До потолка заставлена лесами самая древняя часть собора – построенная при основании Свияжского Богородице-Успенского мужского монастыря в 1555 году одновременно с учреждением Казанской епархии. В более современной части, пристрое XVII века, работы вышли на финальную стадию. Фрески почти в полном объеме здесь протонированы реставраторами (выполнены цветовые акценты, делающие изображения более четкими и красочными, но сохраняющие их историческую ценность), ведется реставрация кованых дверей.
«К началу работ дверь была зеленого цвета и с четырьмя слоями краски, перекрашиваемыми в советское время. Краску мы сняли, покрыли дверь лаком, но он оказался очень жидким и потек, так что теперь болгаркой его счищаем и будем сначала красить черной краской, а потом частично ее убирать, чтобы создать эффект патинирования», – пояснил сварщик Денис Макеев.
В его ведении также будут кованые решетки на окнах, которым требуется местами реставрация (впаивание недостающих частей), местами – замена.
Напомним, Успенский собор (построен в 1556–1561 годах) считается одной из древнейших построек действующего Свияжского Богородице-Успенского мужского монастыря. Облик уникального архитектурного памятника в стиле псковско-новгородских храмов мало изменился за пять столетий. Особенно ценна фресковая роспись собора, которая пострадала со временем, однако в значительной части все же дошла до наших дней.
Уникально, что здесь нет характерного для западных стен христианских соборов изображения геенны огненной, а показана только райская обитель. Вместе с тем имеются такие известные фрески, как «Отечество» или «Новозаветная Троица» в куполе, «Успение Божией Матери» в алтаре, «Распятый Христос на груди Бога Саваофа» в одном из парусов свода и «Шествие праведных в рай». А также – единственное сохранившееся в России фресковое изображение святого Христофора в образе воина с лошадиной головой (в XVIII веке большинство существовавших прежде образов Христофора с песьей или лошадиной головой были уничтожены).
По словам руководителя реставрационных работ московского иконописца, художника-реставратора высшей категории Межобластного научно-реставрационного художественного управления и консультанта кафедры реставрации темперной живописи Российской Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова Валерия Косушкина, Минкульт Татарстана планирует представить собор на суд делегации из ЮНЕСКО примерно 15 июля, причем к этому времени полностью разобрать леса в самой древней части храма.
Но это просто невозможно. Может быть, четверик будет завершен к концу сентября. Все дело в том, что мы сильно задержались из-за того, что много лет по сути не могли полноценно работать. Только этой весной в соборе наконец поставили новые окна. Их и сейчас еще продолжают замазывать. В том году в октябре завершилось укрепление конструктивных трещин в стенах, из-за которых вверху есть достаточно большие утраты штукатурки, которую нам тоже надо шпатлевать и делать тонировку. Это не 15 минут. Осыпается штукатурка и на паперти – тут не все в порядке с температурно-влажностным режимом. Например, на южной стене под окном нам пришлось сколотить свою собственную штукатурку, потому что она быстро разрушалась. Мы должны были приехать в последнем вагоне поезда, когда закончены все строительные работы, заделаны эти трещины, тогда нам было бы спокойно работать. А сейчас нам придется работать по всем окнам, которые недавно сделали – их просто примазали, теперь надо тонировку делать, чтобы внутри не было белых пятен. Серую штукатурку надо залевкасить (расписать – прим. ред.) хотя бы в белый цвет, где-то надо выравнивать. Так что мы тут ходим по следам строителей», – пояснил Косушкин.
Однако, по его словам, даже когда все работы будут полностью завершены, посетители не смогут увидеть фрески собора целиком в первозданном виде – утраченные со временем фрагменты уже невозможно вернуть. На их месте реставраторы лишь слегка добавят штукатурке тон, чтобы белый цвет резко не контрастировал с фресками.
«На древних памятниках нельзя ничего придумывать, поэтому здесь останется левкас (роспись – прим. ред.), который сохранился в таком виде с 60-х годов. В пробелах будут сделаны тонировки. Ведь, например, и низы не сохранились: там есть элементы орнамента, но какой он был точно, мы не знаем, поэтому нельзя дорисовывать. Понятно, что когда-то здесь было полотенце (повторяющийся орнамент – прим. ред.), но что внутри этих полотенец неизвестно, поэтому утерянные места лишь чуть-чуть будут погашены в цвет, близкий к оригиналу. Все это утверждается реставрационным советом, министерством культуры РФ и РТ, поэтому мы выполняем то, что нам говорят. Мы можем предлагать, но от себя мы ничего делать не можем», – сказал реставратор.
