– Артем Валерьевич, в своем докладе на коллегии вы сказали, что показатель раскрываемости преступлений в Татарстане лучший за последние 15 лет. С чем вы это связываете?
– Действительно, в 2017 году мы добились лучшей раскрываемости преступлений за последние 15 лет.
Особо отмечу, что наши результаты работы по таким преступлениям, как грабежи, разбои, убийства, мошенничества, квартирные кражи, умышленные причинения тяжкого вреда здоровью, на протяжении долгого времени заметно выше, чем в среднем по России и округу.
Этого мы смогли достичь благодаря целому комплексу факторов. И в первую очередь благодаря профессионализму наших сотрудников, высокому уровню взаимодействия с другими правоохранительными органами, министерствами и ведомствами республики, широкому внедрению новых форм и методов борьбы с преступностью.
В МВД ведется адресная работа по раскрытию преступлений. В частности, созданы специализированные следственно-оперативные группы: по раскрытию и расследованию умышленных причинений тяжкого вреда здоровью; грабежей и разбойных нападений; краж из жилищ и садово-дачных домов граждан; по борьбе с социальными мошенничествами и мошенничествами, совершенными с использованием средств связи; по противодействию преступлениям, совершаемым с использованием современных информационных технологий.
Мы спрашиваем не столько за показатели, сколько за организацию работы по конкретным преступлениям – ну, или за недоработки.
Нами накоплен огромный опыт борьбы с организованной преступностью. Ни для кого не секрет, что именно участники ОПФ как раз и совершают большую часть тяжких и особо тяжких преступлений. Научившись работать в этом направлении, мы сразу же почувствовали результат.
Подчеркну, что мы добились почти стопроцентной раскрываемости убийств (95,1%) и изнасилований, как и умышленных причинений тяжкого вреда здоровью (99,3%), разбоев (90,7%), а также грабежей (88,3%), краж из домов и квартир (80,1%).
Проводится большая профилактическая работа с лицами, стоящими на наших учетах. Это почти 60 тысяч человек, преступивших закон, склонных к нарушению правопорядка, из неблагополучных семей, трудных подростков.
Растет у нас эффективность проведения ДНК-экпертиз в раскрытии преступлений. Благодаря оперативности их проведения и профессионализму наших специалистов мы смогли быстро раскрыть жестокое убийство лыжницы в Нижнекамске. Именно геномная экспертиза позволила нам доказать причастность к преступлению задержанного Данилы Котенева.
Еще пример – система «Безопасный город» помогает нам контролировать обстановку в общественных местах. В 2017 году с использованием записей камер видеонаблюдения раскрыто 669 преступлений, многие из них, что называется, по горячим следам.
Хорошим подспорьем нам выступают общественные организации правоохранительной направленности, в первую очередь добровольные народные дружины. Ежедневно на патрулирование улиц городов и населенных пунктов республики выходят более полутысячи дружинников. В 2017 году с их участием раскрыто 310 преступлений, выявлено и пресечено 22 555 административных правонарушений.
Определенные изменения в тот закон, о котором я рассказал, внесены на одной из последних сессий Госсовета РТ, и мы уже приступаем к набору муниципальных служащих.
Конечно, будем ориентироваться на бывших наших сотрудников, потому что опыт работы на дорогах у них есть. Скажу, что, если бы мы этого не сделали, под сокращение у нас попали бы 23 круглосуточных поста на дорогах.
Введение этих 165 служащих компенсирует нам по одному человеку из экипажа. Мы убираем одного аттестованного сотрудника, ставим по одному муниципальному служащему. Естественно, основную нагрузку будет нести наш полицейский – оформлять протокол и останавливать машину, но муниципальный служащий будет помогать.
Этот опыт мы уже имеем в патрульно-постовой службе Казани, Набережных Челнов и Нижнекамска, где к двоим – водителю и сотруднику ППС – добавлен третий – муниципальный служащий.
Под сокращение, повторюсь, попали 190 штатных единиц. Реально это получилось 94 сотрудника, потому что кого-то мы перевели, где-то были вакансии, часть из них пошли на пенсию, кто-то принял решение совсем расстаться с органами.
То есть это будет абсолютно новый набор. Не скроем, что форму муниципальных служащих постараемся сделать похожей на форму ГИБДД. Только при ближайшем рассмотрении она будет отличаться.
Муниципальные служащие будут, во-первых, подстраховывать – мы им дадим оружие, как гражданам, не летальное. Но в любом случае это физическое присутствие, они имеют те полномочия, которые предусматривает Кодекс Республики Татарстан об административных правонарушениях. Они будут помогать при задержании при необходимости, но основную роль будут играть федеральные полицейские.
Муниципальные служащие не будут иметь права останавливать транспорт и составлять протокол об административных правонарушениях. Они просто помощники, будут выполнять техническую работу.
– Когда они уже появятся на дорогах республики?
– С 1 марта открыто финансирование в республике, поэтому сейчас идет набор, пошив одежды. Думаю, что в ближайший месяц, по крайней мере к чемпионату мира по футболу, их уже наберем, они будут работать.
