«От ее творчества пахнет асфальтом», – сказал как-то о Йолдыз Миннуллиной певец Мубай. Поэтому главное правило проекта редакция ИА «Татар-информ» определила так: герои ведут нас в свои любимые и дорогие для себя места Казани.
С Йолдыз Миннуллиной мы встретились у Казанского университета. Она так захотела. Беседа должна была проходить у второго корпуса, в котором Йолдыз сама когда-то училась, однако из-за непогоды пришлось переместиться в укрытое место.
Йолдыз Миннуллина – татарская поэтесса, которая своим творчеством уже вошла в историю. У нее всего один изданный сборник. Он вышел совсем маленьким тиражом и весь разошелся. Нового нет и, возможно, не будет. Во всяком случае, сама Йолдыз не обещает.
Йолдыз Миннуллина около десяти лет работала главным редактором журнала «Ялкын». Есть надежда, что поколение, воспитанное ею через этот журнал, в дальнейшем еще покажет себя.
Университет – место, которое приводит в поэтическое состояние
– Йолдыз, чем это место тебе дорого? Какие-то из твоих стихов были написаны здесь?
– Мне кажется, университет вообще связан с поэзией. И есть ощущение, что любое мое стихотворение чем-то связано с университетом. Здесь, в университете, в студенческие годы я начала писать стихи.
До того как поступила на татфак (факультет татарской филологии, истории и восточных языков. – Ред.), я писала на русском. Почему – не знаю… Хотя училась в татарской гимназии и говорила на татарском всегда. Может быть, потому, что музыка, которую я слушала, была на русском языке, или потому, что поэты, которых я в тот период читала, были русскими поэтами. Как-то так получалось. Хотя это, наверное, были даже не стихи – какие-то первые эксперименты, песни под гитару…
По-русски я писала и когда пришла в объединение «Эллуки» (поэтический кружок студентов университета. – Ред.). Как-то все участники стали готовиться к поэтическому Сабантую, а я не готовилась – я собиралась просто послушать. А тут Галимзян абый Гильманов делает мне такой «вызов»: «Ну давай, попробуй написать, всего одно стихотворение. Интересно же, что получится». Я написала.
– Значит, можно признать его твоим вдохновителем – это он дал толчок появлению поэзии Йолдыз Миннуллиной?
– Да, Галимзян абый. И Мударрис абый Валиев.
Университет вообще мне дорог. Для меня это место, которое формирует взгляд на мир, где идет поиск своего места. Почему-то мы привыкли относиться к университету, вообще к учебным заведениям, как к школе – здесь нам дают знания. И все эти знания заключены в лекциях. Но университет учит тебя воспитывать самого себя, здесь тебе дают направление. Но остальное уже зависит от тебя. И это очень важная вещь в жизни человека.
– Ты иногда приходишь сюда? В какие моменты тянет – когда ты счастлива или когда чувствуешь себя несчастной?
– Прихожу, когда на душе ровно, когда ничего не чувствую…
– Чтобы чувствовать?
– Да. Второе здание университета, его двор, сад с фонтаном… Люблю подниматься от Ленинского садика и идти к Национальной библиотеке. В этот момент кажется, что выходишь из обычного состояния и приходишь в какое-то поэтическое.
–А есть такие места в Казани, куда ты ходишь, когда ты счастлива или наоборот?
– Не знаю… Наверное, есть. Я в такие моменты люблю дойти до кремля, а потом до здания «Татмедиа» по мосту пешком. Там хоть в счастливом состоянии, хоть в несчастном, ничего не слышно, можно кричать, про себя что-то говорить. Многие мои стихи написаны на этом мосту.
«Нужен человек, к которому можно обратиться»
– У нас ведь есть Союз писателей Татарстана. Мы ходим на организованные им мероприятия, но на них молодые писатели не приходят. Молодые живут своей жизнью. Почему так происходит: современной молодежи объединения не нужны, или нужны, но в другом формате? И вообще, что нужно сейчас молодежи, занимающейся творчеством?
