Какие сейчас отношения у Татарстана с Китаем в плане товарооборота, экспорта, импорта?
Китайская народная республика, как вы знаете, развивается серьезными темпами. У нас есть множество городов-побратимов, мы подписываем соглашения с провинциями, активно ведем межрегиональное международное сотрудничество, о чем и говорил как о приоритете в своем послании Госсовету РТ наш Президент Рустам Минниханов.
В 2015 году внешний товарооборот у нас составил 264 млн долларов, за 2016 год — 372 млн, в 2017 году — 566 млн долларов. Мы видим, что у нас получается увеличение более чем в полтора раза, если сравнивать 2016 и 2017 годы. В 2018 году мы также ожидаем увеличение.
Если говорить о структуре экспорта, то это стандартные товары: нефтепродукты, пластмасса, металлические изделия. Что касается импорта, то речь идет в основном об электротехнике.
Что насчет сельского хозяйства?
Потенциал очень большой, а товарооборот именно по сельскому хозяйству совсем маленький. Мы бы хотели по этому направлению немного посерьезнее поработать.
Китайцы выразили большой интерес к этой сфере. Но они хотят брать сырье, например зерно, другие культуры, либо полуфабрикаты. Нам, конечно, сырьевым экспортом заниматься не хочется. Хочется, чтобы это были конечные продукты, нам нужны партнеры, которые здесь будут заниматься переработкой. Если в последующем они будут реализовывать эту продукцию на рынке Китая, это приемлемо и для нас. Пока мы были в Китае, у меня было несколько встреч, в том числе с дистрибьюторами, которые на сегодняшний день работают с сеткой в 650 гипермаркетов, и они выразили готовность выставить на полки нашу продукцию, чтобы мы были там представлены. Один из вопросов, которые нам предстоит решить, — сертификация продукции. Остальные вопросы касаются рынка (насколько этот товар будет конкурентоспособный), логистики и т.д. Сейчас мы через Корпорацию экспорта Татарстана, где я являюсь председателем Совета директоров, начинаем с ними эту работу вести.
В каких продуктах они заинтересованы?
Они очень заинтересованы в «Татспиртпроме», начали эту работу проводить. Они очень заинтересованы в муке высшего сорта. Мы начали обсуждать некоторые конкретные продукты, которые мы могли бы поставлять. Мы сейчас эти группы товаров будем отрабатывать. Что касается сертификации, все зависит от конкретного товара. Есть группы товаров, где это можно очень быстро сделать, за три месяца, например.
В одночасье, конечно, не делается. Но зато рынок Китая огромный, и если мы сможем это сделать, то это будет «бомба» с точки зрения загрузки наших заводов и производственных мощностей. Потому что на сегодняшний день у нас есть недозагруженные заводы.
Например, мы сегодня лидируем по объемам производства молока в России. При этом у нас есть недозагруженные заводы по переработке. Почему? Потому что они «провисают» где-то по сбыту. Сейчас есть компании, с которыми мы договорились, чтобы они дозагружали наши заводы и потом поставляли туда, куда им нужно. Поэтому прежде чем открывать новые производства, нужно посмотреть на сегодняшнюю ситуацию на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях. Они должны быть дозагружены, это очень важно. Ведь там рабочие места, это все влияет на нашу экономику.
Один из самых важных партнеров Татарстана из Китая — это Haier. Как с ним проходит сотрудничество?
В рамках этой поездки мы были в штаб-квартире компании в Циндао, а также посетили высокотехнологичный завод по производству кондиционеров. Этот завод был включен в топ-10 самых высокотехнологичных роботизированных заводов мира. Это «Индустрия 4.0», та самая промышленная революция. Мы бы хотели, чтобы именно такие высокие технологии приходили к нам в Татарстан. Это лучшее мировое производство, пока у нас такого нет.
