически во всех странах мира мы видим, что им достаточно успешно удается вписываться в любое общество и начинать жизнь в новых условиях с нуля (но теперь уже сложились диаспоры, оказывающие поддержку своим новоприбывшим).
– Чего не стоит делать в Афганистане?
– Первым делом, следует находиться в правильном месте в правильное время. Не рекомендуется перемещаться в одиночку, активно фотографировать все подряд, тем более женщин (и разговаривать с ними не стоит пытаться). Это связано с вопросами чести (и позора). Такие нюансы волнуют немало женщин (и их мужей) и в Таджикистане.
В то же время есть люди, которые легко знакомятся с иностранцами. Условно говоря, на людей не из «своей» среды моральные нормы распространяются не так строго. Немусульманин – иной, «по-ту-сторонний», почти что человек третьего пола. Иностранка из западного мира может быть приглашена в мужскую часть дома, тогда как местная пойдет в женскую комнату.
Следует помнить, что пост афганской полиции или армии может находиться за каждым кустом. Стряхнув дремоту, блюстители порядка станут выяснять, кто это снимает их суперсекретные объекты. Моя последняя поездка была испорчена именно по этой причине. Я сам подошел к полицейским, чтобы уточнить дорогу. А они заинтересовались моими снимками – не скрываясь, я фотографировал придорожные сосны и вид на шоссе. В кадр попала стена Академии пограничной полиции, и скучающий постовой заподозрил, что я – шпион-террорист, доблестно задержал. Так я оказался в кабинете начальника полиции, где провел четыре часа. Вывели меня из участка сотрудники посольства РФ. Дипломаты предположили, что мои афганские друзья могут оказаться врагами и продать меня талибам (реальный случай весной 2019-го) или что в моем отношении могут начаться провокации. Так меня вынудили подписать согласие оставаться на территории Российского центра науки и культуры в Кабуле, где я и провел оставшиеся две недели. В тот раз хотел надолго отправиться в Панджшер, чтобы тщательно исследовать эту провинцию и посетить прилегающие районы, а в итоге не смог выехать даже за пределы Кабула. Но все же удалось принимать друзей, записывая материалы по языкам и этнографии; несколько раз кратко выбирался в город (с надёжными людьми). Под давлением я согласился улететь из Афганистана на неделю раньше запланированного – как угодно, лишь бы собрать и увезти книги и экспонаты для выставки, которые мне привозили. После «кабульского сидения» самоизоляция год назад оказалась не в новинку.
Афганский дресс-код, козлики на камне и центнер экспонатов
Как исследователь открыли для себя что-то любопытное?
– Удалось установить ряд новых фактов о головном уборе "паколь", означает "на голове" — памирское слово (в России ее чаще всего называют "пуштунка - ред.). Темой этого местного шерстяного «берета» занимаюсь уже 8 лет. Сейчас дописываю магистерскую диссертацию о его происхождении и функции. У паколя множество форм, что закономерно, ведь носят его мужчины более 40 этнических групп в нескольких странах региона. Это знаковый атрибут для местной культуры и знаменитый символ, напрямую связанный с образом «афганского Че Гевары» – полевого командира по имени Ахмад Шах Масуд. Комплект из шапки, платка и жилета (поверх рубахи с шароварами или западной одежды) не будет ошибкой назвать афганским дресс-кодом, хотя сам головной убор происходит с территории Пакистана. Но ведь и слово «афганец» можно трактовать по-разному: или житель Афганистана, или конкретно пуштун, а пуштуны живут и в Пакистане тоже. Таков компромисс.