– По мне, так молодежь объединяет какое-то событие. Никто же не объединяется вот так, ни с того ни с сего, типа «давайте-ка объединимся». Пример: режиссер Амина Миндияр поставила поэтический спектакль «Яна дулкын», с поэтами нового, идущего уже за нами поколения. И этот спектакль настолько сильно их объединил – они стали одной семьей. Хотя не сказать, что до этого общались каждый день, но в ту пору, когда готовился спектакль, и после они очень сильно сблизились…
–Значит, чтобы объединить молодежь, нужна какая-то цель, общий проект?
– Да, какие-то события объединяют, на мой взгляд. Ты говоришь Союз. У молодых есть общие с Союзом проекты. Один из них начала Эндже Садыкова. Она переводчик с турецкого – с турецкого переводит на татарский, русский и обратно. Также она хороший фотограф. В свое время большинство обложек «Ялкын» сняла Эндже. Она открыла свою школу татарских фотографов, уроки идут на татарском, они стараются создать какое-то национальное фотоискусство. И вот сейчас совместно с Союзом писателей этот «Кэрэз клубы» готовит общий проект: каждый четверг и воскресенье в Союзе собирается молодежь. Они фотографируют писателей, хотят сделать выставку их портретов. Такие проекты, на мой взгляд, все равно объединяют молодежь и делают ближе к тому же Союзу. Это ведь не пришел и снял, они изучают творчество писателей, знакомятся с книгами – не зная творчества писателя, не смогли бы создать образ. Поэтому если это с одной стороны – объединение, с другой стороны, у каждого, как бы выразиться, увеличивается информационное поле, расширяется.
–А тебе самой интересны эти объединения или ты за одиночество?
– Как сказать… Человек пишет в одиночестве, но если у него не будет того, к кому может обратиться… Есть же стихотворение Ркаиля абый: «Тукай обращался к Гаязу, к кому же мне обратиться?» Ты все равно через стихотворение, даже если пишешь один, к кому-то обращаешься. Например, для меня, если бы не было Рузаля (поэт Рузаль Мухаметшин. – Ред.), Луизы (поэтесса Луиза Янсуар. – Ред.), Лилии (поэтесса Лилия Гибадуллина. – Ред.), где-то не будет человека, кому писать, обратиться, было бы намного труднее. Это все равно как-то…
–Духовное единство.
– Есть человек, способный тебя понять, и эти объединения, как мне кажется, – это значит найти вот этих понимающих людей.
Ситуация может дать толчок к «пробуждению»
– Йолдыз, согласишься со мной или нет, я тебя назвала поэтом последнего поколения татарских поэтов и сейчас остаюсь при своем мнении. Потому что, кажется, в идущем за тобой поколении не будет татароязычного поэта твоего уровня, сегодняшняя ситуация толкает на такие пессимистические мысли. Что ты скажешь насчет моего мнения?
– Это не так. Потому что, на мой взгляд, эта ситуация, наоборот, может дать толчок к «пробуждению».
У каждого времени ведь свои приемы. Скажем, в 90-е годы выходили на площади – нужен был такой ход. А сегодня, мне кажется, нужны другие методы.
Не знаю, то ли мы были каким-то инфантильным поколением, это как холостые парни, живущие с родителями, – ложится он на диван и говорит: «Наш папа сейчас даже гвоздя не прибьет», – лежит, не зная, что делать. Тебя ведь папа уже научил гвозди прибивать! Иди и вбей, разве не так?!
А мы как-то, кажется, все еще ждем от «дяденек» – пусть они что-то скажут, вот тогда все будет. На мой взгляд, сейчас стоит каждому делать что-то в своей области, пусть что-то совсем маленькое, потихоньку – например, в области театра, хореографии, в литературе, музыке – если смотреть в целом, то какой-то подъем может быть. У меня, например, есть желание сделать это в области литературы. Мы начинали лабораторию прозы «Уз юлым» («Своя дорога»). В этой творческой лаборатории школьники и студенты, общаясь с писателями, пишут прозу. И в этом году думаем собраться в Актаныше. Поэтому я все еще не могу расстаться с «Ялкыном», хочу сделать это, хочу сама участвовать. Все ведь пишут в школе сочинения – посвященные Мусе Джалилю, на День Тукая, против наркотиков и так далее. Но не у каждого есть возможность работать с писателем. А в школьные годы один раз встретиться с писателем – событие, которое запомнится на всю жизнь. Творческая лаборатория создает возможность работать с писателем напрямую – он дает тебе советы, как повернуть сюжет, показывает путь. Работа с Галимзяном Гильмановым, Маратом Кабировым, Ркаилем Зайдуллой, на мой взгляд, в молодом человеке пробуждает веру в себя. Даже если в своем поколении пока он не находит к кому обратиться, такие люди у него будут среди взрослого поколения – и, на мой взгляд, татарская литература перейдет на какую-то новую ступень.