– Проводился ли анализ – достаточно ли того количества экипажей ДПС, которое сейчас имеется в Госавтоинспекции Татарстана (до сокращения) для поддержания безопасности на дорогах?
– Людей всегда не хватает. С другой стороны, динамика травматизма на дороге в последние годы, как мы говорим, положительная. Если еще лет десять назад порядка тысячи человек мы теряли на дорогах республики, то в последние годы меньше пятисот – 451 было в 2016 году, 425 в 2017-м.
Мы постоянно работаем над тем, чтобы ДТП было меньше, изучаем факторы, которые влияют на совершение ДТП с травмами: места, обустройство дорог, воспитание водителей, контрольно-надзорная деятельность. К сожалению, менталитет жителей нашей страны таков, что до многих можно достучаться только с позиции применения жестких законных требований.
Поэтому мы стоим на позиции неотвратимости наказания – если человек нарушил и наказан штрафом или арестом, то штраф он должен оплатить.
Ведем работу вместе с приставами по взысканию штрафов. Все вместе приносит эффект.
Сегодня на дорогах еще есть над чем работать, и 425 погибших в ДТП – это цифра очень большая, я считаю. Это люди в самом расцвете сил.
– Могут ли видеокамеры, пусть даже самые современные, на ваш взгляд, заменить инспектора ГИБДД?
– По-разному можно относиться к наличию или отсутствию инспекторов ДПС на дороге, но они серьезный вклад в безопасность на дорогах осуществляют, и даже широкое развитие видеофиксации не компенсирует их отсутствие.
Элементарно, пьяного за рулем видеофиксация не выявит никак и остановить преступника, использующего автомобиль, тоже не сможет.
Но и камеры мы с дорог не уберем, будем продолжать развивать фото- и видеофиксацию, мы этого не скрываем. И республика нам в этом плане помогает. И мы не считаем, как считают некоторые, что мы стремимся только заработать деньги. Мы этих денег не видим, они уходят в республиканский бюджет, да и вопрос не в деньгах, а в безопасности в первую очередь.
– Две с половиной тысячи выявленных экономических преступлений – это большая цифра для такой республики, как Татарстан? О какой экономической и социальной обстановке в обществе говорит, по вашему мнению, такое количество этого вида преступлений?
– Количество меняется, в том числе и с изменением законодательства. И динамика последних лет связана именно с тем, что какие-то преступления декриминализируются, поэтому их становится или меньше, или они доходят до нуля.
Экономическая преступность была, есть и, наверное, пока и будет. Есть откровенное хищение, есть мошенничество в экономике, есть и коррупция.
Защита экономических интересов государства и гражданина – это была и есть наша приоритетная работа, в этом направлении мы работаем и будем продолжать работать.
Может быть, сейчас просто больше стало попадать сразу в прессу, и здесь большую роль играет уже Следственный комитет – дела расследуют по нашим материалам они.
Я задам встречный вопрос: кто причинит больший ущерб государству – работница поликлиники, которая торгует больничными листами, организатор финансовой пирамиды, собравший с вкладчиков сотни миллионов рублей, или чиновник, продающий как свою государственную землю? Или же бутлегер, поставляющий суррогатный алкоголь на прилавки республики? Совершенно разные сферы, различная квалификация, но все это экономические преступления. И оценивать эту работу только с точки зрения статистики, на мой взгляд, не совсем правильно.
В 2016 году мы выявили более трех тысяч преступлений, а в 2017-м – две с половиной тысячи. Но зато большая часть из них, что называется, по-крупному! Да вы и сами это, вероятно, заметили по сообщениям СМИ. В настоящее время приоритет – это серьезные экономические преступления, большие суммы и госслужащие высокого ранга.
Социальный эффект от работы полиции в экономическом сегменте очевиден. К примеру, финансовые пирамиды – когда экономически неподготовленные граждане добровольно несли свои сбережения мошенникам.
Мы начали по ним активно работать и в результате свели эту проблему практически на нет – с 24 уголовных дел в 2015 году до 1 дела в 2017-м.
В 2017 году суды рассмотрели и вынесли решения в отношении пяти финансовых пирамид.
В настоящее время закончено следствие и идет ознакомление с материалами по уголовным делам в отношении представителей трех крупных финансовых пирамид: КПК «РОСТ», КПКГ «Кредитный центр» и КПК «Сберфинанс». Ущерб от их действий почти полтора миллиарда рублей. Пострадавшими признаны 5898 человек.
Продолжена работа по выявлению хищений бюджетных средств, в том числе при участии должностных лиц, в сфере реализации государственной программы развития сельского хозяйства.
К примеру, бывший заместитель министра лесного хозяйства РТ, руководитель Камского лесхоза направил в подведомственные бюджетные учреждения указания о необходимости заключения договоров на поставку запчастей с ООО «СтройЖилСервис». В результате 682 тысячи рублей по этим договорам были перечислены, а детали не были поставлены. По указанию этого же замминистра был вырублен участок леса на 27 миллионов рублей. Идет следствие.
