Главный редактор
Минвалеев Руслан Мансурович
8 (953) 999-96-04
sneg_kzn@mail.ru
Сетевое издание «Снег» зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 02 июня 2021г.
Свидетельство о регистрации: ЭЛ № ФС 77 - 81207
Территория распространения - Российская Федерация, зарубежные страны
Учредитель акционерное общество "ТАТМЕДИА"
Адрес редакции 420066, Татарстан Респ., г. Казань, ул. Декабристов, д. 2
Языки: русский, татарский, английский
Настоящий ресурс может содержать материалы 16+
Для сообщений о фактах коррупции: shamil@tatar-inform.ru

Фердинанд Салахов: «В 28 лет сказали, что мне больше не жить, в 58 повторили то же самое. А я живу!»

Фердинанд Салахов: «В 28 лет сказали, что мне больше не жить, в 58 повторили то же самое. А я живу!»
Известный певец, народный артист Татарстана в интервью ИА «Татар-информ» рассказал о жизни и творчестве, о том, как дважды оказывался на пороге смерти, и поделился мыслями о татарской эстраде.

«Устал рассказывать о вязании носков и пошиве костюмов»

— Фердинанд Абдуллович, как ваши дела?

Сейчас мы живем по велению коронавируса. Носим маски. И точно знаем, что нужно себя беречь.

Один из моих знакомых, вспоминая свое детство, как-то употребил сравнение: «солнечное, безоблачное». Вы так же ассоциируете свои детские годы?

Сетовать и жаловаться на судьбу — дело бесполезное и неблагодарное. Во всем можно усмотреть положительные стороны. Но в детстве человек еще не в состоянии оценивать, счастлив он или нет. Он воспринимает окружающую среду такой, какой видит. Позже, с годами, мы склонны подводить итоги исходя из прожитых лет, жизненного опыта и ума.

Я бы не сказал, что мое детство было таким уж безоблачным. Тут есть секреты, известные только членам нашей семьи. Все равно я вспоминаю эти события с теплотой и светлой грустью. Меня воспитали мои бабушки, я услышал от них много фольклора, старинных мелодий, впитал традиции татарского села. А потом уехал в город.

Что вас больше всего удивило в городе?

Ровным счетом ничего. Я до семи лет жил в Москве. Десять лет метался между селом и городом. К огням ночного города привык. Меня больше удивил не город, а село. Два года прожил в селе Большие Кокузы Апастовского района, его родники, горы, леса снятся мне до сих пор.

Перечитала несколько ваших интервью. Вы неоднократно рассказываете о том, как вязали носки…

Уже сорок лет я рассказываю об этих носках. Пожалуйста, спросите меня о чем-нибудь другом. Я прошел сорокалетний творческий путь. Я уже порядком устал от темы вязания носков и пошива костюмов. Если бы я был воспитателем, бабушкой, ухаживающей за детьми, я бы рассказал об этом. Лучше поговорим о творчестве.

Тогда раскройте нам процесс поиска уникальных мелодий. Как вы доносите их до слушателя?

В основе моего творчества лежит фольклор. Одна из бабушек играла на курае. Я воспитывался в этой атмосфере, эти песни и мелодии впитались в мою кровь, я приспособил их к моему природному голосу.

В Академии наук РТ есть семитомник Махмута Нигмедзянова (музыковед, посвятивший жизнь сбору и изучению татарского музыкального фольклора. — Ред.), есть и другие фольклорные сборники. Сейчас таких экспедиций даже не проводят, молодые эстрадники поют тот материал, который некогда искали и находили мы.

Какие неизвестные мелодии вам удалось «вывести» в народ?

«Кара юрга», «Вәли көе», «Җиһанша», «Ах, Ырынбур кала», «Ай, җаныем, Бибисара», «Акъяр авылы көе», «Алматаның алмасы» и многие другие — все эти песни я нашел и спел сам. Таких мелодий очень много.

Бибисара — какое красивое имя!

Знаете, я перестал стесняться своего имени только в 22 годам. Оно никак не соответствует татарской фонетике. Я рос Хамзой. После сорока лет на сцене меня до сих пор зовут просто Салаховым. Фердинанд — имя редкое. Хотя в татарском народе есть и другие Фердинанды: Фердинанд Хафиз, Гимадиев, Файзуллин, Фатхи и другие.

