- Хамдуна апа, готовясь к передаче, обратил внимание, что Ваше имя, фамилия и отчество – звучные имена. В вашем роду это явление случайное, или действительно, у Вас все такие яркие личности?
- Род у нас и правда не простой. Мои предки были состоятельными людьми. Когда Иван Грозный заполучил Казань, наш род, дабы избежать насильственного крещения, перебрался на башкирские земли. Обосновались в деревне Кутлиярово в Бураевском районе. Почему наша деревня так называется? Один удмурт раздал деревенским жителям земли, его именем и стала называться деревня – Кутлиярово. Наверное, еще тогда предки были состоятельными.
- Мы всегда считали, что Вы родом из Башкортостана, а на самом деле, оказывается, ваши корни из Казани, Татарстана.
- Слава Всевышнему, я вновь вернулась в Казань. Судя по диалекту, мне кажется, мы вышли из заказанья – из Арска либо Атни. Их говор очень похож на говор жителей нашей деревни.
- У вас тоже ключи называют «әчкеч», на арский лад?
- Да, точно, а еще употребляют частицу «ич». Наверное, наши корни из заказанья, сегодня это уже невозможно точно доказать, но когда я была маленькой, отец говорил: «Мы, дитя мое, народ, перебравшийся сюда из заказанья…»
«В годы репрессий отца приговорили к расстрелу»
- Если не ошибаюсь, Ваша мама и в семье, и в жизни была человеком шутливого нрава, остра на язык. Несомненно, таким людям и жить проще, но длинный язык, как известно, может доставить немало хлопот. У татар есть пословица – «Правда, сказанная прямо, и родственнику не угодна».
- Что касается прямолинейности, то я и сама в этом пошла в маму – правдолюб, но отцу и матери жить было совсем не просто. Мой дед Тимергали – отец моего отца – был человеком состоятельным. После революции всю скотину передал колхозу, поэтому судьба обошла стороной и нас не раскулачили. В годы сталинских репрессий отца приговорили к расстрелу. Его оклеветали, сказали, что, якобы, он выковырял с портрета глаза Сталина, а этот портрет вышел только через год, его в наших краях тогда и в помине не было. Так отец и спасся от смерти.
Для своего времени отец был человеком начитанным. Мама была остра на язык, очень работящая. И нас воспитывали в труде, за что им особенно благодарна. Ушли из жизни как Акъәби и бабай. Безмерно ими горжусь, вырастили нас настоящими людьми.
- Хамдуна апа, тяга к творчеству, в том числе, идет и из семьи, от родительского воспитания. Эти слова можно сказать применительно к Вам?
- Да, безусловно. У меня отец очень красиво пел, с маминой стороны тоже есть певцы. В Москве есть сестра моей мамы Марьям апа, она прошла блокаду Ленинграда. Рядом с ней мое пение – это просто не о чем. Моя сестренка тоже хорошо поет, а брат с детства прекрасно играет на разных гармонях. Помню, раньше парни служили в других странах, из нашей деревни человек по имени Ралиф отслужил в Германии и привез оттуда аккордеон. Сидим с мамой, пьем чай, а окно смотрит на улицу. «И-ий, смотри-ка, отец там индюка приволок, опять мне хлопоты», - говорит мама. Оказалось, не индюка он принес – а аккордеон. За него отец тому Ралифу целого теленка отдал. Я и сама научилась играть на гармони, наблюдая за братом.
«Появилось желание стать летчицей, а о пении и не думала»
- Насколько понимаю, Вы не мечтали о том, чтобы стать артисткой. Но, все же, выучились на дирижера хора.
- Мы – послевоенные дети, я 1949 года рождения. Мы выросли на фильмах о войне. Если денег на билет не дают, брали из курятника два яйца, сдавали в сельмаг и на вырученные деньги ходили смотреть кино. Мне очень нравились военные летчицы. Так появилось желание стать летчицей, а о пении и не думала. Позже захотелось стать балериной – что тем паче было невероятно. Мама говорила мне: «Мелодии всех песен знаешь, а слов – нет, поэтому поешь, что придет на язык».