Пресечен целый ряд преступлений в сфере ЖКХ. Только один пример: собраны материалы на сотрудников администрации Арского района и начальника Арского отдела управления Росреестра о хищении госимущества на полтора миллиона рублей путем проведения незаконных аукционов. По результатам торгов котельная была оформлена на ООО «Трактир», владельцем которого является сын бывшего главы района, экс-министра лесного хозяйства РТ.
– 32 миллиона рублей неполученных взяток чиновниками и госслужащими разного уровня – сумма внушительная, однако вы остались недовольны – почему?
– Четверть всех экономических преступлений, что мы выявили в прошлом году, имеют коррупционную направленность. По этому показателю наше министерство заняло четвертое место среди всех регионов России (Москва – 1021, Краснодарский край – 682, Тюменская область – 659), по количеству выявленных преступлений против государственной власти и интересов службы (431) – второе, уступив только коллегам из Москвы (553).
По итогам 2017 года пресечено 619 коррупционных преступлений, установленный ущерб по уголовным делам данной категории составил 692,7 миллиона рублей, возмещено 816,4 миллиона.
В коррупции уличены 115 должностных лиц на всех уровнях – муниципальном, республиканском и федеральном. Общая сумма полученных взяток превысила 32 миллиона рублей.
30 руководителей муниципальных образований Татарстана в 2017 году были уличены в коррупционных преступлениях при отчуждении земель.
Но я бы не назвал это достаточными результатами работы, учитывая, какие задачи я ставил подчиненным в начале прошлого года: крупные суммы, серьезные дела, невзирая на чины и звания. Хотя есть наработки и в этом направлении.
Расследуются уголовные дела в отношении бывших руководителей Тукаевского, Арского, Черемшанского районов, а также действующего главы Балтасинского района.
Вместе с тем давайте будем реалистами. Там, где большие деньги, где широкие возможности, конфликт интересов, там всегда были коррупционные риски. Это не обязательно взяточничество, это и злоупотребление должностными полномочиями, и превышение должностных полномочий, различные хищения, совершенные с использованием служебного положения.
– Ваше ведомство серьезно взялось за браконьеров. Насколько остро встала эта проблема в Татарстане?
– Задача не новая, с учетом позиции Президента РТ, наше ведомство работу в этом направлении ведет очень активно.
Со стороны может казаться, что большой общественной опасности браконьеры не представляют. Но на самом деле это не так. Существуют целые браконьерские артели, которые пытаются заниматься незаконным выловом рыбы в промышленном масштабе, не заботясь ни о сохранении, ни о последующем воспроизведении ресурсов, они же ее перерабатывают и далее реализовывают.
На труднодоступных территориях создаются рыбацкие станы с холодильным оборудованием. В то же время от того, как пройдет период нереста, зависит фактически будущее рыбное обилие. Борьба с браконьерами ведется на постоянной основе, возбуждаются уголовные дела, сотнями изымаются рыболовные сети и составляются административные протоколы. Оперативные службы нацелены на выявление и пресечение групп, которые занимаются браконьерством в промышленных масштабах.
Всего в 2017 году органами внутренних дел Татарстана выявлено 136 преступлений (в 2016 году их было 57) по статье о незаконной добыче водных биологических ресурсов и 968 нарушений правил, регламентирующих рыболовство.
К примеру, продолжается расследование уголовного дела в отношении организованной группы лиц, которые с 2015 года в промышленных масштабах вели браконьерский лов раков в Актанышском районе в акваториях рек Белая, Кама и Волга и продавали их гражданам и организациям. Общий ущерб от их деятельности составил 20 миллионов рублей.
В результате оперативно-розыскных мероприятий задержаны 27 человек, причастных к противоправной деятельности, изъято более 32 тысяч штук раков (более 2,5 тонны), более 70 тысяч метров синтетических сетей.
В октябре с поличным задержана организованная преступная группа, занимавшаяся незаконным выловом рыбы в Заинском районе. Браконьеры имели хорошо подготовленную базу – оборудованные катера, склады со специальными холодильными установками и прочее.
С учетом серьезного ущерба, который наносит природе Татарстана браконьерство в рыбопромысловой сфере, эту линию работы мы относим к числу приоритетных. Выявляем также и коррупционные преступления в этой сфере.
В прошлом году направлено в суд дело главного гидротехника ФГУ «Управление эксплуатации Нижнекамского водохранилища» Ягудина. Он был задержан при получении 110 тысяч рублей взятки за согласование актов выполненных работ. Суд приговорил его к двум годам условно.
Продолжается следствие по делу директора ООО «Кама» о нарушениях при выделении бюджетных средств. Ее подозревают в хищении гранта в 1 миллион рублей. Деньги были выделены на воспроизводство рыбы и водных биоресурсов.
На стадии расследования находится дело о хищении премии в 45 миллионов рублей за своевременный ввод в эксплуатацию инфраструктуры развития рыбоводно-рекреационного кластера в Нижнекамске.
Сотрудники УЭБ и ПК МВД по РТ установили, что Главное инвестиционно-строительное управление заключило государственный контракт на подрядные работы с ООО «Камстройпроект-НК» по строительству инфраструктуры развития рыбоводно-рекреационного кластера.
Стоимость контракта – 251,5 миллиона рублей. Все деньги из бюджета были перечислены на счет фирмы.