«На семимиллионную татарскую аудиторию было всего 25 профессиональных певцов»

— У татар была своя эстрада. Постепенно она превратилась в шоу-бизнес. Вам не больно видеть, каким путем идет татарская эстрада?

Больно, но что я могу поделать? Мы живем в мире рыночных отношений. Раньше служили искусству. Мы сейчас обвиняем молодежь, я и сам не исключение: они не приносят государству ни гроша. Может быть, платят налоги… А мы отдавали государству все заработанное, до последней копейки.

Раньше и дорог не было, и добраться до места концерта порой было большой проблемой. Старались работать в нефтяных регионах. Там и дороги асфальтированные. За десять дней выступлений в Альметьевске я заработал 22 тысячи рублей. Я тогда работал в Татарском государственном театре оперы и балета имени М. Джалиля. Представьте себе, продавая «пионерские» билеты по 30, 40 и 50 копеек, привезли с собой 22 тысячи рублей. На выпуск одной оперной постановки требовалось 30 тысяч рублей.

В те годы репертуар оперного театра был богат, мировых артистов не приглашали. В театре работала концертная труппа, которая зарабатывала приличные деньги. У театра всегда были средства на костюмы и на все необходимое. А сейчас мы должны сами все находить: программу, костюмы, реквизит, аппаратуру, запись аранжировки, аренду — все траты ложатся на плечи артистов. Должен, и всё. А откуда взять деньги? В искусстве во всем мире идут перемены.

У нас были свои кумиры: Венера Шарипова, Зулейха Хисматуллина, Азат Аббасов, Фахри Насретдинов, Ильгам Шакиров, Альфия Авзалова. В 1981 году я пришел работать в бригаду Риммы Ибрагимовой, тогда в Татарской государственной филармонии им. Г. Тукая работало 16 бригад. На 7-миллионную татарскую аудиторию было 25 профессиональных певцов. А сейчас их стало 2500.

Конечно, приходилось петь и о Ленине. Сейчас в этом нет необходимости. В современных реалиях все сводится к шоу, есть сцена, называющая себя «эстрадой», но искусства — нет. Я смотрю бессчетное количество представлений, и за большинство мне стыдно, встаю и ухожу. У нас есть эстрада, не имеющая отношения к искусству. Есть и очень талантливые молодые артисты, голоса, достойные выхода на мировую арену. Но в условиях рыночных отношений они стараются приспособиться в существующих рамках, потому что нужно зарабатывать, чтобы жить. Никто не требует от них искусства.

Кто же эти артисты?

Филюс Кагиров. Раяз Фасихов, Ильшат Валиев, Сирина Зайнетдинова. Ярамир Низамутдинов. С ним мы работали восемь лет. Сейчас Ярамир поет в оперном театре в Санкт-Петербурге, недавно стал лауреатом государственной премии (премии Правительства Санкт-Петербурга в области культуры и искусства в ноябре 2020 г. – Ред.)

«Ярамиру открыто сказали: «Ты нам не нужен»

— Благодаря вам Ярамир стал известен, вы вместе пели, но потом он пропал из татарского мира…

Он не пропал. Я сам не захотел, чтобы он оставался в Татарстане.

Почему?

Он тоже не хотел уезжать, но я посоветовал ему не оставаться здесь. Ярамир обладает уникальным лирико-драматическим тенором, который редко встречается в природе, его голосу позавидовали бы сами итальянцы. Дирижер театра Ла Скала Рикардо Шайи, директор Мариинского театра Валерий Гергиев дали ему высокую оценку. В опере «Сююмбике» Ярамир исполнил партию Ивана Грозного, которую до него еще никто не исполнял.

Нашей республике не нужны наши национальные кадры. Ярамиру открыто сказали, что здесь он никому не нужен. Поэтому я не захотел оставлять его в Казани. У нас достаточно певцов, чтобы бегать между Арском и Балтасями. Нужно выходить в мир, как Аида Гарифуллина.

А выйдя в большой мир, они не потеряются в татарском мире?

Не потеряются. Альбина Шагимуратова, Рудольф Нуриев потерялись?..

«Главный источник татарских певцов — Башкортостан»

— В основном все татарские артисты приезжают к нам из Башкортостана, Перми, Марий Эл. Почему у нас нет татарских исполнителей из Сибири?

