Айрат Закиевич, есть ли, на ваш взгляд, противоречия в местном и федеральном законодательстве в вопросе изучения татарского языка в школах?
Айрат Фаррахов (А. Ф.): На первый взгляд я не вижу никаких противоречий между федеральным законодательством, законодательством Республики Татарстан по данному вопросу. Чтобы не быть голословным и чтобы не отражать только субъективное мнение, скажу, что официальным признаком наличия противоречий являются по крайней мере результаты рассмотрения языкового вопроса в судах, в том числе в Конституционном суде. Насколько я информирован, единожды этот вопрос рассматривался, и на самом деле Конституционный суд подтвердил, что закон Республики Татарстан о государственных языках абсолютно соответствует Конституции Российской Федерации и здесь нет никаких противоречий. При очень пристальном взгляде всегда можно найти те или иные противоречия, но на то он и закон, который принимается абсолютным большинством при голосовании, и всегда, наверное, есть категории людей, кто не вполне согласен.
Но еще раз подтвержу: официальных противоречий нет.
Как, по-вашему, нужно действовать в данной ситуации, когда в обществе возникли разногласия по языковому вопросу?
А. Ф.: Естественно, если впоследствии регулирования того или иного нормативного акта возникают определенные разногласия в обществе, то безусловно их необходимо обсуждать, необходимо искать правильное, то есть устраивающее всех консенсусное решение. Если мы говорим о проблеме языков, если мы говорим о проблеме различных национальностей, то это крайне важный, крайне чувствительный для всех вопрос. Здесь мы, конечно же, должны реагировать и быть максимально ответственными в своих суждениях по этим вопросам.
В чем заключается языковая проблема?
А. Ф.: Я бы хотел отметить, что здесь, наверное, не проблема объема обучения языку, а проблема сохранения языка в целом, проблема сохранения культуры и национальности. Это значительно более глубокая и сложная проблема. Если мир насчитывал более трех тысяч языков, то мы уже теряем две с половиной тысячи языков: это глобализация, это стирание границ, это те обстоятельства, с которыми сложно справиться и которым трудно противостоять. Я когда-то прочитал такую информацию, что в XXI веке 95 процентов языков так или иначе будут исчезать, если не предпринимать эффективных мер.
Так вот, если относиться к этой теме как к теме сохранения, то мы должны оценить, насколько этот инструмент эффективен и настолько этот инструмент обучения языку способствует проблеме сохранения наших языков. Что такое национальная культура без языка? Трудно себе представить наш потрясающий праздник Сабантуй без татарского языка? Это невозможно представить! Язык несет с собой культуру, свою идентичность, но самое главное — свой уникальный взгляд на мир, свою оценку этого мира, поэтому мы должны наверное пересмотреть свои подходы к государственной политике по сохранению наших языков. Абсолютно очевидно, и вряд ли кто-то будет с этим спорить, что сохранять языки надо и что нужно иметь эффективные инструменты для сохранения языков.
Получается, что если языковой вопрос назрел, то у нас нет тех самых инструментов?
А. Ф.: Я думаю, что с точки зрения федеральной политики мы не дорабатываем этот вопрос. В условиях кризиса, когда наша экономика падала, мы всегда выбирали приоритеты: социальные выплаты, оборона. Вы знаете, мы никогда не ставили приоритетом национальную политику. Никогда не ставили приоритетом сохранение языка, а разве это не является приоритетом? Это важнейший приоритет, и поэтому, безусловно, наша федеральная политика в области языков? она декларативна, но не подкреплена финансами. Вы спросите:
«А куда нужны финансы?» Финансы нужны на науку, финансы нужны на поддержание научной деятельности, потому что именно люди науки будут сохранять идентичность языка.
Хотел бы привести в пример возрождения языка, уже однажды забытого. Например, иврит. Только благодаря научным работникам, только благодаря тому, что этот язык был основой религиозного еврейского культа, он сохранился, а после объединения государства Израиль этот язык в общем-то стал популярен и стал возрождаться. Я напомню, что на иврите записаны основные части Ветхого завета. Так что решение этого вопроса, касающегося сохранения языка, заключается в пересмотре, в существенном изменении государственной политики.
Вернемся к теме эффективных инструментов. Какими, на ваш взгляд, они должны быть?