В конце ноября 2011 года неустановленные должностные лица из исполкома Нижнекамского района инициировали подписание разрешения на ввод объекта в эксплуатацию, тогда как объект сдан не был, поскольку часть работ не была выполнена. А премия в 45 миллионов рублей была получена и похищена.
– Насколько эффективно показали себя камеры видеонаблюдения в отделах полиции?
– Да, по нашей инициативе все территориальные подразделения ведомства оборудованы видеонаблюдением. Эффект от этого очевиден.
Это помогает нам решить сразу две актуальные задачи. С одной стороны, это дисциплинирует наших сотрудников, являясь одной из форм контроля их действий. С другой – помогает установить истину по некоторым жалобам граждан, в силу разных обстоятельств оказавшихся в отделах полиции, так как беспристрастно фиксирует поведение каждого участника предполагаемого конфликта. Ведь всегда можно посмотреть, в каком состоянии человека доставили в отдел и в каком он оттуда вышел, а также сколько времени там провел.
У нас установлено 1242 камеры наружного видеонаблюдения по периметру административных зданий, и еще 390 камер расположены внутри зданий ОВД. Прямой контроль за ними осуществляют сотрудники Дежурной части МВД Татарстана. Эти камеры охватывают не только 191 помещение, где содержатся задержанные, но и дежурные части, коридоры и фойе зданий, комнаты приема заявителей, процессуальных действий с задержанными и разбора с доставленными.
В дополнение к этому камеры видеонаблюдения установлены и в изоляторах временного содержания, и в спецприемниках для отбывающих наказание в виде административного ареста, и в центре временного пребывания иностранных граждан.
Изображения с камер видеонаблюдения выводятся на мониторы, установленные в дежурных частях отделов полиции, в кабинеты руководителей горрайорганов. Кроме этого, буквально со всех камер картинка поступает в дежурную часть МВД Татарстана и ко мне в кабинет.
Записи изображений хранятся на специальных серверах. Ни у одного из сотрудников нет технической возможности их редактировать.
Таким образом, мы не только круглосуточно и в режиме реального времени видим, что происходит в том или ином помещении отдела полиции, но и можем просмотреть запись любого интересующего нас промежутка времени.
Мы еще и проводим еженедельный анализ видеозаписей.
Обо всех выявленных таким образом нарушениях немедленно докладывается лично мне. По всем этим фактам проводятся служебные проверки, нарушители привлекаются к строгой ответственности.
Но те же камеры и защищают наших сотрудников. Они помогают разобраться в ситуациях, когда граждане, по различным причинам доставленные в ОВД, пытаются обвинить полицейских в неправомерности действий. В ряде случаев в отношении таких заявителей возбуждались уголовные дела по статье «Ложный донос».
Замечу, что мы пошли дальше по этому пути и видеонаблюдением оборудовали наши автомобили. В первую очередь это коснулось спецтранспорта для задержанных (автозаков). Потом видеорегистраторы, как внешние, так и внутренние, установили и в патрульных автомашинах.
К примеру, были случаи, когда пьяные задержанные намеренно бились головой о машину, а потом обвиняли в избиении полицейских. Но имеющиеся записи видеорегистраторов быстро расставляли все по своим местам. Как показало время, случаи таких жалоб, как и ложных обвинений, постепенно сходят на нет.
– Вы заявили на коллегии о том, что с террористической организацией «Хизб ут-Тахрир» в Татарстане покончено. Какое количество участников этой группировки задержано и осуждено за все время и за прошлый год отдельно? Что дает основания полагать, что ХБТ прекратила свое существование в Татарстане?
– Давайте сразу разграничим: есть участники запрещенной организации, а есть их сторонники, которые разделяют взгляды, но сами в деструктивной деятельности участия не принимают. И если мы говорим, что с самой «Хизб ут-Тахрир» и ее участниками в республике покончено, то со второй категорией мы продолжаем работать. В основном это профилактика.
В течение только прошлого года 17 лидеров и активных участников террористической организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» на территории республики отправились за решетку в общей сложности на 248 лет. Это участники трех законспирированных ячеек запрещенной организации, которые мы разгромили совместно с УФСБ. Две действовали в Казани, одна – в Альметьевском, Азнакаевском, Бугульминском и Лениногорском районах – центр ее управления был в Альметьевске.
Всего же за 13 лет, что мы работаем по «Хизб ут-Тахрир», к уголовной ответственности привлечены 74 ее члена, 22 из них по несколько раз, раскрыты 127 преступлений. В настоящее время суды еще по трем уголовным делам в отношении троих участников этой террористической организации продолжаются.
Вообще мы первыми в России стали заниматься направлением, работа по которому в настоящее время входит в обязанности Центра противодействия экстремизму. Первая профильная структура была создана у нас в МВД в 1998 году.
Но до 2013 года у правоохранительной системы фактически не было действенного инструмента в борьбе с подобными явлениями. По действовавшему до того момента законодательству виновным назначались либо условные сроки, либо штрафы до 100 тысяч рублей. Доходило до того, что некоторые экстремисты специально стремились обратить на себя внимание правоохранительных органов, чтобы потом бравировать перед единомышленниками судимостью.
