Журналист «Татар-информ» побеседовал с артистом.
– Очень приятно и в то же неожиданно видеть вас на Нуриевском фестивале, который позиционирует себя как фестиваль именно классического балета. У Татарского театра существует традиция знакомить на гала-концертах зрителя и с современной хореографией, но, как правило, ее исполняют солисты, задействованные в классических постановках. Как случилось, что вы стали участником фестиваля?
– Наверное, это произошло в связи с последними событиями, когда мне дали премию «Душа танца». Наконец, театральная среда, балетная среда, признала современный танец – впервые премия «Душа танца» вывела номинации «Звезда современного танца (танцовщик и хореограф)», которую я получил. Может быть, именно в связи с этим началась череда гала-концертов с балетом, с классикой, хотя в свое время, когда я участвовал на «Арабеске» (конкурс артистов балета – прим. ред) в Перми, я тоже ездил с классиками на разные гала-концерты и представлял современный танец.
– До сотрудничества с нашим фестивалем его отголоски доходили до вас?
– Я слышал про Нуриевский фестиваль, даже про два – один есть в Уфе, один здесь. Но все, что я знал об этом, что это чисто классический фестиваль и здесь представлена только классика. Я не знал масштаба, размаха, и когда я приехал сюда, очень удивился, что на протяжении двух недель идут балеты – это реально очень круто. Конечно, мне как человеку, представляющему русский современный танец, хотелось бы видеть и что-то современное, но такой формат, и, возможно, это правильно. Каждый из тех, кто участвовал в гала-концерте – это реальное открытие. Я о них не знал и поражен, что они в топе. Они по праву находятся на гала-концерте и по праву закрывают фестиваль.
– Сообщалось, что, возможно, вы только будете ставить номер под болеро Равеля для гала-концерта на артистов нашей труппы. Однако вы выходите на сцену и сам. Когда вы приняли это решение?
– Я даже сам не знал, что я буду ставить этот танец. Номер был готов (это было соло), мне предложили взять кордебалет к себе в подмогу, и я, естественно, согласился, потому что это интересный опыт. Реально хочется поделиться с театром, что-то дать. Было совсем немного репетиций, но ребята справились, мне было приятно с ними работать. Незадолго до того, как приехать, я придумал, как это сделать. Я сказал, что мне нужно 10 человек – 3 девочки и 7 мальчиков. Пообещали их предоставить. Когда я пришел на репетицию, у меня стояло 11 человек – взял всех.
– В программке помечено, что ваш номер является мировой премьерой. В чем именно заключается такой статус?
– Это действительно премьера, потому что этот номер исполняется с кордебалетом впервые. До этого болеро было сделано классически. И вообще я думаю, что это вырастет в достаточно крупную форму, потому что сейчас это небольшой кусок буквально 4,5 минуты, а болеро идет на самом деле 16 минут примерно. Для того, чтобы избежать сравнения, хотя оно будет в любом случае, конечно же, я решил сделать это совсем по-своему, совсем по-современному, используя ту пластику и те знания, которыми я сейчас владею. А мое соло на эту же музыку было сделано не то что давно, но оно очень мало где исполнялось и не так громко.
– Номер называется «Человек». Это что-то автобиографичное?
– Это биография человека вообще. Если присмотреться шире, если критики захотят придраться к каждому движению, то каждое движение я могу объяснить. В каждом элементе, в каждом движении, в каждом жесте заложена какая-то тайна, глубокий смысл. Начиная от бесформенной жижи и бесформенной консистенции, материи, постепенно появляется человек, который проходит все этапы формирования, при этом совершая ошибки, нарушая и соблюдая заповеди, пытаясь добраться до самого верха к Богу. Попытка дотянуться до него всегда оканчивается крахом.
– Вы сказали, что предполагаете дальнейшее развитие того номера в более крупную форму. Уже есть какие-то предположения?