Мы запустили с ними завод по производству холодильников в 2016 году, в рекордный срок они его построили — за 12 месяцев. Он идет очень хорошо по продажам, они здесь открыли сертифицированный учебный центр для подготовки кадров. Сейчас этот завод выходит на полную мощность, это будет 500 тыс. холодильников в год. Мы думаем, что этот завод должен продолжить работу по локализации, потому что когда мы его открывали, у нас было только 20 процентов локализации, то есть 80 процентов компонентов были завозные. Сейчас уровень локализации доведен до 68 процентов, а Haier законтрактовался уже с 21 компанией из Татарстана, которые являются их поставщиками. Соответственно, нам нужно, чтобы этот процесс шел дальше, чтобы наши заводы были загружены, и они работали в связке.
Как идет строительство индустриального парка Haier?
Он будет состоять из 12 заводов. Первый завод, который будет запущен, — по производству стиральных машин. Его открытие планируется к концу 2019 года. Заявленный объем инвестиций там примерно 50 млн долларов. Напоминаю, что проект индустриального парка предполагает строительство научно-исследовательского центра, жилья, социальной инфраструктуры, там и общежития, и школы и т.д. Это действительно очень крупный проект.
У Haier есть европейское крыло, которое приобрело бренд Candy. Так получилось, что завод Candy есть и в России, он находится в Кирове, и они тоже производят стиральные машины, теперь он принадлежит Haier. Таким образом, у них уже есть завод стиральных машин на территории России. Но, как высказались представители компании, это никак не повлияет на планы в Татарстане, потому что это разные бренды с разной целевой аудиторией, и Candy будет также производить стиральные машинки в Кирове, а Haier — в Татарстане, как мы и планировали.
Дальше индустриальный парк предполагает строительство завода по производству кухонного оборудования, затем телевизоров, водонагревателей и другой бытовой техники.
Когда все 12 заводов запустятся?
Думаю, к 2025 году. Если мы в таком темпе, как Haier привык работать, будем запускаться. Все, конечно, зависит от многих факторов: это и рыночная конъюнктура, и финансовое положение самой компании, менеджмент. Все будет зависеть и от команд на местах. Сейчас у них продажи кратно выросли по холодильникам в России. Надо сказать, что они серьезно вложились в маркетинговую компанию, открыли и магазины Haier. Это все влияет на сбыт.
Какой интерес представляет для РТ Тяньцзиньская зона экономического и технического развития?
Зона была создана в 1984 году Госсоветом Китая, и на сегодняшний день там работает 35 тыс. компаний-резидентов. На их долю приходится 17,6 процента от валового регионального продукта всего города. Это целый инфраструктурный город. Кроме того, на этой зоне существуют две международные школы для иностранных компаний. Надо сказать, что в зону было вложено 119 млрд долларов инвестиций, и из них более 100 млрд — китайские инвестиции. Нельзя говорить, что эта зона международная, но там, тем не менее, представлены международные резиденты. Сейчас и жилье построено, 600 тыс. китайцев работает и 4 тыс. иностранных граждан.
Мы ведем переговоры с Тяньцзиньской зоной экономического и технического развития уже два года, обсуждаем варианты интеграции и кооперации с ОЭЗ «Алабуга». Речь идет о создании совместного предприятия. Чтобы такое совместное предприятие создать, нужно, чтобы управляющая компания «Алабуги» объявила эмиссию акций. Сейчас как раз такой бизнес-план был заказан, его сделала консалтинговая компания PriceWaterhouseCoopers. Этот бизнес-план был презентован на прошедших переговорах.
Если сейчас мы встанем на эту волну и попытаемся найти серьезных стратегических партнеров, которые будут союзниками в привлечении из своих стран инвесторов, я думаю, мы заполним промпарки Татарстана намного быстрее.
Можете рассказать про сотрудничество КАМАЗа и Weichai? Была информация, что у них будет создано совместное производство.
Да, они подписали контракт во Владивостоке. Производство будет не в Татарстане, а в Ярославской области. Мы уже давно хотели «поженить» КАМАЗ с каким-нибудь китайским предприятием, потому что они долгое время искали партнера. Есть очень хорошая крупная компания, называется Sinatruk, мы не первый год приглашали их локализоваться в Татарстане. Пока там у нас результата работы нет.
На самом деле китайское машиностроение имеет огромный рынок внутреннего потребления. И они в основном работали на свой рынок. Вы посмотрите — у нас же мало китайских машин. Но сейчас они уже начали экспансию в этой области и хотят вытеснять международно признанные бренды. Для этого они пытаются максимально приблизить свою продукцию по качеству, а цену оставить достаточно низкой. И действительно, уже есть очень достойные китайские автомобили.