Но теперь это сделать им будет весьма проблематично. Например, очередную партию из восьми участников «Хизб ут-Тахрир» Коллегия судей Приволжского окружного военного суда в декабре 2017 года отправила за решетку на сроки от 16 до 19 лет.
Как я уже упомянул, мы работаем не только с теми, кто уже объединился в преступные группы и совершил какие-либо противозаконные деяния. Мы пытаемся выводить из-под влияния «Хизб ут-Тахрир» и тех, кто не успел замарать себя криминалом. Совместно с УФСБ и прокуратурой утвержден единый алгоритм для обращения граждан, решивших выйти из запрещенной организации. Таким образом мы вывели из-под влияния этой организации 22 человека. И это не окончательный результат.
К слову, всего за прошлый год было выявлено 47 преступлений экстремистской направленности и 37 террористического характера.
– С чем вы связываете рост преступлений против половой неприкосновенности детей? Как с этим бороться, на ваш взгляд?
– Раскрываемость таких преступлений практически стопроцентная, суды также назначают виновным, как правило, суровое наказание – все это вместе взятое, на мой взгляд, и способствует тому, что подобные факты все меньше замалчиваются.
Если мы возьмем во внимание количество пострадавших и преступников, то не увидим здесь существенного роста. Если в 2016 году потерпевшими признаны 269 несовершеннолетних, то в 2017-м – 278. В 2016 году задержаны по преступлениям этой категории 60 подозреваемых, а в 2017-м – 62.
Технический рост показателей я бы объяснил тем, что на нашем профессиональном сленге называется многоэпизодностью. В ходе расследования многих уголовных дел устанавливаются дополнительные факты, как правило, имевшие место на протяжении длительного времени, о которых раньше известно не было. Например, в прошлом году расследованы и направлены в суд уголовные дела более чем по 500 фактам, совершенным с 2009 по 2016 год.
К сожалению, преступления подобного рода, каждое из которых, безусловно, становится резонансным, омрачили и конец прошлого – начало нынешнего года.
В первом случае, 11 декабря, злоумышленник поджидал ученицу младших классов на территории школы, потом завел ее на чердак одного из домов на Побежимова и там совершил в отношении нее насильственные действия сексуального характера. 13 декабря за совершение этого преступления был задержан 29-летний мужчина.
Во втором случае, 3 января уже этого года, в период новогодних каникул ученики возвращались из театра на общественном транспорте самостоятельно. Классный руководитель, как сегодня это практикуется, сделала рассылку в мессенджере о том, что представление закончилось и дети возвращаются домой, а сама вышла из транспорта на несколько остановок раньше. А как выяснилось позже, родители потерпевшего ребенка вообще не состоят в данной группе.
В подъезде неизвестный напал на 9-летнего мальчика. Угрожая ему ножом, мужчина изнасиловал ребенка.
Да, наши инспекторы ПДН регулярно выходят в школы, работают как с педагогами, так и с детьми. Но эти меры, конечно же, не могут заменить родительской заботы, родительского воспитания.
Хотя сегодня школьные территории оборудованы системами видеонаблюдения, доступны самые разные электронные средства родительского контроля, но элементарными правилами безопасности, которые были актуальны во все времена, пренебрегать все-таки не стоит.
На начало этого года в Татарстане на профилактическом учете в ОВД состоят 3181 поднадзорный человек, из них 139 педофилов.
За прошлый год на учет сотрудники полиции поставили 3996 неблагополучных родителей. Сейчас на этом учете – 4592 родителя.
– Какие крупные каналы поставки наркотиков были перекрыты в прошлом году?
– Вы очень точно сформулировали свой вопрос – главная ставка в работе Управления наркоконтроля МВД Татарстана делается именно на ликвидацию межрегионального наркотрафика. Потому что «своих» наркотиков у нас нет – Татарстан не производит и не распространяет в другие регионы это зелье.
Про сезонные посевы мака и конопли здесь вряд ли стоит упоминать, это все выращивается для собственного потребления. И причастных к этому мы выявляем, возбуждаем уголовные дела, но они фактически не влияют на оперативную обстановку.
Смотрите: большинство наркотиков на современном теневом рынке – это «синтетика». Если брать Татарстан, синтетические наркотики в 2017 году составили 63 процента из всех изъятых. Не открою тайны, сказав, что «синтетику» наркодельцы заказывают в Китае и крупнооптовыми партиями развозят по стране.
Так вот, наша задача – ликвидировать каналы поставки хотя бы на второй стадии, когда килограммы этой дури еще не разошлись по мелким сбытчикам и не попали к потребителю. Ведь что такое мелкий сбыт? Условная разовая доза того же PVP составляет 0,2 грамма, а JWH, больше известного как спайс, – 0,05 грамма.
И сложность даже не в том, что сегодня вся наркоторговля ушла в обезличенный сегмент Интернета, мы научились работать и в этих условиях. Дело в том, что изъятие даже одной «закладки» – это полдня работы следственно-оперативной группы, отвлечение экспертов, куча бумажной волокиты. И поэтому мы стараемся пресечь поступление наркотиков в республику еще до того момента, когда они разойдутся по закладкам. Но подчеркну, что и с мелкими весами мы работаем очень активно.