Сейчас даже из Чувашии перестали приезжать татарские поэты и певцы. Откуда им взяться в Сибири, если мы постепенно превращаемся в русскоязычных? В жюри конкурса «Татар моңы» работаю уже одиннадцатый год. И мы всегда привозим татарских исполнителей из Башкортостана. В один год мы отобрали оттуда 30 конкурсантов. Миляуша Айтуганова поразилась. «А вы их послушайте», — сказал я тогда. Все они стали лауреатами. Главный источник молодых татарских певцов — Башкортостан. Талантливые люди, только и всего. Песня степи, голос степи, свободный голос. Хамдуна, Салават, Хания, Айдар — все они наши родные татары, выросшие на земле Башкортостана.

Часто говорят, что эстрада заросла сорняками. Но никакой артист не признает, что сорняк — он сам. Что станет с эстрадой, если она будет двигаться такими темпами?

Кому захочется признать себя несостоятельным? Я даю интервью на протяжении сорока лет, участвую в международных конкурсах, потому что есть лицензия, позволяющая оценивать конкурсы в составе жюри. На татарской эстраде ее нет ни у кого. Я сидел в жюри в Германии, Казахстане, Кыргызстане. Когда вы задали мне этот вопрос, вспомнились слова Георгия Ибушева: «Гөл эзләрсең, гөл тапмассың, гөл тамырын чүп кисә». То есть станешь искать цветок, да не найдешь — сорняк отрезает корень у цветка. Трудно сказать, как будет развиваться эстрада, но точно знаю, что она не исчезнет.

На данный момент мы народ без композиторов. Но у нас были сильные композиторы. Есть произведения Рустема Яхина, Алмаза Монасыпова, Назиба Жиганова, Бату Мулюкова. Большинство этих произведений хранятся в золотом фонде. Может быть, молодые исполнители начнут их петь. Хочется надеяться, что нынешняя ситуация не будет продолжаться вечно, все изменится.

Тукая мы называем основоположником татарской поэзии. Но сегодня мы знаем и читаем Тукая только в переводе. Он использовал много тюрко-персидских слов. Начинаешь читать, и половина слов отмечены ссылками. Так же меняется и общество. У меня есть большие претензии и к журналистам. Мне порой приходится общаться с такими неграмотными. Вынужден либо умолять их не печатать невежественные статьи, либо исправлять и писать самому.

Так же и в медицине. Во всех сферах жизни наблюдаем снижение уровня.

«Наши же артисты поливают грязью»

— Сожалеете о чем-либо в жизни?

Человек не может жить без сожаления, люди склонны ошибаться. Одни ошибки исправить можно, другие, увы, нельзя. Расскажу о единственном сожалении. В десятом классе сестра моего отца утроила мне прослушивание у одного из артистов. Тот сказал: «У него нет голоса и не будет». В консерваторию я пошел позже. Назиб Гаязович Жиганов меня послушал и решил взять на второй курс подготовительного отделения. Но в консерватории не было военной кафедры. «Отслужи в армии и возвращайся прямиком к нам», — сказал он мне. Я прошел на кафедру, исполнив всего полроманса. Человек, который сказал, что у меня нет голоса, помешал моей судьбе, задержал на несколько лет…

Человек не должен жить сожалениями. Все, что произошло вчера, осталось там. Нет проку копаться в прошлом.

Артист остается артистом не только на сцене: его и хвалят, и критикуют. Какие слухи распространяют о вас и как вы относитесь к сплетням?

Никак. На татарской эстраде знаю только двух людей, о которых мало сплетничают: это я и Римма Ибрагимова. Когда несколько лет назад я пришел работать в филармонию, многие артисты не смогли мне это простить, посыпались пакости. В Интернете тоже много писали. Я знаю, кто они: их вычислили и ловили не раз.

Раньше артисты писали в филармонию от имени жителей села. Артисты часто квартировали всей труппой у одних хозяев. Клеветник выяснял имена хозяев квартиры и писал письмо от их имени. Пока Ильгам абый Шакиров и Альфия апа Авзалова возвращались с гастролей, письмо с жалобой уже ждало их у руководства. Сейчас на это есть Интернет. Делают пакости и поливают грязью наши же артисты. Народ не идет на такую подлость.

