– Давайте поговорим о структуре детского здоровья. Какие здесь основные болевые точки?
– Вообще, по федеральному закону №323 терминология здоровья охватывает все стороны деятельности детей. Психологическое, физическое, социальное здоровье каждого ребенка. Поэтому если говорить о здоровье, конечно же, все болезненные проявления должны быть охвачены. Здесь и инфекционные заболевания, и неинфекционные, и генетические. Особенно для нас актуальны травмы, политравмы, различные внешние причины, которые могут повлиять на здоровье детей. Очень важно, чтобы вы правильно поставили акцент: смотреть не только состояние, болезненное состояние, а в целом на то, как у ребенка складывается развитие, как формируются все резервы для развития.
– Какие болезни наиболее распространены среди детей республики Татарстан?
– ОРЗ, воспалительные процессы, воспалительные процессы внутренних органов. Также распространены травмы. По заболеваемости и по показателям распространенности мы можем говорить о сердечно-сосудистых заболеваниях. Заболеваниях дыхательных органов, мочевыделительной системы. Каждое направление имеет свои показатели и значимость в иерархии болезней у детей.
– Какие болезни труднее всего лечить на сегодняшний день?
– Если говорить о наших ресурсах, которые есть в детской клинической больнице, это в основном политравмы. Когда повреждаются много внутренних органов, повреждается головной мозг. Конечно, туда надо направить все имеющиеся ресурсы. Это достаточно дорогостоящая для нас деятельность, но при этом система обязательного медицинского страхования компенсирует эти затраты.
– Начинается летний сезон и, наверное, вы ожидаете всплеск детского травматизма.
– Дело в том, что детский травматизм — это сугубо халатность взрослых. Если говорить о возрастных особенностях, очень важно выделить детей до трех лет. Они не имеют инстинкта самосохранения, а любознательность как раз в этом возрасте проявляется, и они падают, они обжигаются, могут что-то проглотить. Это кипяток, это электророзетка. Это внешние причины, которые оставляют последствия, которые чреваты повреждениями внутренних органов и костно-мышечной системы. А второй более активный период — подростковый период. Когда дети более самостоятельны, пользуются велосипедами, падают. Интересуются разными видами спорта активно. Конечно же, повреждают руки, ноги. Еще я не сказал про грудных детей, до года, полтора года. Они только-только начинают ползать, двигаться. Здесь мы должны понимать, что даже падение с небольшой высоты пеленочного стола может быть чревато переломом основания черепа, потому что у них костная система еще не сформирована. И любая маленькая травма, даже прикосновение может привести к повреждению основания черепа.
И еще хотел бы сделать акцент — это открытые окна. Москитные сетки обманчивую защищенность создают. Как будто бы москитная сетка есть, ребенок прислоняется, и летом чуть ли не каждую неделю к нам поступают дети — мы их даже называем дети-летуны. С тяжелыми травмами они проходят длительное лечение у нас в больнице.
– Сколько пациентов, требующих экстренной помощи и хирургического вмешательства, единовременно вы можете принять?
– Система оказания неотложной экстренной медицинской помощи организована таким образом, что мы можем принимать любое количеств детей соразмерно тем последствиям, которые могут быть. У нас полностью выстроена система оказания лечения на этапе доставки пациентов — у нас работает реанимация, реанимобили, санавиация, у нас организованы приемные отделения, противошоковый блок. Также имеются отделения — реанимационное, операционное. Только реанимационных коек у нас 52. Чтобы мы могли в случае ЧП массовую госпитализацию фиксировать у себя.
– Сколько времени проходит от момента, когда ребенок, например, ломает ноги, получает какую-то травму, до того, как он попадает на стол хирурга?
– Это разное время, разные травмы. Если это амбулаторно, конечно же, они подойдут в травмпункт. А если даже политравма — минуты. Как быстрее мы доставляем, как быстрее формируем противошоковое пособие, нам важно как можно быстрее восстановить функции внутренних органов. Ведь травмы сопровождаются повреждением сосудов, дыхательной системы, костно-мышечной системы. Надо быстрее стабилизировать состояние и дальше оказывать медицинскую помощь.
– Но если речь идет не об угрозе жизни, а когда ломает руку, ногу... То есть в целом он здоров, нужно лишь наложить гипс...
– Среднестатистически для полного определения состояния ребенка с момента поступления до операционного стола, где-то час-два. Этого времени достаточно для того, чтобы провести обследование, рентген, при необходимости компьютерную томографию. Дальше уже стабилизировать и прооперировать ребенка. У нас работают травматологи-ортопеды по травмам, нейрохирурги круглосуточно по повреждениям головного мозга, спинного мозга, центральной нервной системы, также у нас работают офтальмологи круглосуточно, по повреждениям глаз, челюстно-лицевые хирурги, лор-специалисты. То есть все специалисты круглосуточно присутствуют и готовы принять любого ребенка с любым повреждением.