- Хамдуна апа, что стало финишным толчком, заставившим Вас стать певицей? В 27 лет устроились работать в Казанскую городскую филармонию. Кто Вас взял?
- После окончания учебы мне пришлось поработать в Татышлинском районе. Когда там работала, в нашу деревню приехали артисты из Казани. Мы тогда держали пасеку, пока я ходила в саду, артисты зашли к нам за медом. Среди них был танцор Ильяс абый Якупов. Мы разговорились, выпили чаю, спели пару песен. Это был очень интересный человек. «Сеңлем, а не хочешь ли ты в Казань? Уж очень хорошо ты поешь», - сказал он мне. Его слова запали в душу. Наверное, это и подтолкнуло. К тому же, я любила слушать и Ильгама Шакирова, и Альфию апа Авзалову.
- «Я приехала в Казань, и будто свалилась черным тараканом в суп многим певцам», - вспоминаете Вы. Вас встретили как соперницу? Какие препятствия пришлось преодолевать?
- Зависть – вещь очень нехорошая. Слава Всевышнему, по приезду в Казань мне посчастливилось работать в коллективе очень хороших исполнителей: Эмиль абый Залялетдинов, Габдулла абый Рахимкулов, Ильгам абый Шакиров, Зиннур Нурмухаметов. Народ знал обо мне лишь понаслышке, на телевидение пока еще не пускали. Когда стали объявлять о моих концертах, народ повалил. И многим это пришлось не по душе. В те годы причиной всех несчастий стали мои песни.
«Напраслина и клевета проникли в душу»
- Вы говорите, что Вам пришлось молча терпеть. Сейчас можете сказать?
- Зачерствела за эти годы. Тех, кто меня касается, отправляю на «тройке», потому что в свое время вдоволь наслушалась этой клеветы. В коллективе был стукач, который регулярно доносил обо всем, что я делала на концертах. Работая в филармонии самый большой доход был у меня, несмотря на это, меня постоянно били по голове. Причины всегда находились. Пришлось уйти из ансамбля, когда на меня накатали жалобу. Но ансамблю я благодарна по сей день. Меня поставили в ансамбль, чтобы не позволить петь, а я оттуда ушла со своим коллективом. Какого-нибудь пьяницу из какого-либо коллектива турнут – директор всех направлял ко мне. Понятное дело, с пьющими работать невозможно. Мне часто доводилось слышать в свой адрес о том, что не умею работать с людьми. Слава Аллаху – я была морально вынослива и сильна – все преодолела. Артисты, которые хотели меня потопить, ставили условие «либо я, либо Хамдуна» - никого из них сегодня нет.
- Артисты всегда на виду, в центре внимания, без сплетен тут не обойтись. Вы даже пели об этом - «жевали, да не смогли проглотить». Если не ошибаюсь, Вы начали писать книгу, дабы поставить точку череде сплетен. Когда читатели смогут взять книгу в руки?
- Хотела успеть к 65-летию, но, наверное, выйдет к 70-летнему юбилею. Во-первых, гастролей было много, во-вторых, в этом году часто болела, поэтому работа над книгой отложилась.
- Почему книгу решили назвать «Давыл» (буря, ураган – перевод с тат.)?
- Хочу открыто написать о тех, кто меня оклеветал, о том, с чем пришлось столкнуться. Сегодня в нашем мире уже нет некоторых из тех людей, которые причиняли мне зло. В годы учебы жила у сестры – горя не знала. Пришла в филармонию, и меня будто скинули в погреб. Вещи, которые я боготворила, превратились в мыльные пузыри.
- С одной стороны, сцена – это красота, с другой – суетная жизнь. У Вас не возникало противоречивых мыслей о том, что сцена – это не ваше?
- Я так не думала – очень любила петь. Люди могли мне в глаза высказать, унизить, а я все молча сносила. Думала, что подумаю об этом после, никогда и никому не отвечала сгоряча, без обдумывания. А если выскажу – моему обидчику приходится пожалеть, потому что никогда не нападаю первой. Сегодня на сцену приходят такие красивые молодые исполнительницы, и я про них ничего не говорю. Народ сам выбирает лучших.