За прошлый год наши сотрудники перекрыли 24 прямых каналов поставки наркотиков в республику и 16 транзитных. Всего было выявлено 40 таких фактов, с учетом того что по ним работают еще ФСБ и таможня.
Основной наркотрафик, как показывает аналитика, идет из Москвы и Московской области.
И организаторы таких поставок очень далеки от того маргинального криминалитета, представители которого в 90-е «барыжили» героином. Сегодня это имеющие высшее образование люди, разбирающиеся в технических вопросах и во всем, что касается ухода от ответственности в Интернете. Для них это просто бизнес.
Но даже с учетом всех современных средств конспирации в Интернете и прочих мер, которыми наркодельцы пытаются себя обезопасить, мы такие группы вскрываем, документируем их действия. В прошлом году мы возбудили три уголовных дела по статье «Организация преступного сообщества», изъяв у наркодилеров больше 76 килограммов «синтетики».
Из незаконного оборота за весь прошлый год изъято более 246 килограммов наркотических средств, в том числе 108 килограммов «синтетики», 42 килограмма марихуаны, 21 килограмм гашиша. За 2017 год выявлено 3975 наркопреступлений.
К примеру, в июне прошлого года было возбуждено уголовное дело в отношении 15 участников ОПС. Среди них жители Казани, Красноярска, Томска и Самары. Они организовали обширную сеть сбыта наркотиков через Интернет, в частности через приложение Telegram, в разных регионах. У них изъяли 55 килограммов «синтетики».
– Расскажите о ликвидации крупных ОПС за последнее время?
– Могу сказать, что за годы нашей системной работы суммарное количество лет, которые участники группировок получили в качестве наказания, составило 7160 лет. 633 участника и лидера ОПФ отправились за решетку за последние двадцать лет, 19 из них – пожизненно.
Здесь вот так же, как и с экономикой, – не должно складываться ложное впечатление о том, что если преступлений много и группировок много, то у нас хуже всех. Просто другие могут на них не так сильно внимание обращать, мы достаточно предметно вместе с другими правоохранителями эту «поляну» зачищаем.
Как я упоминал в своем докладе на подведении итогов МВД Татарстана, многие из нас помнят «лихие» девяностые, когда криминальные сводки напоминали сообщения с театра военных действий. В бесконечных разборках, перестрелках гибли не только бандиты, но и ни в чем не повинные граждане.
Татарстан одним из первых в России объявил беспощадную борьбу организованной преступности.
Мы единственные, кто сохранил УБОП. Даже когда по всей стране эти подразделения были ликвидированы, у нас он был, есть и сейчас. Де-юре он, правда, в составе уголовного розыска, но де-факто ему придан самостоятельный статус.
В 2017 году в Татарстане раскрыты 728 преступлений, совершенных членами ОПФ. К уголовной ответственности привлечены 554 участника формирований. Возбуждены девять уголовных дел по 17 преступлениям за организацию ОПС. 23 участника осуждены на 247 лет.
Организованная преступность определенным образом трансформируется, пытается расширить свое влияние на новые сферы, в том числе на банковский сектор. Также мы все чаще отмечаем распространение в этой среде воровских понятий, что раньше было несвойственно.
Конечно, бывают случаи рецидива. Уровень рецидивной преступности всегда достаточно большой.
Если бы они исправлялись, то, наверное, мы не совсем нужны были бы. Пока не очень видно на горизонте, когда нас разгонят окончательно.
– Вы вернулись с коллегии МВД из Москвы. Расскажите, пожалуйста, как оценивают работу татарстанского ведомства?
– Два дня мы были на коллегии. Оценка работе МВД Татарстана дана положительная. Мы традиционно входим в число лучших региональных подразделений, задачи нам поставлены, сегодня эти задачи я транслирую нашим руководителям – будем выполнять.
– Когда в Казани Александр Петров открыл стрельбу в подъезде на Авангардной, вы как раз были в Москве. Как оцениваете работу своих подчиненных?
– Да, я как раз вышел с коллегии и ехал в гостиницу. Руководил процессом по телефону.
Дикий случай. Вы знаете, у нас за годы после распада Советского Союза очень много законов, решений, правил были, скажем так, либерализированы. Отчасти, наверное, правильно давать определенную волю, послабление в тех или иных процедурах, но есть и обратная сторона.
С этой стороны – человек, имеющий проблемы с алкоголем, имеющий семейные проблемы, в то же время он владелец большого арсенала оружия.
Наши сработали, я считаю, хорошо, грамотно, профессионально. Надо же понимать, что мы не знали, кто это, ведь он там не жил.
Практически работали с чистого лица те ребята, которые первыми попали под выстрелы. Вот ранен был Ильдар Тухфатуллов. Они единственное, что успели, – надеть бронежилеты и взять с собой табельное оружие. Кто там против них, сколько там человек, какая причина, какое оружие – ничего не было известно.