В республике выстраивается трехуровневая система. Она, более менее, соответствует тем необходимым требованиям обеспечения доступности и своевременности. То есть первый уровень — это центральная районная больница. Они принимают по месту жительства пациента. Они оказывают помощь. Если они считают, что необходимо доставить пациента на специализированный уровень, они доставляют в муниципальные центры. При этом мы контролируем, когда необходимо уже оказывать высококвалифицированную медицинскую помощь. Сразу работает реанимационно-консультативный центр. У нас присутствуют камеры во всех 30-ти муниципальных районах республики. И по системе РКЦ мы уже видим, что такой ребенок поступает в межмуниципальный центр. Можем сами выдвинуться в этот центр, если необходимо оказывать помощь на месте, или уже выезжает санавиация для того, чтобы доставить уже к нам. Бывает так, что мы сразу вылетаем, доставляем детей из центральной районной больницы в ДРКБ и оказываем всю необходимую помощь. Особенно это по нейрохирургии, особенно это касается обширных травм брюшной полости с повреждением костей таза, внутренних органов.
– Такие травмы возникают в результате ДПТ?
– В основном да.
– Влияет ли популярность экстремальных видов спорта на рост травматизма, и какие вы видите пути его снижения?
– Я считаю, что экстремальные виды спорта не могут повлиять на травматизм, если они осуществляются под наблюдением взрослых. У ребенка, который занимается экстремальными видами спорта, повышается инстинкт самосохранения. У них формируется мышечный каркас. И благодаря этому они может быть даже больше защищены, чем те дети, которые не получают подобных нагрузок. И инструкций со стороны взрослых. Ведь с каждым ребенком надо разговаривать: как надо себя беречь, как переходить улицу, как надо ездить, как останавливаться.
Мы видим бытовые травмы, когда подросток впервые садится на велосипед и еще не получил навыков езды. Опасно отпускать руль во время езды. Буквально на днях двое детей поступили к нам после падений с велосипедов с серьезными повреждениями внутренних органов. В обоих случаях – из-за руля, который уперся им в животы.
Я считаю, что велосипед — это экстремальный вид спорта. Родители не должны разрешать своим детям ездить по тротуарам, пересекать автомобильные дороги. Для этого существуют специальные дорожки. Согласен, что в Казани их недостаточно.
– Вы можете дать цифры по велосипедным травмам?
– Приблизительно только могу сказать. Каждый год к нам поступают 5-6 детей с повреждениями внутренних органов. Тяжелых детей. И они у нас находятся два-три месяца, не меньше. При более простых травмах из-за езды на велосипедах, они обращаются в травматологические пункты. Их более сотни за год набирается. В основном, приходятся на лето. Для летнего периода это очень много.
– А в целом, сколько обращений с травмами бывает за лето?
– Только за прошлый год в больницу к нам обратились более двух тысяч пациентов. К нам обращаются тяжелые. За первые три месяца этого года 500 детей обратились с тяжелыми травмами, которых мы госпитализировали и оказывали всю необходимую помощь. Сейчас уже май, и мы приближаемся к 850 пациентам, которые у нас находятся на лечении.
– Каковы прогнозы по количеству детей, пострадавших от травм, на наступающее лето?
– Мы изучаем динамику за последние 10 лет, 5 лет. У нас в республике травматизм растет, особенно среди подростков.
За последние 5 лет он вырос на 8,5 процентов. По сравнению с общероссийскими показателями, среди подростков распространенность травм выше на 20,5 процентов. Но одновременно снижается число смертельных случаев. 5 лет назад летальных исходов было больше — 120. В прошлом году мы от травм потеряли 85 детей. Да, это много. Целых четыре класса в школе.
Снижению летальных случаев способствует создание доступной среды. Есть соответствующая программа.
Когда утопление, например, — закрываются дыхательные пути и у нас остается буквально несколько минут для того, чтобы освободить дыхательные пути и оказать всю необходимую первую медицинскую помощь. Поэтому мы даже говорим: пять минут, семь минут, десять, но не больше. Здесь все взрослые должны понимать: если есть рядом водоем, они должны контролировать каждое движение ребенка, и быть готовым оказать первую медицинскую помощь.
– Получается, из 85 случаев часть приходится на случаи утопления?
