В 2009 году семилетнего Владика Малышева взяли без экзаменов в цирковую школу – растяжка и гибкость позволяли, да и акробатика мальчику очень нравилась. В школе было условие для всех начинающих циркачей – пройти стандартное медицинское обследование в спортивной поликлинике.
Врач в клинике, записывая показатели жизнедеятельности организма, измерила артериальное давление Владику. Результат удивил даже медика – в спокойном состоянии тонометр показывал отметку 130 на 90.
«Нас даже не заставили приседать, как это обычно бывает. Врач сказала, что у детей не может быть такого давления», – объясняет мама Владика.
Поиски неизвестной болезни начались в июне. По словам Юлии, порок выявили не сразу и с большим трудом. Изначально врачи предполагали, что у мальчика проблемы с почками, однако анализы говорили об обратном. Тогда семью Малышевых направили в Детскую республиканскую клиническую больницу Казани с подозрениями на проблемы с сердцем.
Эпопея с поиском диагноза у ребенка до ДРКБ длилась больше двух месяцев. В конце концов диагноз Владику поставили – коарктация аорты, иными словами – порок сердца.
Мальчику нужно было менять две трети аорты по окружности на протяжении 70 мм, иначе последствия могли бы быть плачевными. Перед семьей Малышевых встал нелегкий выбор: искусственный не растущий протез сосуда с последующей заменой или ноу-хау ДРКБ «аллоплант» – материал для протеза, который полностью приживается и не требует замены.
«”Аллоплант” – это технология, предусматривающая взятие трупного материала, который обрабатывается специальным образом, в частности механическим, физическим, ферментативным и так далее. В итоге получается такой прекрасный материал, который со временем замещается в организме на собственную ткань», – рассказывает главный детский кардиохирург Минздрава РТ, сердечно-сосудистый хирург ДРКБ Леонид Миролюбов.
Начнем с того, что материал для протезирования в принципе бывает синтетический и биологический. Биологические подразделяются на животные и человеческие. По словам хирурга, биологические трансплантаты – лучше и долговечнее.
«Идеальный трансплантат, особенно для ребенка, – это тот, который сможет расти вместе с организмом пациента. Это очень важный момент, потому что сегодня применяемые отечественные и импортные биологические материалы имеют ограниченный срок службы. В среднем пять-семь лет. Организм ребенка не просто растет, он еще и атакует протез как чужеродную ткань. Наступает момент, когда протез нужно менять», – объясняет Леонид Михайлович.
А началось все с того, что однажды советский и российский хирург-офтальмолог, генеральный директор Всероссийского центра глазной и пластической хирургии Министерства здравоохранения России в Уфе Эрнст Мулдашев разработал технологию получения биологического материала «Аллоплант» для офтальмологических протезов.
«Получается, они начали с обычных нужд. Допустим, есть бельмо на глазу, никак не лечится. Хирурги срезают роговицу и пришивают новую, которая сама приживается», – добавляет главный детский кардиохирург Минздрава РТ.
Протезы стали популярными настолько, что сегодня уфимский центр продает материал больницам со всех континентов земного шара. Постепенно материал «Аллоплант» Мулдашев адаптировал для гинекологии, проктологии и общей хирургии.
Леонид Михайлович Миролюбов, познакомившись с разработками башкирского коллеги, придумал, как применить уфимское ноу-хау для детской кардиохирургии.
«Я съездил к Эрнсту Мулдашеву. Около восьми месяцев ушло на создание трансплантата. И мы начали применять разработку в клиническом плане.
«Аллоплант» позволяет хирургам избавиться от рубцов на тканях. Вот мы с каждым пациентом индивидуально беседуем, рассказываем, что к чему и как, говорим о прогнозах, ничего же вечного нет. И подписываем документы о согласии. Это стандартная процедура перед лечением, которую ввели в начале 2000-х», – сообщает Леонид Миролюбов.
ДРКБ сегодня использует три вида «Аллопланта» – протезы аорты, трахеи и легочного ствола. К слову, впервые аорту заменили в 1951 году: аорту взяли у умершего человека и пришили пациенту. Казанская клиника – единственное в мире учреждение, которое применяет «Аллоплант» в кардиохирургии. Импортные аналоги подобных уникальных протезов существуют. Однако, по словам Миролюбова, средний срок работы таких трансплантатов – пять-семь лет.
«У нас на сегодняшний день 42 носителя таких протезов. Мы готовы говорить о результатах за прошедшие 10 лет. «Аллоплант» показывает себя лучше, чем все импортные и отечественные аналоги. И это связано не с чем-нибудь, а только с технологией обработки, которая засекречена. Несмотря на то что я автор изобретения, до конца технологическая цепочка обработки протеза, которая делается в лаборатории в Уфе, почти никому не известна», – улыбается Миролюбов.
Юлия Малышева согласилась на новое протезирование сразу же, а вот папа Владика отнесся к ноу-хау с подозрением. Малышев, врач общей неотложной хирургии, скептически смотрел на какие-либо операции своим детям.