Так, например, на одной из стен заметны следы фигуры Великого князя Владимира (это установлено по фрагментам надписей сверху). Как говорит, Валерий Косушкин, скорее всего, напротив должна быть княжна Ольга, изображение которой сохранилось хуже. Но если начать восстанавливать (тонировать) образ князя, получится, что одна сторона после реставрации будет невыгодно оттенять другую.
Обнаружили реставраторы фигуру, когда приступили к работе над окнами в трапезной (пристроенной в XVIII веке). Предполагают, что с 1700-х годов она оставалась на стенах, а дальше окна десятки раз переправлялись на новый лад.
«Мы пересчитали слои – 7 слоев. Дошли до синей краски и остановились – под ней уже ничего нет. Окна также тонировали, где-то кусочков не хватало, где-то что-то осыпалось, но цветы (орнамент у окон в более современной части собора – прим. ред.) были все. А вообще собор мы восстанавливаем по его последнему облику – это 80-е годы XIX века. Вот на этой стене – ангелы с одной стороны XVII века, затем Предчетенский позже, Спаситель еще позже и этот ангел XIX века. А справа, вы видите, замазан штукатуркой участок – это сгорел в свое время пристрой с полукруглой крышей, здесь оставался след от гари. Мы намеренно оставили на этой стене куски разного времени – чтобы люди видели, ведь это интересно. Даже надписи частично то, что читается, мы протонировали, а что не читается – тоже не трогали. Хотя при первой реставрации в начале ХХ века, когда Сафонов (к 1911 году некоторые фрески собора уже осыпались – прим. ред.) этот делал, они просто надпись придумали», – рассказал собеседник.
Реставрационные работы в соборе Успения Пресвятой Богородицы Свияжска начались еще в конце 2010 года. Но, по признанию Валерия Косушкина, из почти семи лет от силы 1,5 года можно считать чистым рабочим временем, за которое в основном реставраторы расчищали стены до изначальной оригинальной росписи.
Причиной такого промедления, с одной стороны, является сезонная ограниченность реставрационных работ (так как собор не отапливается, что-либо делать специалисты могут здесь лишь с середины июня до середины сентября), с другой – параллельная работы реставраторов в соборе «Всех скорбящих радости», а с третьей – вынужденное ожидание ликвидации трещин в стенах.
«В Соборе «Всех скорбящих радости» строители довольно быстро справились, как и в Казанском Кремле. Здесь мы не могли работать из-за трещин в стенах – собор расседался, и это была главная проблема. Пока нашли подрядчика, пока нашли людей, которые могут это делать (фирма московская, но они работают по всей России, потому что проблемы везде одинаковые). На устранение самих этих трещин ушло 3 месяца, но на поиск, на договора, на выделение денег…», – перечисляет специалист.
На первоначальных этапах реставрации приходилось бороться с солями, которые поднимались по стенам и образовывали прямо на фресках кристаллы. Пришлось убирать их и кропотливо обессоливать специальным раствором, чтобы они не выросли снова.
На этих участках солевой налет сначала удаляли просто водой, а потом прикладывали фильтр (бумагу), она прилипала к стенам, и излишки солей начинали выходить уже на нее. Потом это все убирали специальными антисолевыми составами, а часть кристаллов, которые остаются в живописи, удаляли часто сменяющимися компрессами. Кстати, мне для этого специально в Казани газеты пришлось покупать – причем не свежие, а старые, у которых бумага уже такая, как труха – она влагу хорошо напитывает (а хорошая бумага газетная к стене просто не прилипнет). Так что в соборе главное – это температура, влажность и окружающая среда, потому что если вода уходит неправильно от стен по верховым, понятно, что портит стены», – констатировал Валерий Косушкин.
Повышенная влажность, как пояснил руководитель реставрационных работ, для Успенского собора и вообще для всех построек на острове – характерная особенность и проблема. Поскольку постройки фактически стоят на возвышенности, то дождевые осадки на них падают не вертикально, а боком – южную или северную стены при сильном ветре часто заливает.