В Панджшере я обнаружил петроглифы, рисунки на камне: козлики, люди, ладонь (фото в статье для Ленты.ру). Такого рода памятники, насколько мне известно, там еще не были зафиксированы и опубликованы в академических изданиях. Я зарегистрировался в Instagram, чтобы разместить фотографии скалы – чтобы снимки не растекались по сети, а первоисточник оставался бы очевидным. В ближайший год намерен написать статью. Собираюсь посетить ту долину повторно вместе с археологом из Кабула, чтобы дать оценку этому памятнику. Ничего внятного о нем специалисты из СНГ пока не смогли сказать. Связали изображение ладони с исмаилитами, но это не аксиома. Понятно, что петроглифы с козликами встречаются по всей Средней Азии, включая несколько районов Афганистана, и следует сопоставить их между собой. Создатели рисунков – местные охотники или проходившие караванщики. Следует присмотреться к лишайникам: рисунок однозначно старше, чем растительность поверх него, но измерением должен заниматься квалифицированный специалист. Также можно попробовать определить способ нанесения рисунка (как и чем). Я могу лишь сказать, что петроглифам – пара веков и более. В наше время люди выбивают надписи из разряда: «Здесь был Ахмад» (на персидском). Местный дедушка показывал надпись, выбитую им в начале 1970-х.
С гастарбайтерами в Москве – на родном языке
– Святослав, откуда пришло увлечение Афганистаном?
– Работаю корректором и верстальщиком в издательстве комиксов. Историей, в том числе Востока, увлекался с детства: заинтересовался через все эти курганы и городища на моей родине в Черноземье (и южнее). Меня привлек Памиро-Гиндукушский регион своей музыкой, историей, искусством и кухней. Например, основные блюда Закавказья узнал в детстве, а в студенчестве впервые попробовал шаурму. 15 лет назад она была не культовой для столичной молодежи, а сомнительным перекусом для смелых. В самом университете столовую держали таджики, так я и начал приобщаться к кухне региона.
Музыку народов Афганистана и Среднего Востока я услышал впервые онлайн: на YouTube и в аудиозаписях в ВК. Покупал много CD и виниловых пластинок через сайт Discogs. Cтал собирать публикации о музыке Памиро-Гиндукушского региона, пробовал играть на народных инструментах, но сносно получается пока лишь на гитаре и клавишных.
Современных исполнителей в Афганистане и Пакистане могут хорошо продюсировать, но результат остается, на мой вкус, слащавым и скучным. А в Панджшере и Нуристане (афганские провинции), например, подлинно народная музыка жива и сейчас находится на подъеме. Это вдохновляет меня на коллаборации с местными музыкантами в ближайшем будущем. Песни тех народов я адаптирую под свои вкусы, аранжирую и записываю, а когда из этого сложится приличная программа, планирую выступать в разных странах. Пока же мне следует завершить ряд записей своей старой группы.
Изучать регион я продолжил, осваивая языки. В разное время штудировал пособия по иранскому фарси, таджикскому языку, афганскому дари. В Москве почти ежедневно общаюсь с уроженцами всех трех персоговорящих стран: приехавшими на заработки таксистами, шаурмистами, торговцами сухофруктами, и не только с ними – встречаются и высокообразованные люди (трудоустроенные где угодно). Им всем приятно и удивительно встретить человека, способного поддерживать разговор на их родном языке, и не менее приятно мне видеть их радость и понимать их немного лучше. Собеседники отмечают, что моя речь напоминает кабульскую или в целом афганскую, но при этом иранские или таджикские элементы в ней тоже прослеживаются. В целом я могу переключаться с одного варианта на другой, подстраиваться под собеседника, однако афганский дари мне наиболее приятен и удобен. Чтобы еще глубже погрузиться в тему народной культуры, продолжил образование в магистратуре РГГУ, изучаю там социальную антропологию.
– Вы постоянно носите бороду и афганскую одежду? Почему? Как относитесь к религии?
– Ношу такую одежду постоянно, потому что удобно и практично. Через использование этнических элементов в костюме я выражаю свою причастность к этому региону; так и знакомлюсь с другими людьми, имеющими к нему отношение. Борода у меня периодически отрастает, подбриваю. Наибольшей длины достигла в Афганистане в последний раз, а спустя несколько месяцев после поездки сбрил ее полностью – устал. Религия меня интересует в своих народных формах, это как раз проявление местной духовной культуры, а сам ничего не практикую.
Продолжение следует
Нет комментариев-