«Сначала он сказал, что никогда в жизни не даст оперировать своего сына. Он сам оперирует и знает, что гарантий никаких не может быть… Потом они разговаривали с Леонидом Михайловичем, причем на своем врачебном языке уже. И не один раз. И муж согласился на операцию», – вспоминает мама Владика.
Как отмечает сам Миролюбов, ничего удивительного в недоверии семьи нет: обычному пациенту страшно, а пациенту-медику нужны еще и доказательства того, что технология безопасна.
«Ну конечно! Медика убедить гораздо сложнее, чем обычного человека. Даже простые, элементарные вещи вызывают у врачей вопросы. Поэтому так важен опыт и уровень доказательности. Сегодня уже 10 лет, как мы используем «Аллоплант» – это очень хорошее время», – делится хирург ДРКБ.
После операции организм постепенно самостоятельно заменяет протез на собственные ткани. Пациенту лишь остается проходить ежегодные обследования. Владик живет с протезом уже 10 лет, занимается физкультурой и готовится поступать в медицинский вуз.
«Нас прооперировали, мы ушли на домашнее обучение. К нам до зимы приходили учителя домой. У нас год была инвалидность. Сейчас уже он занимается со всеми общей физкультурой. УЗИ делаем каждый год, и все у нас хорошо. Спортивные нагрузки нам нужны, единственное, Леонид Михайлович просил не работать в спорте на результат – нагрузки такие ни к чему», – замечает Юлия Малышева.
По словам Миролюбова, в замене легочной артерии в Татарстане нуждаются порядка 15–20 детей в год, аорты – 20–25 детей. Потребность в замене трахеи или ее частей пока не ясна – здесь дела обстоят сложнее.
«Трахею применять еще сложнее, чем все остальное, потому что через нее идет дыхание, а дыхание стерильным сделать очень сложно. И до операции простерилизовать бронхиальное дерево пациента практически невозможно, там всегда есть микробы, всегда есть риск нагноения. Поначалу мы будем применять только лоскуточки от трахеи, а потом придет время, имы поменяем целые сегменты органа», – объясняет детский хирург.
Еще одно преимущество кардиологического «Аллопланта» перед импортными и отечественными аналогами – стоимость. Если петербургский аналог протеза стоит 250 тысяч рублей за штуку, то башкирско-татарстанская разработка не больше 30 тысяч за один протез. О зарубежных трансплантатах и говорить не приходится – там стоимость протезов в несколько раз превышает российские.
К слову, сегодня под руководством Леонида Миролюбова на базе ДРКБ разрабатывается еще несколько проектов: искусственная кожа и протезы всех сосудов человеческого организма.
«У нас своя разработка сосудистых протезов. Они, конечно, синтетические получаются, не из живых тканей. Протез синтезируется, можно сказать, из обычной картошки и кукурузы. Дальше это все преобразуется в синтетическую субстанцию, из которой мы создаем свой сосудистый протез», – рассказал ординатор КГМУ, кардиохирург Алмаз Гараев.
Если говорить проще, то синтетический трансплантат будет фундаментом для выращивания собственных тканей в организме человека. Как только хирург поставит протез, организм пациента начнет «съедать» синтетический материал, а образовывающеюся пустоту он будет закрывать своим материалам – регенерировать ткани сосуда.
Алмаз Гараев и Вячеслав Аверьянов занимались в научном кружке кафедры детской хирургии, которым руководит Леонид Миролюбов, с первого курса, все шесть лет, а последние три года занимаются этим исследованием. Молодых специалистов активно поддерживает главный врач ДРКБ Рафаэль Шавалиев, который договорился с благотворительным фондом «Линия жизни» о поддержке научных исследований ДРКБ.
«Фонд планирует поддерживать научные исследования – первым будет наш проект по сосудам. Дальше есть второй проект, связанный с искусственной кожей, мы тоже будем рассматривать эту историю. Потребности каждого ребенка превыше всего. Это главная ценность наша, и она объединяет всех нас при оказании помощи, при создании условий, чтобы дети выздоравливали, могли вести полноценную жизнь», – объясняет Рафаэль Шавалиев.
Сегодня исследования находятся на экспериментальном этапе: молодые хирурги протезируют свиней – стандартное медицинское тестирование новых технологий и изобретений.
«У нас планы примерно к 2020 году завершить именно научный этап. Ну а потом уже возьмемся за лицензирование. Конкуренты есть, разработать замещающиеся протезы сосудов пытаются и в Америке, и в Китае. Но они идут по другому пути», – отмечает Вячеслав Аверьянов.
Применять синтетическую кожу можно будет при обширных повреждениях организма, например при ожогах. Суть искусственной кожи состоит в том, что она на определенный промежуток времени будет защищать мягкие ткани пациента, способствовать быстрой регенерации собственной кожи человека.
По словам специалистов, регенеративная медицина – абсолютно новый этап в мировом здравоохранении.
И если протезы аорты, трахеи и легочного ствола вот-вот встанут на конвейер, то у сосудистых протезов и искусственной кожи впереди длинный путь: исследования, результаты операций и патентование изобретений.
Оставляйте реакции
Почему это важно?
Нет комментариев-