«Здесь есть стена, которая отсырела, и принято решение ее не восстанавливать. Есть целый угол, который загнил: его просто вырубили, чтобы хотя бы просыхало. А дальше соответствующие службы должны принять решение, что с ним делать. Но еще и сейчас если прикоснуться, внизу кирпич еще влажный», – сказал собеседник.
Пришлось бороться реставраторам и с микроорганизмами, которые находили себе пристанище во влажных условиях собора. Местами на стенах даже поселялись водоросли, которые, к слову, до сих пор растут на внешних стенах по сторонам от дверей в храм; кое-что съела плесень. Белая и пушистая, она образовывалась, когда на улице стояла жара, а собор не проветривался. Со стен ее сметали и обрабатывали антисептиками.
Однако, несмотря ни на что, собору повезло еще в самом начале темных для религии времен советского периода. После революции стараниями казанских активистов Главнауки (государственный орган координации научных исследований теоретического профиля и пропаганды науки и культуры в РСФСР в 1921 – 1930 годах – прим. ред.), когда был закрыт монастырь, Успенский собор смогли взять под охрану местные власти. Свинарник, который успели к тому времени устроить в подвале здания, разогнали. Некоторое время подвалы использовались и как холодильник для хранения льда. В помещениях собора, где сейчас ведется реставрация фресок, до Отечественной войны действовал музей. Позже территорию отдали колонии: с отходом к НКВД на нее уже не мог попасть никто. Одна из стен и нижняя часть другой были закрашены в синий цвет, помещение использовали как склад готовой продукции, которую изготавливали заключенные – корзинки, табуретки и т.д. При советской власти собор переходил от одного охранного обязательства на другое, благодаря чему, можно сказать, не пострадал.
«Мало того, у него сохранялся иконостас до 60-х годов. Когда возникла угроза, что иконостас могут растащить, то иконы перевезли в музей изобразительных искусств в Казани. Когда уже мы сюда пришли, живопись была цела, но, правда, закопчена и практически не видна. Чуть-чуть, где надо, мы ее затонировали, но, могу сказать, например, что в гостинице «Казань», где на первом этаже был угловой ресторан, был такой же цветочный орнамент у окон, как здесь (по-видимому, один человек расписывал). Так вот там он хуже сохранился, чем здесь. Еще, когда мы пришли, у стены стоял длинный шкаф, в нем лежали кости мамонтов, ступа, вальки от музея, который был тут до отечественной войны, поэтому собор никто не расхищал – ему просто повезло», - поделился воспоминаниями о начале реставрационных работ Валерий Косушкин.
Тем не менее в 90-е годы XX века были утеряны исторические паникадила (висячие люстры – прим. ред.) и появились новые, поскольку монастырь стал возрождаться. Тогда же были установлены новые окна, но поскольку монастырь был далеко не богат, их делали из невысушенного дерева, которое не могло служить долго. В прошлом году внешние окна пришли в такое состояние, что тогдашний настоятель монастыря снял их, несмотря на отсутствие замены на тот момент. Установленные этой весной рамы выполнены в полном соответствии с требованиями охранного законодательства объекта культурного наследия.
Одной из загадок, которые пытаются осветить исследователи и ученые, является авторство уникальной фресковой росписи. Версий очень много, но ни одна из них документально не подтверждена. Одна из причин того, по словам Валерия Косушкина, – пожар в Казанском указе в Кремле в XVII веке, когда были утрачен архив.
«Были предположения, что кто-то из этих художников мог работать в Сольвычегодске – действительно есть некоторые сходства. В Москве был спас на Бору в Кремле, который взорвали. Там был кремлевский театр, администрация Президента, которую снесли сейчас и фундаменты хотят экспонировать. Дореволюционные исследователи писали, что эта живопись похожа на живопись Спаса на Бору. Но опять же, хоть и кремлевский объект, но от него тоже осталось очень мало фотографий – сравнивать не с чем. Этим занимаются, документы, аналоги ищут, но не забывайте, сколько лет прошло, сколько сгорело, сколько разрушено», – с сожалением произнес собеседник.
К слову, ранее высказанную заведующей филиалом Государственного Исторического Музея Покровский собор Татьяной Сарачевой версию о возможных параллелях между росписями Успенского собора Свияжска и храма Василия Блаженного в Москве, Валерий Косушкин однозначно отрицает.
