С певцом, профессором кафедры вокального искусства Уфимского государственного института искусств, кандидатом искусствоведения Идрисом Газиевым мы пообщались по телефону.
Идрис Мударисович, поздравляю с присвоением премии им. Г. Тукая. Поначалу вы будто бы не поверили.
Я становился кандидатом трижды. Первый раз я был представлен к награде за телевизионные фильмы, затем дирекция Большого концертного зала им. С. Сайдашева представила мою кандидатуру за концертные программы и антологию татарской песни. Я не прошел и пошутил, что я «пролетел как фанера над Парижем». Когда в этот раз меня представил к награде Всемирный конгресс татар, сказал, что не нужно этого. Я все равно делаю свою работу, и делаю ее не ради премии Тукая. Когда мою кандидатуру рассмотрели на заседании конгресса без моего участия, мне не осталось ничего, кроме как согласиться. Собрали документы. Благодарен официальному представительству Всемирного конгресса татар в Башкортостане и лично Альфреду Давлетшину. Мы сделали это вместе. На страницах печати обо мне много написали. Хорошую статью написал Индус Тагиров. ИЯЛИ направил в комиссию очень хорошее письмо.
Читая хвалебные статьи, осознали, какой вы хороший человек?
Да. Только положительные мнения звучали и в социальных сетях. И среди артистов, и среди ученых были неравнодушные, высказали положительные мнения. И в Татарстане, и в Башкортостане показали настолько теплое отношение. Никто не сомневался в том, что я достоин награды.
Кто поздравил вас первым?
После получения премии первое СМС-поздравление поступило от Ильфата Габдрахманова. Кстати, именно с его именем связан факт присвоения мне звания народного артиста Татарстана. Это произошло в 2002 году. Во Дворце спорта масштабно отметили Праздник урожая. Идет концерт. Я исполнил свою композицию, поклонился и ухожу за кулисы. И тут обращается Минтимер Шарипович. «Куда спешишь, Идрис?» – говорит мне. «Уже столько лет он приезжает к нам на каждое приглашение. А что если я подпишу указ о присвоении звания народного артиста, как думаете?» – сказал он. Народ бурно поддержал. Я снова поклонился и вышел – а что мне сказать. И тут ведущий церемонии Ильфат Габдрахманов говорит: «Идрис очень обрадовался и решил спеть еще одну песню». Я вышел и спел еще. Прошел месяц, другой… вестей никаких. И вновь меня приглашают в Казань. Если не изменяет память, в Кремле чествовали ветеранов. Ко мне обращается Ильфат Габдрахманов: «Как тебя объявить? Звание получил?» «Ничего не знаю», – отвечаю я ему. Он вышел и объявил: «Заслуженный артист России, народный артист Башкортостана». Минтимер Шарипович сказал: «А еще он народный артист Татарстана». Ильфат отвечает: «Мы не видели». На что Минтимер Шарипович: «Я же подписал указ». Ильфат говорит: «Если вы подписали, я объявляю». Как позже выяснилось, дело было в том, что указ президент подписал, а в газетах об этом не писали. Объяснили тем, что не стали публиковать, так как я из другой республики.
Идрис Мударисович, кроме вас еще кто-нибудь получал премии сразу двух республик?
Нет. Я пока единственный. Этим я вошел в историю. Когда-то я первым среди башкирских и татарских исполнителей выпустил первый компакт-диск. Это были 90-е годы. В моем альбоме были собраны татарские и башкирские песни. Мой труд всегда посвящался двум республикам. И я безмерно благодарен двум республикам. Уже столько лет я езжу между двумя республиками. И не считаю правильным делить свое служение на башкирское и татарское. Мы на одной плоскости.
А за какие труды вы получили премию Салавата Юлаева? Кто вас представил к награде?
Меня представили не организации искусства, а газета. Издаваемая в Башкортостане татарская газета «Кызыл таң»! Премии Салавата Юлаева я был удостоен за интернациональные концертные программы. Тогда Президент Республики Башкортостан Муртаза Губайдуллович, вручая премию, сказал: «За башкирские, татарские, русские, зарубежные программы».
Государственную премию Башкортостана вам присудили с первого раза?
Да. Моим конкурентом был спектакль театра Гафури. Тогда меня очень поддержала татарская общественность. За песню «Ак чишмә» («Белый родник») Рима Хасанова Назар абый написал: «белый родник песенного искусства». Красиво звучит, правда? Это удивительная песня с необычайно красивыми словами! Я так любил исполнять эту песню. В театре Камала прошел юбилейный вечер Назара абый – я спел песню там.