Стремление было отреагировать. Мы слышали, что там раненый – соседи об этом кричали. Стремление было сначала его эвакуировать, поэтому ребята пошли под огонь. К сожалению, и с нашей стороны есть раненые, и со стороны Росгвардии есть серьезные потери.
Кто вернет отца троим детям? Выводы делать надо.
Мы внимательно посмотрели – оснований забирать оружие у Петрова не было, и получил он его тоже на законных основаниях, но, тем не менее, совершил то, что совершил.
Хотя бывают аналогичные случаи и с оружием, которое находится незаконно. Напомню лето прошлого года, когда в Высокогорском районе в садовом обществе мы отлавливали одного с пистолетом Макарова, у которого тоже «крыша слетела». Только по счастливой случайности он никого не застрелил.
– Опираясь на этот случай, как вы считаете, стоит ли вернуть семейные разборки в зону ответственности Уголовного кодекса?
– Есть разные мнения о том, стоит ли возвращать уголовную ответственность за семейные разборки. К слову, на то, что их вывели из зоны ответственности Уголовного кодекса, тоже были какие-то причины и аргументы. Сделано было это не ради чьего-то там желания. Но палка всегда о двух концах.
Ну будем мы больше сажать семейных дебоширов, исправятся ли они в местах лишения свободы – вопрос. На крайние формы надо реагировать, несомненно, не доводить до таких случаев.
Одна из наших приоритетных задач – работа по выявлению превентивных преступлений. Это те же самые побои, угрозы убийством. Мы четко здесь задачи ставим, чтобы отслеживали квартиры, из которых идут жалобы: соседи жалуются или члены семьи – по ним работать.
Там составы преступлений, относящиеся к небольшой степени тяжести, и чаще всего это штрафы. Но мы в любом случае рассматриваем, ведь для человека, который еще не потерялся, это будет уроком и предостережет его от более тяжких преступлений, таких как стрельба на Авангардной.
Надо понимать, что мы все не застрахованы. У нас такое огромное количество владельцев оружия! И ни Росгвардия, ни мы не готовы сегодня тем персоналом, который у нас есть, контролировать каждого из этих владельцев. Здесь речь надо вести о личной ответственности и уголовной ответственности, в случае если люди нарушают закон. Только так. К каждому владельцу оружия приставить гвардейца или полицейского нереально. Есть надежда, что законодатели сделают выводы из таких случаев. Случай ведь не единичный по стране.
Петров застрелился сам, скорее всего. Пока еще идет проверка, разбор всей ситуации. Следственный комитет возбудил ряд уголовных дел, окончательные выводы будут даны по итогам расследования. Пока предварительно застрелился сам. Вы понимаете, узкое пространство, много народу, операция, которая развивалась очень стремительно.
Не зря потом команда была дана – отключить газ, максимально людей эвакуировать. Он же во всех, кто выходил в подъезд, начинал палить без разбора. Не скрою, было принято решение стрелять на поражение, потому что уже было не до сентиментальности. Тяжело такие решения принимать, но их должен кто-то принимать.
Конечно, он был неадекватный. В тот момент он не отдавал отчета своим действиям, находясь в таком состоянии.
Я думаю, что если бы Петров остался жив и протрезвел, то через неделю он бы сам крайне сожалел о совершенном. Когда я был министром в Марий Эл, тоже был такой случай, когда местный житель, будучи в запое, схватил ружье и устроил боевик. Через сутки после того, как его скрутили, посадили в изолятор, – тихоня тихоней, а там его целый отряд ОМОНа ловил по поселку, а потом по лесу. Так вот.
– А из системы оценки эффективности работы ваших подчиненных исчезла палочная система?
– Вот это слово-паразит выплеснулось в массы и продолжает жить. Ну нет никакой «палочности» сегодня. С другой стороны, если пекарь не будет печь хлеб, зачем такой пекарь? Если самолетостроитель не будет выпускать самолеты, зачем такой самолетостроитель? Зачем нужен полицейский, который не раскрывает преступления?
Естественно, мы за раскрытие конкретных преступлений с подразделений, с руководителей, с подчиненных спрашиваем, ну как без этого? Они же должны свою зарплату отрабатывать. Это что – «палочная система»?
Никто никаких планов не ставит. Никто не говорит: «Иди принеси, найди преступление». Но те преступления, которые совершаются, надо раскрывать.
Никто же не принесет килограмм героина добровольно в полицию, не скажет — возьмите меня под белые ручки. Это же плод кропотливой работы! То же самое касается коррупционных преступлений – иногда годами мы работаем для того, чтобы задокументировать ту или иную цепочку. Особенно если речь идет о документировании организованного сообщества. Это большой труд, и за это мы спрашиваем и будем спрашивать!
– Одно из последних уголовных дел против полицейских – дело в отношении замначальника отдела по контролю за оборотом наркотиков ОМВД России по Елабужскому району. Такое ощущение, что руководители и сотрудники именно этого подразделения попадаются чаще?
– Опять же, у вас складывается такое впечатление потому, что это на сегодня «горячо».
Если вспомнить прежний не очень приятный случай с нашим сотрудником, когда бывший начальник отдела полиции «Вишневский» Садыков, я его уже снял с должности, пошел и взятку стал давать за решение по уголовному делу.