Команда реставраторов, которые работают в соборе, в разное время достигает 15 – 16 человек. В прошлом году были начаты работы в алтаре и в случае самого благоприятного прогноза, своевременного финансирования, полный цикл реставрации, говорит Косушкин, можно будет закончить к концу будущего года. При этом продолжающиеся работы не станут помехой для номинирования Успенского собора в перечень объектов культурного наследия ЮНЕСКО.
Эксперты, которые приезжали, с нами согласны и вообще сказали, что все у нас правильно, все идет так, как надо на самом высшем уровне. Но не все от нас зависит, к сожалению», – признал реставратор.
К настоящему времени по-прежнему есть задачи и для строителей. В прошлом году работы в соборе затянулись до 4 ноября – рабочие заливали трещины, реставраторы чутко следили, чтобы это не повредило росписям. В этом году предстоит укрепить фундамент: конструкция здания дала трещины и со временем стала проседать, в том числе и от того, что в XVIII веке, когда делали пристрой, растесали новые окна и пробили арки в прежде несущей стене. Кроме того, снаружи углы нагрузили барочными фронтонами и обрезали деревянные связи, соединявшие и удерживающие стены. Таким образом изменилось распределение тяжести внутри собора.
«Так появились трещины, заболел юго-западный угол. В прошлом году под фундаменты уже закачивали специальную смесь, чтобы они не садились. Под собором ленточный фундамент – то есть выложены валуны, на которых стоит все остальное. Но чтобы ленточный фундамент не проседал и не ломался от тяжести, под него раньше забивали бревна. Все говорят, Венеция – там все дома стоят на бревнах. Так это от нас пришла технология. Но бревна XV – XVII века, какими бы они ни были, начинают истоньшатся, поэтому начинается проблема с просадками зданий. Это сейчас по всей России одна и та же проблема. Идет и разговор о том, чтобы компенсировать деревянные распорки, которые в свое время срезали», – пояснил предстоящую работу коллег собеседник.
Кроме того, обсуждается вопрос отопления. Если в соборе (который исторически использовался для служб по праздникам только в теплое время года, поэтому изначально не отапливался – так называемый летний храм) будет сохранятся температура около 4 – 6 градусов зимой, как в Феропонтове или в Московском Кремле, с одной стороны, служить здесь будет не очень комфортно, но, с другой – весной и осенью не будет образовываться конденсата, который снова нанес бы вред с таким трудом восстанавливаемым фрескам.
Также в стадии дискуссии вопрос установки металлических ограждений, которые не позволят посетителям касаться фресок, потому что, например, фреска Святого Христофора в свое время была стерта на уровне вытянутой руки из-за слухов, что прикосновение к изображению прощает все грехи.
Ну и решается вопрос о посещаемости. Если здесь будет 200 – 300 тысяч человек, как на острове, то регулировать температуру и влажность будет очень трудно. Так что с владыкой обсуждается вопрос о ежедневных службах, праздничных, воскресных. Возможно будут регулировать, как в других местах: если температура позволяет, заводят группами, группа прошла – следующая. Тем более для большинства туристов, которые будут сюда заходить самостоятельно, будет абсолютно непонятно, что здесь изображено – в любом случае возникает вопрос показа и вопрос объяснения. Ведь для многих непонятно, почему он с лошадиной головой, почему рядом великомученик Никита (у которого второе название Никита Бесогон)? А они как бы защищают собор. Христофор отпугивал всякую чуму, а Никита защищал. И первые воинские образки даже были не с Николой, а с Никитой – в XVI веке это был самый распространенный именно воинский святой и т.д. В любом случае так, чтобы идти сюда валом, такое вряд ли будет», – предупредил Валерий Корсушкин.
Также есть вероятность, что в комплекс восстанавливаемых сейчас на площади острова зданий из красного кирпича, вернут иконы из деревянной Троицкой церкви и Успенского собора, в 60-е годы вывезенные в музей ИЗО. В таком случае здесь будут в обязательном порядке организованы три уровня охраны.
Вместе с тем, как сообщал ранее ИА «Татар-информ» директор Института археологии имени Халикова Академии наук РТ Айрат Ситдиков, по итогам междисциплинарных исследований собора уже в этом году планируется выпустить полноценное научное издание, включающее более 30 авторов (из России и из-за зарубежа).
«К сожалению, весь монастырь сейчас больше экскурсионное место, чем религиозное. А ведь функция монастыря не в показе его построек туристам, и эта живопись делалась для церкви и для службы»», – с сожалением констатировал руководитель реставрационных работ.