– Четверть. Здесь, если говорить об оказании высокоспециализированной медицинской помощи, у нас в клинике сейчас есть инновационная технология, которой нет во многих медицинских центрах. Это так называемая гипотермия. То есть мы формируем условия для того, чтобы пациент находился в условиях пониженной температуры. Это так называемый протокол защиты головного мозга. Благодаря этому мы спасли в прошлом году семь детей, в этом году троих. То есть, если этой технологии нет в клинике, спасти этих детей невозможно. Наступает отек головного мозга, и они погибают. Такая технология появилась у нас три года назад. Мы ее приобрели при поддержке Министерства здравоохранения РТ.
– Совсем недавно речь в СМИ шла о группах смерти «синий кит». В прессе много писали об этом. В реальности был ли всплеск случаев попыток самоубийств? Или это что-то вроде фейка?
– Слава богу, в республике Татарстан мы не столкнулись с этим. Но я знаю случаи в Санкт-Петербурге, Тюмени, когда дети были подвержены таким суицидальным рискам. Проблема суицидов — очень сложная тема. За прошлый год суицидальных попыток было 64 в республике. В позапрошлом — 62. Каждый такой случай контролируется, мониторится. Многие службы подключаются. В прошлом году семь детей покончили свою жизнь самоубийством.
– Сегодня много говорят о качестве медицинской помощи, и люди ее оценивают не всегда положительно. Хотелось бы узнать, на каком уровне это качество в ДРКБ и как оно измеряется.
– Качество медицинской помощи — это показатель, который требует постоянного внимания. К нему надо постоянно обращаться, чтобы понимать, соответствуем ли мы ожиданиям пациентов или же у нас есть какие-то вопросы, и мы не знаем, как их решить. Здесь есть несколько технологий, которые измеряют этот показатель. Измерения качества проводят как органы госстатистики, так и Фонд обязательного медицинского страхования. Мы внутри ДРКБ так же интересуемся обратной связью, анкетируем каждую маму. У нас есть свои опросники. Конечно же, обращаемся к ресурсам «Народного контроля», если через эти ресурсы тоже поступает, мы анализируем, смотрим, из-за чего, по какой причине возникло то или иное обращение. Сейчас население предъявляет и будет предъявлять завышенные требования, мы к этому готовы. Мы постоянно совершенствуемся.
– Почему завышенные?
– Мы должны понимать, что доступность предусматривает распределение по необходимости в зависимости от состояния здоровья. Мы здесь и сейчас оказываем неотложную, экстренную помощь. Когда есть состояние угрозы жизни. А когда есть плановая консультация, она должна распределяться в рамках предварительной электронной записи. Здесь очень важно, чтобы наступил диалог между медицинским сообществом, пациентами. Важно вместе работать, вместе выходить на новый уровень оказания медицинской помощи. От населения тоже очень многое зависит. Население должно формировать у себя мотивацию к здоровому образу жизни, активную позицию в сохранении своего здоровья. Ведь немного мам, которые каждое утро разъясняют ребенку, как себя беречь.
– У вас существует внутрибольничный рейтинг подразделений?
– Да, у нас есть служба стандартизации контроля качества, и все наши процессы — они так и называются медицинские процессы — контролируются, и ведется мониторинг.
– Как вы относитесь к идее создавать публичные рейтинги больниц?
– Положительно. В России сейчас есть рейтинги, ресурсы, они общедоступны. У нас рейтинги ведет Минздрав РТ, на его сайте можно посмотреть.
Платные услуги — это отдельная деятельность больниц, потому что помимо возможности оказать помощь по линии ОМС, у нас есть возможность использовать свободные ресурсы, которые имеются в больнице. Не всегда ведь работает операционная. Например, в субботу наша ДРКБ полностью принимает по внебюджету. Потому что по программе госгарантий в субботу мы не работаем. А по внебюджету любой желающий может прийти и проконсультироваться у специалиста. На самом деле мы считаем, что мы повышаем доступность, формируем второе мнение. И также мы формируем хорошие возможности для лечения пациентов из других регионов и стран. Медицинский туризм развивается хорошими темпами. За прошлый год к нам приехали лечиться из других стран и регионов 2,5 тысячи пациентов. Мы более 70 миллионов рублей заработали благодаря тому, что к нам приехали из-за пределов республики. Наши врачи востребованы. К ним приезжают из Белоруссии, из Таджикистана, Узбекистана, Мурманска, Вологодской области. Популярностью пользуется кардиохирургия, сосудистая хирургия, детская урология. У нас присутствуют все специалисты по этим направлениям, и они конкурируют со всеми федеральными центрами, куда могут поехать пациенты. Они едут к нам.
Нет комментариев-