Поэтому я думаю, что это будет очень успешный проект в рамках соглашения, которое подписал КАМАЗ с данной компанией. Документ был подписан в присутствии глав РФ и Китая, то есть проект имеет поддержку на самом высоком политическом уровне. Кстати, так же как и совместный проект «Алабуги» и Тяньцзиньской экономической зоны. Потому что он прозвучал во время заседания совместной российско-китайской межправительственной комиссии. И во время встречи руководители России и Китая проговорили, что нужны конкретные примеры успеха. Татарстан занимается работой над такими примерами.
Если обобщить, какие направления сотрудничества России и Китая наиболее перспективны для татарстанских производителей? Что мы можем предложить китайцам, и куда они могут инвестировать здесь?
С точки зрения экспорта в Китай, это, в первую очередь, сельское хозяйство, переработка. Это самая перспективная отрасль. А они сюда могли бы везти электротехнику. Сейчас мы пытаемся делать некоторую локализацию, но все равно те объемы, которые сегодня есть, мы их не можем здесь так быстро локализовать. Поэтому с точки зрения импорта, это все связано с электротехникой. Это во многом и промышленные автокомпоненты. Просто сейчас в рамках развития страны на федеральном уровне появилось очень много инструментов, в том числе таможенные ограничения, чтобы стимулировать локализацию, чтобы они приходили на наш рынок и здесь строили свои заводы.
С другой стороны, никто не будет локализовываться, пока не «пощупает» наш рынок. Им надо достигнуть определенного минимума объема продаж на нашем рынке, с любой продукцией. Это относится и к автокомпонентам, и к продуктам питания, к чему угодно. Поэтому те меры, которые сегодня принимаются на федеральном уровне, должны заметно помочь регионам. И многие регионы цепляются за эту возможность и очень активно работают с КНР.
Мы начали работать с китайскими провинциями и отдельными компаниями. Мы уже посетили более 25 провинций Китая, где у нас есть живые контакты, которые мы поддерживаем. Например, когда мы были в Циндао, у Рустама Нургалиевича была встреча с заместителем мэра. И заместитель мэра обещал на следующий год направить к нам деловую миссию с китайскими компаниями, попросил подготовить здесь для них интересную программу, чтобы они посмотрели, что из себя представляет наша республика. И сейчас мы будем готовить эту деловую миссию. Таких поездок очень много. И это — критическая масса, из которой мы должны отсеять и оставить только самое вкусное и самое сладкое. То, что действительно сработает. Если мы не будем создавать эту «воронку» всеми этими визитами, миссиями, то у нас ничего в итоге не останется. Поэтому у такой работы может быть небольшой выхлоп, но он есть, и он очень важный. И если ничего не делать, то его не будет.
Можно ли говорить о том, что в России уже развернулась конкуренция за китайские инвестиции между регионами?
Я думаю, что об этом можно говорить лишь с натяжкой. Потому что многие китайские инвесторы — это не частные компании, а госкорпорации. То есть сейчас из Китая поступает огромный объем инвесторов, компаний, которые приезжают в разные регионы. Но нам нужно четко понимать — госкомпании инвестируют под государственные гарантии. И эти государственные гарантии очень опасно давать. Потому что мы с вами не знаем, как будет меняться федеральное законодательство, и мы не можем, как регион, гарантировать определенные показатели.
Те регионы, которые на сегодняшний день это делают, занимаются проектами государственно-частного партнерства. У нас есть плохие истории наших коллег из других субъектов, когда они предоставили такие госгарантии. Например, построили платную дорогу, и по ней 10 лет должно ездить определенное количество автомобилей. И когда подписывали документы, указывали, что регион гарантирует этот поток автомобилей. Но на деле этого потока не состоялось. И в случае, если этого потока нет, соглашение предусматривает выплаты из бюджета региона конкретной компании на протяжении десяти лет. И они сейчас просто платят деньги, потому что не могут загрузить эти дороги.