Не было провокаций во время вручения премии?
Нет, такого не было. Это был 1998 год. Хотя был момент, который оставил в памяти неприятный осадок. Деньги за премию были немалые. Рассматривали в июле, а в августе случился дефолт. И премия обесценилась. Но она для меня очень дорога. В Башкортостане среди ныне живущих певцов осталось только три лауреата премии Салавата Юлаева: Назифа Кадырова и коллега из института Флера Кильдиярова.
Знаете, если у человека есть работа, он не смотрит на провокации. И не копается в национальном вопросе, разделяя на татар и башкир. Я не ощущаю этого на нашей плоскости. Может быть, местами это дает о себе знать, но это не принципиальные вещи. Порой, когда проглядываются не совсем красивые явления, это расстраивает, безусловно. Но это не касается искусства. Нас объединила песня. Надеюсь, так будет всегда.
Пока вы рассказывали, я вспомнила стихотворение Ангама Атнабаева «Уфаларда татар булып кара». Поэт всю жизнь прожил татарином среди башкир. Вы не ощущаете эту проблему?
Где-то, может, что-то и есть. Я не делаю на этом акцент. Занимаюсь своим делом. В научной деятельности изучаю татарскую музыку, ее историю, слушаю граммофонные записи. И мне никто еще не сказал: «Зачем ты это изучаешь?» В Казани сотрудничаю с ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова. Для энциклопедии Тукая написал десятки статей о понятии «моң», о певцах и музыкантах начала ХХ столетия. Работаю в архивах института: изучаю основы песенного искусства.
Когда вы работаете в Казани, вам есть где остановиться в столице Татарстана, не так ли?
Слава Аллаху, присваивая звание народного артиста, Минтимер Шарипович дал мне и квартиру – я искренне благодарен Татарстану. Я старался добросовестно трудиться. Увидели, предложили. Я взял, не стал отказываться. Могли не увидеть, не оценить. А куда деваться? Все равно ты продолжаешь делать свою работу так же, как делал всегда.
На канале ТНВ мы делали цикл фильмов с режиссерами Наилей Сабитовой, Альфией Магдиевой (авторские программы под названием «Идрис Газиев представляет». – Авт.). К сожалению, премию Тукая присудили не за этот цикл фильмов. Ценность этого цикла растет из года в год. Его показали и в этом году. Я и сам, отложив все свои дела, посмотрел фильм о Мансуре Музаффарове. Мы делали их с огромной любовью! И документальная, и научная стороны сделаны, пропуская через сердце. Татарские композиторы того поколения звучат очень редко. Хотелось бы, чтобы звучали чаще.
Сейчас в ходу другая музыка.
Да. Сейчас больше господствует популярная музыка. Но наше искусство, национальную самобытность, народное достояние показывает профессиональная музыка, написанная по европейским канонам. «Шурале» Фарита Яруллина можно вывести в Европу. Романсы Рустема Яхина. А эстрадой Европу не покорить.
Значит, наши попытки выйти в Европу с эстрадным искусством – пустая трата сил? Мы ведь по-своему стараемся.
Попытки есть, да. Традиция исполнения древних протяжных мелодий теряется – нужно ее восстанавливать. Даже в консерваториях нет такого явления, как «народное пение». Раньше были отделения, специалисты. Сейчас все обучение строится на образовательных стандартах РФ. Национальный компонент там присутствует, но этого мало. Хорошо бы, если Правительство Татарстана возьмется за это дело и создаст условия для изучения и сохранения традиционных песен, протяжных мелодий татарского народа. Такое наследие лежит в фонотеках! Есть фольклорные ансамбли. Но они работают чуть в ином направлении – там мало протяжных мелодий, больше традиций, мунаджатов. Большая проблема – продолжать традиции исполнения таких древних мелодий, как «Әллүки», «Тәфтиләү», «Зиләйлүк», «Мәдинәкәй». Должен быть некий центр по сохранению национальных музыкальных традиций. У казахов, азербайджанцев есть такое направление.
Вы и сами преподаете…
Я стараюсь учить. Но всего этого нет в программе. Мы даем образование в направлении музыкально-театрального искусства, готовим исполнителей для оперы и филармонии. Есть занятия по народной песне – один час в неделю. Молодежь нужно учить традициям народного исполнения.
Кажется, Башкортостан работает в этом направлении активнее.