–Значит, ты не последний татарский поэт?
– Нет, я еще пока переходное поколение.
– О «Ялкыне» мы уже упоминали… Я тоже в свое время работала в детской прессе и ушла оттуда – если честно, не видела ее будущего. Проработав 10 лет, ты тоже ушла. Тоже перестала верить, что у татарских газет и журналов для детей есть будущее?
– Я ушла не из «Ялкына», а ушла с работы. Почему ушла? Потому что у меня есть убеждение: если человек долго работает на одном месте, то эта работа начинает превращаться в конвейер, и результат остается на одном уровне. Мне захотелось создать в себе какие-то новые опыты, попробовать подумать в другом направлении. А из «Ялкына» я не ушла и сейчас хожу туда, мы общаемся. Я очень их люблю.
Мне кажется, татарская детская периодическая печать может делать многое, но если не будет самоотверженных учителей школ, она, наверное, в одиночку не справится. Детская пресса ведь тоже не появилась сама по себе – «дай-ка я буду», она появилась для того, чтобы чему-то служить.
– У нее должен быть свой читатель.
– Да, и в сложившихся сегодня условиях, чтобы она нашла этих читателей, ей нужны помощники. Раньше, может быть, не нужно было, возможно, был другой помощник – помогало государство, идеология была такой, а сейчас все зависит от активности, уровня заинтересованности тех же учителей. Если они будут гореть этим желанием, будут активно сотрудничать с детской прессой, то я верю, что детская периодическая печать может быть полезной современным детям.
Не выпускает книгу из-за лени
– Йолдыз, ты книг вообще не выпускаешь, одна книга у тебя вышла – и все! Почему? Считаешь, что печатные книги не нужны?
– Не знаю, возможно, это от моей лени. Ее ведь надо собрать, привести в порядок. Есть интернет – если хочешь читать, стихи можно найти в интернете. Потом, мне довольно часто говорят: «То, что ты пишешь, читать невозможно, когда ты сама читаешь – понятно». Может быть, и эти слова как-то действуют.
– Значит, когда читаешь сама, голос твой помогает восприятию. Я тоже согласна: в твоем голосе что-то есть.
– Не знаю. Книгу надо уж, наверное...
– Когда ты читаешь свои стихи, ты получаешь вдохновение от тех, кто слушает? В одном русскоязычном СМИ тебя даже артистом назвали, не стали упоминать, что ты поэт. Рассказывать перед людьми стихи, свои или другого автора, – это дает тебе какое-то вдохновение?
– Дает какой-то опыт. Вообще это интересное состояние, как-то начинаешь жить внутри этого самого текста. Перед выходом на сцену у меня бывает, как это назвать, то ли страх, то ли какая-то растерянность, волнение – и я стараюсь погрузиться в текст, забыть, что передо мной есть люди. Тогда выступление проходит как-то легко и не теряешься. Это же Илфак абый Ибрагимов (председатель Союза писателей РТ с 2005 по 2012 г. – Ред.) нас – Рузаля, Луизу, Лилию и других, в то время когда мы еще были моложе, звал на вечера больших поэтов, давал выступать и так он нас поднимал. Вставали все в ряд и читали свои стихи. Когда читаешь сам, это же как-то хорошо становится, забываешься, живешь внутри этого текста. А когда читают другие, ты выходишь из этого состояния и начинаешь бояться, не знаешь, куда себя девать. Но в этом году на спектакле «Ку» Ильшата Саетова я впервые испытала спокойствие на сцене, потому что Нурбек Батулла проводил тренинги, научил технике управления телом, как избавиться от напряжения, войти в состояние свободы. У меня на «Ку» руки не дрожали, вообще как-то была очень спокойна. Общение с людьми искусства дает новые знания, опыт.