– Вообще постановка болеро давно созрела у меня, и мне бы хотелось сделать целиком спектакль. Было бы на ком. И мне бы хотелось как раз вместе с кордебалетом, с массой. Дай Бог позовут в Казань. Кстати, с одним казанским дуэтом я работал уже – Миша Тимаев и Аманда Гомес. Я на них ставил дуэт, с которым они победили на конкурсе и я занял лучшую хореографию там же.
– Успели ли посмотреть какие-то классические постановки в нашем театре?
– Я приехал как раз в тот момент, когда уже все закончилось – в этот день не было спектакля. Я 1,5 дня репетировал и, кроме зала и дороги, до театра, пожалуй, больше ничего не видел. Хотя нет, я был в училище (хореографическом – прим. ред) и очень был рад видеть всех. У меня там был мастер-класс, я делился с молодым поколением своим опытом. Было круто! Приятно видеть молодежь, которая горит, которая интересуется, пытается понять. Где-то около 1,5 часа мы с ними занимались, я рассчитывал на час 15, но у нас как-то все затянулось, все пошло-пошло – было весело.
– Каким вам показался Татарский театр оперы и балета? Сцена для вашей хореографии не тесна?
– Мне очень понравилась сцена – очень уютная сцена, очень хороший свет. Вообще нравится сам театр как здание. Оно пропитано атмосферой театра, очень приятно здесь находится, невероятно красивый зал, таких театров немного. Приятно на этой сцене побывать, танцевать. Я танцевал и в Большом театре на исторической сцене и в совсем маленьком Юсуповском дворце, где сцена вообще метров 7, наверное. Мне есть, с чем сравнить. И этот компактный размер действительно приятен, и ребята молодцы. Конечно, мне, как представителю современных направлений, хочется видеть в афишах и современный балет. Я не в укор это нисколько, я понимаю: театр академический и здесь нужно ставить классику. Но, к счастью, время требует того, чтобы быть современным. Идти в ногу со временем, использую новые технологии, новые принципы, новую хореографию, да и зритель, мне кажется, готов смотреть и классику, и современные постановки.
– Вопрос, над которым недоумевают многие ваши поклонники. СМИ сообщают, что хотя вы и стали победителем шоу «Танцуй!», но отказались от приза (двухмиллионный контракт с театром «Ленинград Центр» – прим. ред). Почему? Что вы с ним сделали?
– Это легенда. Не было никакого приза! Не было в том плане, что я от него не отказывался. Я не хочу сказать, что это такая подлая подстава, но ходит легенда, что я от него отказался. Я его не смог получить: после того, как мне вручили приз, мне должны были позвонить, а звонка и не случилось. Я как-то спросил, мне сказали: «Ну, позвони, найди кого-нибудь»… Я подумал, что, наверное, это будет не очень правильно и пусть это будет на совести тех, кто это делал.
– Когда вы пришли на этот проект, жюри, хорошо представляя ваши способности уже на тот момент и зная, что вы работаете и как постановщик, вас сразу же спросило, почему вы хотите именно танцевать, а не ставить. До какого возраста вы планирует выходить на сцену?
– Когда я посмотрю на себя со стороны и увижу, что так больше нельзя, тогда я прекращу танцевать. Это два разных Могилева: есть который танцует, есть который ставит. Может быть, это связано с тем, что знак зодиака Близнецы, и у меня есть конкретное разделение. Я стараюсь никогда не смешивать: если я нахожусь в чьей-то постановке, я никогда не лезу и не стараюсь показать свои балетмейстерские способности; когда я ставлю на кого-то, я никогда не смотрю, как бы сделал я, я смотрю, на что способны мои ученики, на которых ставлю. Если я пойму, что чего-то я уже не могу, мои физические возможности не позволяют того, что я хотел бы сделать, значит, пора заканчивать. Сейчас я в комфортной форме, пока я могу танцевать. И, кстати, не так часто я танцую на сцене. Я больше ставлю, чем танцую сейчас, и мой выход на сцену – это точечный удар.