Это вопрос разработки бизнес-планов, качества подготовки инвестиционных проектов. Это очень важно. Второй вопрос — это выдача государственных гарантий. То есть Татарстан — очень активный регион, но такие вещи как госгарантии мы делаем крайне осторожно. Здесь надо понимать, если мы эту ситуацию полностью контролируем, тогда да — мы можем это делать. Если у нас есть какие-то сомнения, то таких госгарантий мы предоставлять не можем.
Мы можем предоставить лучшие налоговые условия для инвесторов, войти в проект локальным предприятием с государственным участием, предоставлять землю без торгов, ускорять какие-то процессы.
Второй важный вопрос для китайских инвесторов — это земля. Они все время хотят купить землю. На каждых переговорах мы объясняем, что законодательство РФ не предусматривает покупку иностранными гражданами земельных участков.
Как тогда с Haier получилось реализовать проект?
Haier просто не просил ни о каких госгарантиях. Haier просил помочь быстро войти на рынок с точки зрения таких процедур, как регистрация компаний и т.п. Они спросили, где лучшие налоговые льготы. Мы им сказали, что есть ТОСЭР «Набережные Челны». Haier — это как раз тот пример, который не просил государственных гарантий, поэтому у нас с ними и получилась история успеха.
Аренда их устроила?
Да, аренда их устроила. Haier — это не государственная корпорация, вот в чем дело. А государственные начинают эту историю про гарантии, поэтому нас больше интересуют компании, которые не нуждаются в госгарантиях. Я могу их понять: они беспокоятся, они вкладывают свои деньги, хотят быть уверены, что здесь их средства будут защищены. Но надо понимать и нас тоже, потому что если мы гарантируем успешность их бизнеса здесь, то это значит, что мы понесем все убытки и готовы отвечать. Но мы не готовы нести убытки за то, что кто-то плохо ведет свой бизнес. Это вопросы менеджмента в том числе.
Какие еще сложности в работе с китайцами?
Они очень долго думают и раскачиваются. Например, Haier практически пять лет думали. Они построили завод за 12 месяцев, но думали несколько лет. Мы работаем с Тяньцзиньской зоной экономического и технического развития с 2016 года уже. Сколько лет переговоры идут, пока еще все раскачивается, медленно все очень происходит. Мелкие проекты, конечно, можно быстро запустить, но если мы хотим какую-то крупную рыбу поймать, то это занимает продолжительный период времени.
Здесь очень важно, чтобы были истории успеха, потому что когда мы накопим несколько таких компаний, как Haier, уже эти компании смогут рассказывать про нас. Тогда будет намного легче. Самое сложное — сделать первые проекты с иностранными инвесторами из новых стран, что мы в АИР и делаем.
Есть универсальный ключ к китайскому инвестору?
Я думаю, это стабильность общения. Нужно очень много терпения иметь, когда ты что-то хочешь от человека, а он не соглашается. И не соглашается месяц, два, три, восемь, два года, тогда уже желание начинает угасать. Самое главное, чтобы этого не происходило. Нужно понимать, что вода камень точит. Если удастся с китайцами наладить контакт, то он приведет к инвестиционному проекту. Международное исследование, кстати, показало, что 75 процентов решений об инвестировании принимаются алогичным способом. Это тоже говорит о том, что надо уметь коммуницировать, устанавливать правильный контакт и доводить это дело до конца. Я думаю, что с китайцами очень важна стабильность общения, важно постоянно быть на связи, отвечать на вопросы, уделять внимание. Если они звонят, и мы не берем трубку, или не перезваниваем, мы инвестора потеряем. Конечно, это относится не только к Китаю, а к каждому инвестору. Каждый хочет чувствовать себя важным и нужным. Ну и не унижаться, чтобы они чувствовали, что у них здесь есть конкуренция, и мы не готовы принимать любые инвестиции, например, какие-то вредные производства. Потому что Татарстан уже находится не на том уровне развития, когда мы хотим любые инвестиции любым путем. Мы смотрим на технологии, насколько они современные. Мы уже можем себе это позволить благодаря нашему президенту, тому, что Татарстан находится на высоком уровне экономического развития. Надеюсь, так будет и дальше.
Нет комментариев-