«Доводить творчество до народа – тоже творчество»
– Йолдыз, писатель – это совесть нации? Если случаются важные для народа события, он обязан высказать свою позицию? Идти первым, бороться – пером и словом?
– Писатель в первую очередь должен писать. А остальное уже, думаю, зависит от его характера.
–Значит, ты не считаешь, что должно быть так?
– Нет, не считаю. Писатель может высказываться в своем творчестве – это главное. Писатель, ведь он не трибун и не оратор.
– А должен ли писатель сам заботиться о том, чтобы написанное им дошло до народа? Раньше была какая-то система, а сейчас? Что писателю делать?
– Мне кажется, появится какая-то система. Старой уже нет, должна появиться новая. Возможно, нужны литературные агенты – они находят тех, кто пишет, связывают их с издателями. Писатель ведь не может все сам делать и продюсером самому себе быть не может. Он пишет, это его работа – куда-то ездить, знакомить со своим творчеством, это получается не у каждого. Такое умение кому-то дано, а кому-то нет. Это не главное качество писателя. Может быть, знакомить аудиторию с этими писателями должна пресса, возможно, это должны быть мы…
– Кто это «мы»?
– Наше поколение, например, какие-то… Есть ведь, скажем, у русских Ира Астахова – собирает стадионы и люди приходят слушать стихи. И у нас, на мой взгляд, это возможно. Но нужен человек, который это сделает.
– Значит, кто-то может заниматься и твоим творчеством, продвигать, популяризировать. Тебя ведь тоже слушали бы в больших залах?
– Не знаю, когда я говорю об этом, я себя больше представляю агентом и думаю – кого бы я продвигала. У нас ведь так много писателей, поэтов, которые очень интересно пишут. Вот наш с клубом «Кэрэз» фотопроект – может быть, он и станет началом такой работы. Мы мечтаем в конце проекта издать сборник татарских поэтов.
– Ты будешь среди этих поэтов?
– Пока нет. Пока мы молодых не снимали. Хочется показать среднее поколение – так, чтобы они были интересны и понятны современной молодежи.
–Ты говоришь, что видишь себя агентом… А большим, солидным поэтом себя не видишь? Кто-то за тебя делает всю организационную работу…
– Об этом еще не думала. Творчество – это одно, а доводить его до аудитории – это такое же творчество, также какой-то поиск. Это для меня интересно. Я смотрю, что делают у других национальностей, как было в прошлом, узнаю, какими путями работали. Например, какая должна быть поэзия, чтобы она собирала стадионы…
– Значит, те, кто хочет читать твои стихи, они должны отыскать их в интернете, так? Где можно ознакомиться с твоим творчеством последних лет?
– Это твое интервью, чтобы меня пристыдить, да?
–Допустим, я хочу почитать твои стихи. Откуда я их беру – погуглив в интернете?
– Да поняла я тебя, поняла! Не знаю. Что-то надо делать, да…
–О поэзии «собирающей залы». У нас есть поэты, которые пишут тексты песен. Та же Лейла Давлетова, например, читает стихи перед публикой, ее слушают, книги покупают. Тексты для песен – это такая же поэзия?
– Тексты песен, мне кажется, отдельный жанр и очень сложная вещь.
– Разве не считаешь, что писать такие легче?
– Я бы не сказала, что это легче, потому что, на первый взгляд, как текст он может быть совсем простым. А в песне этот текст как-то начинает работать. Для меня, например, тексты Ахмета Ерикея были такими – читала его стихи и слова слышала уже в мелодии, они как-то звучат и как-то воздействуют. Не знаю, это какая-то магия. От чего это идет – композитор смог найти нужную ноту или поэт смог на эту мелодию найти правильные слова? Песня – это совсем другая магия, общая магия двух искусств и очень сложный жанр, мне кажется.
Йолдыз рассказывает, Нурбек танцует?