В Башкортостане ведется работа по продолжению традиций, министр культуры тоже заинтересован в этом. Есть конкурсы «Ирәндек моңнары», «Озын көй», конкурс кураистов. Изучение и сохранение башкирских народных песен, протяжных мелодий поставлено в Башкортостане на должном уровне.
Когда я выхожу и исполняю татарские народные песни а капелла, зрители настолько тепло встречают мое выступление. Потому что сейчас это превратилось в редкое явление. Если бы я не понимал это через свой опыт, я и не стал бы об этом говорить. Народ должен воспитываться на таких песнях. Нельзя терять традиции исполнения протяжных мелодий татарского народа. Протяжные мелодии – это наша суть. Композиторы старшего поколения творили свои шедевры под воздействием протяжных мелодий.
Все меньше людей отдают предпочтение такой музыке?!
Это приходит из детства. Если человек ни разу в жизни не был в оперном театре, не слушал симфонический оркестр, то в 40 лет он не станет слушать эту музыку. В советскую эпоху был иной взгляд на народные мелодии и серьезную музыку. Это воспитывалось еще в школе. Существовали музыкальные лектории. Сейчас у нас есть проблема в данном вопросе.
Еще одна наша проблема – это языковой вопрос. Знание татарского языка начинается в семье, с колыбели. Не зря раньше детей растили колыбельными песнями. Фонетика татарского языка прививается ребенку с малых лет. А сегодня в татарских семьях поют колыбельные?
Они же их не знают.
Не знают. Всё начинается в семье – я в этом ни разу не сомневаюсь.
Но если семья этого не знает, можно ли доверить обучение языку только семье?
Мы теряем язык. Нужно что-то предпринимать. В Америке, Финляндии, Китае татары говорят так, как говорили их предки. Язык сохранен в семье. А почему мы не можем сохранить язык в семьях?
И снова мы возвращаемся к творчеству Атнабая, Идрис Мударисович. «И от татарина, и от башкира рождается русский – вот беда», – сказал он.
Да. Написано столько лет назад – и не теряет актуальности! В первую очередь – семья. Потом школа. Если нет в семье – значит, всё, конец. Вчера артист Камаловского театра Алмаз Гараев опубликовал видео с дочкой, где она говорит на татарском языке. Так красиво! Я был в восхищении. Все идет из семьи.
Идрис Мударисович, с годами ваше отношение к жизни меняется?
Человек растет, меняется, стареет. Мне скоро 60. Но какая закваска была заложена во мне с детства по отношению к музыке и песне – осталась без изменений.
Вся моя жизнь прошла в музыке. Я шел, не сворачивая, прямой дорогой к намеченной цели. Всю жизнь на моем пути встречались только хорошие люди. Родные поддерживали. Были хорошие учителя. Имя «Идрис» пришло к нам из арабского языка, переводится как «ученик». Имя, которым меня нарекли мои родители, указывает мне – «учись», «стремись к знаниям».
Обучение – значит учиться жить. Построить с людьми теплые отношения. Этому тоже нужно учиться. Еще один момент – к счастью, я сумел сохранить в себе такие, казалось бы, детские чувства, как восхищение, удивление, интерес. Слава Аллаху, я не равнодушен. Я люблю людей. Мы пришли в этот мир, чтобы оказывать взаимность, общаться, быть друг к другу уважительными и любить. Генеральная линия осталась той же. Мой преподаватель – профессор Миляуша Муртазина говорила, что нельзя изменять выбранной профессии.
Хорошо, если человек выбрал верную профессию…
Вырасти, поехать в Казань и показывать там концерты было мечтой детства. Еще была такая мечта, чтобы цветы мне подарил сам Ильгам Шакиров. Мечта маленького мальчика из Аургазинского района.
Насколько мне известно, эта мечта исполнилась у вас полностью, даже та часть, в которой вы получили цветы от Ильгама ага.
Да, в 1992 году сбылась моя мечта. Ильгам абый поднялся на сцену Камаловского театра, вручил цветы, поцеловал в щеку и пожелал мне успехов. Это означало, что цель достигнута. Значит, я иду по верному пути. В студенчестве я занимался фанатично. Были юноши и девушки с более сильными голосами, чем у меня. Вероятно, и более одаренные. Но упорство, старание и выполнение рекомендаций моих наставников, наверное, привели меня к сегодняшним успехам.
Значит, отношение к жизни и принципы остались те же?
Жизненные принципы не меняются. Я близко общался с Мустаем Каримом. Я был его любимым певцом. Одну из своих книг он подписал так: «Идрис, оставайся таким же. Другого не нужно». Мудрец есть мудрец!