Значит, своих же топят?

Да. В корне такого зла лежит невежество и зависть. Человек, нашедший свое место в жизни, не лезет в чужую жизнь. А как меня могут выносить люди без семьи, без детей? У меня есть всё, ни что чужое меня не привлекает. В 28 лет мне сказали, что мне больше не жить. В 58 лет повторили то же самое. А я живу! Сказали не будешь петь. А я пел и пою.

Зависть присуща только татарам?

Зависть присуща людям всех наций и профессий. Вот мы говорим — моңлы. То есть поет так красиво, что трогает за душу. Представитель любой нации может петь так. Вы послушайте мелодии армянского дудука (музыкальный инструмент). Слезы выступят на глазах. Зло, равно как и добро, есть во всех нациях.

«Я хотел петь, я хотел жить»

— Вы сказали, что перенесли онкологическое заболевание. Как вы узнали о своем диагнозе и как с ним боролись?

Болезнь сама дает о себе знать. Мне поставили диагноз «рак гортани». Долгое время лежал в больницах Казани. Домой меня отправили умирать. При росте 1,77 метра похудел до 38 кг. Преподаватель Зулейха Хисматуллина договорилась с докторами, и меня отправили на операцию в Москву. Операция прошла успешно. Два года я не пел и целый год молчал вовсе.

Я хотел петь, я хотел жить. Дети были совсем маленькие. Я верил в Всевышнего, просил у Него исцеления. И Он помог. Семья была моей опорой. И сам был молод, думал: «Почему я должен умирать? Почему именно я? Я должен выйти на сцену». С такими мыслями шел вперед.

На сцене вы наверняка пересекались с Хамдуной апа Тимергалиевой…

Не только пересекались, мы вместе проработали сорок лет. Дружили семьями. Вспоминается как и трагическое, и комическое. Мы с Хамдуной даже лошадей запрягали. Ездили и на оленях, и на тракторе. Хамдуна — человек, думающий глубоко, философ, в свое время ее сильно обижали. Никогда не умела подстраиваться под кого-либо, никогда никому не подчинялась. Ильгам абый пригласил ее в свою бригаду. Мы работали вместе с Сарой Садыковой, Фаридой Кудашевой, Фахри Насретдиновым. Столько лет уже прошло со дня смерти Сары апа…

Считаете себя старым человеком?

Да, древний, мамонт… Ты сегодня попробуй сказать в деревне слово «классика», зрители тут же начнут уходить из зала. Слово «классический» пугает людей. Сейчас люди с удовольствием слушают только ритмичную музыку. Радио и телевидение перешли в частную собственность, и эфирное время наполнено ритмичными, легкими песнями. А наше поколение выросло на татарских вариантах японских опер. Разница очень большая. Как уже говорил, сейчас есть шоу, но нет искусства.

— Как вы себя оцениваете?

Считаю себя счастливым человеком. У меня есть родное село, родной дом, семья, дети и внуки. Я доволен собой. Без трудностей никак: никому и ничего не падает с неба. Творчество состоит из потерь и находок. Концерты бывают успешные и не очень. Но я никогда не выходил на сцену пьяным, и у меня всегда был голос. Меня называли «нержавейкой». Недавно ушел из жизни Рафаэль Ильясов. Мы вместе с ним и другими артистами исполняли по 4-5 концертов ежедневно. Для этого ты должен стоять на ногах в пять утра и быть в форме. Всевышний одарил меня таким голосом, который всегда находится в хорошей форме. Причисляю себя к счастливым певцам и вам желаю такого же счастья.

Справка: Фердинанд Абдуллович Салахов родился 15 сентября 1955 года в селе Чуру-Барышево Апастовского района. Окончил четыре курса Казанского государственного медицинского университета и ушел служить в армию. Поступил в Казанскую консерваторию на курс Зулейхи Хисматуллиной, после третьего курса начал работать в Татарской государственной филармонии им. Г. Тукая. Трудился в концертной бригаде Татарского государственного театра оперы и балета им. М. Джалиля, позже вернулся в филармонию и сегодня является директором Филармонического музыкально-литературного лектория. Женат, отец двух сыновей – Марата и Руслана. 

Оставляйте реакции
Почему это важно?
Расскажите друзьям
Комментарии 0
    Нет комментариев