– Объединение “Калеб” анонсировало новый проект Нурбека Батуллы с твоими стихами. Что-то можешь сказать об этом?
– Мы его представляли как хореографический-поэтический спектакль. Что получится, точно сказать не могу. У Нурбека есть интересные мысли, собирается использовать интересные приемы. То, что мы собираемся делать, очень мне дорого. В итоге что получится – пока не знаю.
– Если очень упрощенно: Йолдыз говорит, Нурбек в это время танцует – так надо понимать?
– Нет. Не так. Самый простой способ был бы таким. Но, судя по замыслу Нурбека, мне кажется, что будет не так.
– После того как Нурбек получил «Золотую маску», стали говорить, что для молодых нет экспериментальных площадок, что у татарской молодежи совсем нет места для занятия их творчеством. Но так на уровне разговоров все и осталось. Нужна такая площадка? Думаешь, еще будут такие экспериментальные проекты?
– Нужна, конечно. Будут, почему же нет?
– Сколько у нас творческой молодежи? Все те же – ты, Нурбек Батулла, Ильгиз Зайниев, Амина Миндияр?
– Почему? Эльмир, Туфан, Марсель и другие!
– Но ведь на одном энтузиазме далеко не пойдешь? Нужна вам помощь от государства? Вы же работаете на одном энтузиазме – это ваше творчество вас не кормит, вы все где-то работаете и зарабатываете на жизнь, а творчество – для души, для своего удовольствия. Но сколько так может продолжаться?
– Не знаю, это же не только мы. Мы, да, пока работаем на энтузиазме. Через некоторое время так уже не сможем, придут новые молодые, они сколько-то поработают на энтузиазме. Но если бы не было энтузиазма – были бы хоть какие-то проекты, чему тогда помогать? Все идет оттуда, на мой взгляд. Мы говорим: «Помощи нет, ничего нет». Мне кажется, у нас нет коммуникации, связи. Кто-то хочет помочь – он не знает, на что давать деньги, какие есть проекты, кому нужна помощь. И в то же время проекты живут отдельно и не знают, откуда можно просить помощи. Мне самой кажется, что мы в такой ситуации.
–Те же самые агенты – нет же их у нас, чтобы связывать вас и желающих оказать помощь.
– Возможно так, да.
Для каждого состояния есть свой поэт
– Кто для тебя самый великий поэт татарского мира и самый великий поэт более близкого к нам времени, советского периода?
– Я так не делю. Вообще не могу сказать «великий» или «не великий».
– Поэт номер один?
– Мне интересно смотреть стихотворные сборники в книжном магазине. Я их сразу не покупаю, прихожу и читаю книгу, ухожу из магазина. Если где-то через неделю ко мне возвращаются какие-то строки из этой книги, то автор становится близким для меня поэтом. Это же как-то и от состояния души зависит: в одном состоянии тебе близок один поэт, в другом – другой. Я, в каком бы ровном состоянии ни была, при чтении Мударриса абый Аглямова теряю эту ровность, мне хочется писать. Когда читаю Лилию Гибадуллину – появляется желание на все отвечать. Рузаль Мухамматшин так же. Это поэты, как-то проникающие в душу, то ли какими-то словами они приводят душу в движение, переводят в какое-то другое состояние. Для меня есть уже испытанные поэты, ты знаешь точно – если ничто не помогает, это поможет.
– В настоящее время чьи стихи читаешь?
– Сейчас мы с клубом «Кэрэз» снимаем портреты писателей, и я читаю стихи тех, кого будем снимать. Недавно снимали Рамиса Аймета: одну неделю жила в поэзии Рамиса. И кое-что меня поразило. В одном из стихов он пишет: «Я уйду, от костров стихов полетят искры…» Кажется, я до этого не читала этого стихотворения, хотя читала поэзию Рамиса Аймета… Перед моими глазами встает мое собственное стихотворение, будто все образы, все повороты – все повторяется. И я думаю: как же так, я ведь не читала этого стихотворения? Может, из-за того, что мы с ним одних и тех же поэтов читали? Откуда это совпадение образов? Я поражена и до сих пор не могу решить эту загадку.
Нет комментариев-