Принцип один – любить жизнь. Не старался угодить кому-либо. Люди разные – всем угодить просто невозможно. Что думаю – говорю, пою свои песни. Принимаете – благодарствую, если нет – не обижусь, ваше право.
Вам было стыдно за что-либо, что натворил молодой Идрис? Есть сожаления?
Да. Я никогда не рвался на части, не мотался из края в край. Не шел на конфронтации. И в национальном понимании тоже… Кто-то не принимал этого, осуждал. Но, как говорится, собака лает, а караван идет. Сейчас, оглядываясь с высоты своих 60 лет, понимаю, делал правильно, что не обращал внимания на многие вещи. Потому что начинаешь понимать, что многое на свете – совершенно пустое, мелкое. Слава Всевышнему, я не разменивался.
Врагов не нажили?
Не враги – скорее, зависть. Зависть присуща многим людям, особенно в области искусства. Но я держался выше этого, как того советовали мудрые люди. Когда занимаешься любимым делом, на такое просто не остается свободного времени. Если ничего не делать и ждать, когда тебе что-то скажут, то можно погрязнуть в этом болоте. Когда есть работа, ты никого не обсуждаешь, не сплетничаешь.
У меня есть одно положительное качество – если я кого-нибудь обидел словом, я умею просить прощения. В жизни бывают разные случаи, порой не сдерживаешься. Мы, артисты, народ эмоциональный. Если чувствую вину за собой – извиняюсь. Обижать другого не дело. В искусстве такого хватает. Всегда старался обходить стороной. Я родился в год Крысы, а эти существа крайне чувствительны и осторожны. А еще говорят, они умные.
Но нынешний год Крысы как-то не особо хочется хвалить, Идрис Мударисович.
Вроде как год Крысы для меня всегда проходил успешно. Шла подготовка к юбилею. На 29 апреля был запланирован юбилейный концерт с симфоническим оркестром в Уфе. Готовили концерт и в Казани. Всемирный конгресс татар поддерживал в этих вопросах. Юбилейные концерты перенесли на осень. Что же, Крыса свинью подложила, сказал я по этому поводу.
Первое, чем вы займетесь после всего этого?..
Очень соскучился по своим студентам. Занятия по вокалу через интернет – это нечто невообразимое. Есть один анекдот в тему: «Чем соловей отличается от воробья? Соловей учился в консерватории на очном, а воробей – на заочном». Сейчас смело можно сказать, что воробьи учились дистанционно.
Современный анекдот. Вам совесть не позволяет готовить воробьев?
Да. Не хотел бы, чтобы студенты, достойные стать соловьями, засиделись в воробьях. Заперся у себя в коттедже на окраине города и переживаю по этому поводу. Студенты звонят, тоже говорят, что скучают. Говорят: «Без вас плохо».
Любят!
Да, мы можем и пошутить. Юмор и оптимизм во мне от отца. Всего себя, весь свой опыт хочу передать студентам. Мой класс и телефон всегда открыты для тех, кто хочет проконсультироваться. Что знаю, то и говорю.
Среди студентов, наверное, 60 лет совсем не ощущаются. Поздравляю вас с юбилеем, Идрис Мударисович!
Спасибо. Да я не ощущаю себя 60-летним. Думаю, это не мой возраст. «Мне шестьдесят, пора на покой, время отдыхать», – у меня нет таких мыслей. Работаю с молодежью, поэтому душа сохранилась молодой. Смотрю на жизнь философски. Жизнь идет, и когда-нибудь настанет край. Мой сосед говорит: «Идрис, у тебя переходный период. Ты не стареешь, а переходишь на другой этап».
Человек постоянно в движении. Если есть в жизни любовь, рядом близкий человек, то творческий человек сохраняет в себе искренность и детские чувства. Творческие люди нуждаются в этом. Сцена – она на высоте. Все покажет. Ты стоишь в концертном костюме или в шикарном смокинге, но ты будто стоишь нагим. Тебя видят в песне, что ты поешь, в словах, что ты произносишь. Хотелось бы и дальше жить, служить этой высоте! Нельзя думать о старости. Моему наставнику Миляуше Муртазиной – 95 лет. «Как голос?» – спрашивает она меня. «Звучит», – говорю я. «Если человек правильно поет, ухаживает за своим голосом, то его голос будет звучать столько, сколько он будет жить», – отвечает мне она. Гастроли остались позади, да. Но покуда звучит голос, я буду выходить на сцену. Хотел бы, чтобы мой голос звучал еще долгие годы. Есть еще неспетые песни.
Нет комментариев-