В прошлом году, помните, были оперативники, которые придумали продать оружие для улучшения показателей. Стыдные вещи, конечно, происходят, никто же их не заставлял.
Наркотики – опять же, это работа нашей службы безопасности. Я уже перед выездом на коллегию дал команду на его (замначальника отдела по контролю за оборотом наркотиков ОМВД России по Елабужскому району Марата Шайхинурова – прим. Т-и) задержание и знал, что задержат.
Просто безобразие, по-другому не скажешь! Укрывать мы эти вещи не собираемся и делаем все максимально публично. Оба сотрудника – они руководители среднего звена – были тут же в течение суток уволены по отрицательным мотивам и арестованы.
Так же, как и следователь с адвокатом недавно, вы слышали, в Советском районе тоже за взятку взяли их. Я лично попросил руководство Следственного комитета арестовать его в назидание остальным, чтобы неповадно было.
Я скажу, в целом по стране и в республике у нас кардинально меньше стало нарушений дисциплины, и кардинально меньше стало уголовных дел в отношении сотрудников. Это о многом говорит.
Все установки достаточно четко даны, и если сотрудник или руководитель нарушил закон, то решение однозначное здесь будет.
С другой стороны, мы защищаем сотрудников, которые порой под не совсем объективное уголовное преследование попадают. В силу того, что, к сожалению, пошел такой тренд, потенциальные уголовники почувствовали возможность оговорить полицейского и любую ситуацию переворачивают с ног на голову – говорят, что их избивали и так далее.
И я сейчас не только про Нижнекамск (история с самоубийством Ильназа Пиркина, который обвинил полицейских в пытках – прим. Т-и).
Я не скрываю своей позиции в отношении наших сотрудников ОБНОН, которые получили серьезные сроки, считаю, незаслуженно получили – абсолютно политизированное дело было.
Что касается Нижнекамска, не было там никакого пыточного конвейера. Ничего не подтверждено. Они нарушили, да – то, что Пиркин сидел сутки в отделе, даже если они и сделали это из лучших побуждений, из-за того, что он боялся той стороны, у которых он похитил эти вещи. Они нарушили процедуру, поэтому были уволены. Решение по ним принималось исходя из этих нарушений, а не исходя из доказанности насилия.
Но, с другой стороны, я лично и все руководство МВД крайне негативно относимся к любым проявлениям насилия и жестко реагируем тогда, когда это насилие доказано. Когда сомнений нет в том, что сотрудники наши перешли грань дозволенного, реакция с нашей стороны моментальная.
Напомню Актанышский случай, где избили одного задержанного. Там у нас человек семь были уволены сразу в небольшом отряде, отданы под следствие, в суд.
Надо поставить себя на позицию сотрудника, который ничего не совершал, а его привлекают к уголовной ответственности, арестовывают. Представьте, человек, который работал на государство и его оговорили, вина еще не доказана, презумпцию невиновности никто не отменял, Конституция – она для всех одинакова.
Вот допустим, за кражу человека привлекают, а он наговорил на сотрудника полиции, того под арест, а кража так и осталась нераскрытой. Кто в этом случае будет соблюдать интересы потерпевших?
К сожалению, в ряде случаев у нас начинают перекручивать из-за мнимой борьбы с насилием. Сейчас уже дураков нет особо, а если дураки есть в наших рядах, мы их быстренько выявляем и отправляем куда положено.
Дезориентированы были сотрудники Нижнекамского гарнизона после всей этой истории. И некомплект там у них и так самый большой – в Нижнекамске есть куда пойти работать. Ладно вопрос некомплекта, люди же будут бояться работать. И если внимательно посмотреть, наиболее серьезные преступления за два месяца этого года – в Нижнекамске. Взять то же убийство лыжницы и разбойное нападение, еще убийства были. Это же одно тянет за собой другое.
– Экспертиза показала следы насилия над Пиркиным?
– Нет. Там ничего не доказано. И в противогазах нет никаких ДНК.
Подчеркну, если бы были какие-то доказательства, наша реакция была бы соответствующая и мы бы оценки свои давали крайне отрицательные.
На сегодня отрицательно только с процедурой по его (Пиркина – прим. Т-и) доставлению в отдел, именно доставлению, потому что четко доказано – он не был лишен возможности свободно передвигаться и выходил с сотрудниками неоднократно за едой, курить ходил и передвигался вполне свободно. Не забывайте, что все-таки отдел – это режимное учреждение.
– Президент Татарстана на коллегии сказал: «От эффективности вашей работы в том числе зависит уровень экономики, социальной сферы и инвестиционный климат Татарстана». Вы и ваши подчиненные чувствуете эту ответственность на вашем ведомстве?
– Ну конечно чувствуем. Не надо забывать, что мы работаем на родине и должны работать так, чтобы не стыдно было смотреть в глаза близким, родным, друзьям, и я всегда об этом говорю.
И ответственность за экономическую составляющую, за социальную составляющую, за спокойствие, за туристическую привлекательность, конечно, ощущаем.
Нет комментариев-