«Не иметь возможности петь – для меня это смерть»
- Вы говорите, что артисты вашего поколения приходили на сцену, чтобы петь. Считаете, что сегодня песенное искусство превращают в способ зарабатывания денег. Но с другой стороны, сейчас совсем иная жизнь, Вы так не думаете?
- Не соглашусь. У меня и сейчас много бесплатных выступлений. Мы пели, потому что любили песни, сцену, народ. Сейчас многие превратили пение в способ заработки. Уровень таких исполнителей – соответствующий. Чтобы держаться на сцене 48 лет, во-первых, нужно хорошо знать народные песни. У нас есть певцы, которых можно читать как настольную книгу. Нельзя стать звездой, не зная их репертуара, спев две песни.
- Всевышний одарил Вас талантом, даром. В этом плане Вы – счастливый человек, но с другой стороны, отмечаете, что талантливому человеку в нашем мире непросто. Откуда такие мысли?
- Талантливый человек занят только собой, и не видит суеты вокруг себя. Люди, лишенные таланта, ходят по головам – и в искусстве, и в других отраслях. Есть люди, которые думают: «скину этого таланта, и заживу». Поэтому часто талантливых людей облепляют такие бездарные личности.
- В вашу эпоху не было фонограммы, и люди без голоса не смогли подняться на сцену. И вот появилась фонограмма. У Вас не возникало мыслей спеть под фанеру, дабы не отставать от современных веяний?
- Никогда я не открывала свой рот под фонограмму, потому что не рассчитываю прожить эту жизнь дважды. С удовольствием пою своим голосом – по мере возможностей. О том, что я не приемлю фанеру, знает весь народ. Чем меньше поешь – тем быстрее садится голос, чем больше поешь – тем он быстрее развивается, открывается. Многие этого не понимают, и становятся посмешищем, когда фонограмма по каким-то причинам обрывается во время выступления. Если с моим голосом что-то неладно, очень сильно переживаю. Не иметь возможности петь – для меня это смерть.
«Нельзя стать певцом за счет чужого репертуара»
- У каждого певца должна быть своя песня? В русской эстраде звезды не поют чужих песен.
- Я бы сказала, что никогда не пела песни из чужого репертуара, но был случай – спела одну из песен Назифы Кадыровой. Нельзя стать певцом за счет чужого репертуара. На заре своего творческого пути пела как Нафиса Василова, Альфия Авзалова. Фарит Хатыпов мне сказал: «Хамдуна, я бы Вам посоветовал: поете как Нафиса, Альфия Авзалова, если вы будете это продолжать, то не продержитесь. Выступай с собственными песнями. И тогда есть вероятность стать Хамдуной». Это стало хорошим стимулом.
- Какую песню вы всегда храните в душе? У человека бывает песня, которую он вспоминает в любом состоянии своей души.
- В детстве я постоянно ездила с папой на телеге. Отец постоянно пел: «Сайрый былбыл, сайрый былбыл, сайрый былбыл тугайда…». То ли потому, что эту песню пел отец, она навсегда у меня в сердце. Я не могу петь нелюбимую песню. В филармонии нам давали песни худсовета. Ни слов, ни музыки – как такое можно петь?! На гастролях я отказывалась их исполнять перед зрителем – о чем тут же доброжелатели доносили руководству.
«Счастлива в одиночестве»
- Хочу вспомнить слова из Вашей песни. «Өзәм әле сары чәчәк, барыбер ялгыз калдым мин. Сары чәчәкләрне өзеп, сине искә алдым мин». Эти строки об одиночестве как будто повторяют Вашу судьбу.
- Да, это правда. Когда я пришла на радио записывать песню «Сары чәчәк», ее не утвердили – сказали, что это русская песня. Хотя Рустем абый Яхин все свои песни писал в стиле такого романса. А не утвердили, потому что ее пела я. Песню «Җомга» не разрешили записывать – якобы, ее только вокзальные пьяницы могут петь.
Песня о моей судьбе. Ведь и я одинока. И счастлива в своем одиночестве, потому что было время, когда я жила под одной крышей с мужчиной. Жить вместе – еще не значит быть парой. Тяжело быть одинокой, будучи замужней. А мое состояние – это не одиночество, у меня есть коллеги, друзья, мои зрители. Считаю, что мое одиночество – самая счастливая для меня жизнь. Я не мучаюсь от одиночества. Я – очень счастливая певица.
- Вы перестали исполнять песню «Галигә барам әле», об этом приходилось слышать много раз. Это правда?
- После смерти баяниста Рустема Валиева не могу ее петь с другими. Мы долгие годы проработали вместе, на сцене общались взглядами. Когда он играл – пела каждая клетка моего тела. Баянистов много – но мастеров мало.
«Чего не было в юности – получаем сейчас»
- Как сегодня живут певцы вашего поколения? Хватает ли пенсии на жизнь артистам, посвятившим свои жизни служению искусству?
- Пенсии не хватает, поэтому мы и работаем по сей день. Есть артисты с низкими пенсиями, им нужна помощь, потому что мы – поколение артистов, выступавших в холодных клубах. Меры поддержки от государства были бы весьма кстати.
- Как сильно Вы боитесь уйти со сцены?
- О деньгах я и не думаю. Что я буду делатьь, если перестану петь? Я не смогу жить без песен.
- Сегодня народ живет в социальных сетях. Эта «болезнь» современного общества Вас еще не постигла?
- Ни в коем случае, так низко пасть… Настоящего артиста народ превращает в легенду, передавая ее имя из уст в уста.
- Если зрители не видят молодых артистов с телеэкранов, то об их существовании будто никто и не знает. По пальцам можно пересчитать артистов, узнаваемых по голосу.
- Татарский народ не обращает внимания на ерунду. Концерты забываются уже после просмотра. Народ у нас основательный, работящий. Каких только не было передряг, а татарский народ не сдается, держит свои позиции. Так и в песне. Случайные люди в искусстве так и остаются случайностью.
- Артист – как посол нации. Судя по ним, оценивают нацию. Вы можете сказать, что достойно исполнили эту большую миссию?
- Слава Аллаху. Я, можно сказать, все города и села России пешком обошла. Начиная от Архангельска и до Улан-Удэ – всюду поездила с гастролями. За последние несколько лет побывала на Сабантуях в нескольких странах. Спасибо министерству культуры, чего не было в юности – получаем сейчас.
«Аплодисменты зрителей начинают сниться по ночам»
- Мы много говорим о будущем татарского языка. А какую роль смогло бы сыграть исполнительное искусство в сохранении нации?
- Искусство – божественная сила. Песня собирает народы. И песня играет важную роль в сохранении языка, нации. Народ собирается, чтобы послушать песню. В Китае, например, уйгурские татары очень хорошо знают наши древние песни.
- Человек без мечты – как птица без крыльев. Есть мечты, которые еще предстоит осуществить?
- Есть еще много не спетых народных песен, песни наших композиторов. Не успеваю все проработать. Если дни мои не сочтены, песен еще много. Я всю жизнь провела с народом, и сейчас не могу жить без гостей. Если готовлю еду – не могу кушать ее одна. Мне нужны люди, не могу без общения. Если подолгу не выезжаю на гастроли, аплодисменты зрителей начинают сниться по ночам, во сне теряю концертные костюмы и туфли.
- Как певица с многолетним опытом, как татарская женщина, что Вы хотели бы сказать татарским зрителям?
- Хочу поклониться и поблагодарить татарского зрителя. Народ меня не оставил. Многие полюбили мое имя – Хамдуна, и нарекли так своих детей. До меня в Татарстане таких имен не было. Это древнее арабское имя, переводится как «честь и хвала». Отец знал значение имени, потому что владел языком. Никогда в жизни не причиняла людям зла, ни брала чужое. Отец нас так воспитал, говорил: «Балакаем, прокормитесь честным трудом, на чужое не зарьтесь».
Нет комментариев-