А. Ф.: Если говорить более конкретно, я бы все-таки пересмотрел вопросы финансового обеспечения политики сохранения языков в сторону их увеличения.
Это безусловный приоритет, и даже опыт сегодняшней дискуссии доказывает это.
Мы должны четко для себя понять, что эта сфера недостаточно финансируется. Я говорю в первую очередь об исследовательских и научных центрах, касающихся тех или иных национальных языков, а тем более если они государственные. Мы должны стимулировать тех, кто хочет получать дополнительные знания, касающиеся языков. Безусловно нужна поддержка не только научных исследований, а национальной культуры и, может быть, религиозного культа, который использует национальный язык. В целом вот такие инструменты я вижу как наиболее перспективные. Еще раз повторю: язык — это культура, это философия, это индивидуальный взгляд на мир и на свою идентичность.
Как ваша семья связана с татарским языком?
А. Ф.: Вчера я навещал своего папу, которому 89 лет, а через месяц исполнится 90. Папа — участник Великой Отечественной войны. Он окончил два педагогических вуза, и вся его жизнь после того, как он вернулся c войны, была связана с образованием, с преподаванием в школе. Его первая специальность — русская и татарская педагогика, он окончил Елабужский педагогический институт, а второе образование — история. Несмотря на то что он посвятил себя и всю свою жизнь истории, я специально спросил его мнение о ситуации, развернувшейся вокруг татарского языка.
Как складываются отношения с татарским языком у ваших детей?
А. Ф.: Мне очень здорово помогают родители, потому что они стараются разговаривать с детьми на татарском языке, это очень полезно. Когда дети посещают родителей, родственников знакомых, особенно в сельской местности. Если вы спросите мое мнение, хотел бы я, чтобы мои дети владели татарским языком, я отвечу: конечно! Думаю, что ни у кого это не вызывает вопросов не только из-за того, что он государственный на территории Республики Татарстан, а из-за того, что знание дополнительного языка дает преимущество. В общем-то, знание языка или чего-то другого никогда еще не было каким-то недостатком, наоборот, это всегда было преимуществом.
Вы сами освоили татарский язык в семье или в школе?
А. Ф.: Я вырос в городе Агрыз, где тогда во времена СССР существовало три школы: одна татарская и две русские. В силу разных причин я учился на русском языке, но дома мы очень часто и много общались на татарском языке. Все свои каникулы я проводил в Агрызском районе у бабушки.
Можете подробнее рассказать о школьных годах?
А. Ф.: Я учился тогда в школе № 74 города Агрыз, это была железнодорожная школа, и у нас не было преподавания татарского языка в целом. Тогда были полностью татарские школы и полностью русские школы, но в целом я считаю, что если бы была возможность изучать носителям татарского языка татарский, конечно, мое владение литературным языком было бы совершенно иным и это было бы большим большим плюсом для меня.
Знание татарского языка на бытовом уровне вам пригождалось в жизни?
А. Ф.: Безусловно, я на бытовом уровне хорошо знаю татарский язык, мне это всегда очень помогало, когда я начинал работать медбратом, потом врачом. Примерно 50 процентов пациентов не разговаривали на русском языке, а врач относится к той категории профессий, которая помогает не только лекарствами или операцией, но еще и словом. Часто я выгодно отличался от своих коллег, когда разговаривал со своими пациентами на татарском языке. Мне это помогало и позже, когда я ездил в районы.
Но есть одна проблема, о которой я сожалею: я не мог разговаривать на татарском языке литературно, на уровне Туфана Миннуллина, на уровне Разиля Валеева. Это связано с тем, что у меня не было возможности изучать татарский язык как предмет. Безусловно, необходимо иметь возможность обучаться татарскому языку, обучаться татарской грамматике.
Я владею татарским языком, понимаю, когда говорят на нем. Сам с папой разговариваю на татарском языке, но на бытовом, не на литературном уровне. Конечно же, мне бы очень хотелось владеть им, но время очень быстро идет, и всегда думаешь о каких-то упущенных возможностях. Для меня одна из таких упущенных возможностей — это возможность изучить литературный татарский язык.
Что бы вы хотели сказать в заключение нашей беседы?
А. Ф.: В целом, если еще раз вернуться к теме, которая актуальна и беспокоит всех, я бы еще раз хотел сказать: мы сейчас должны быть максимально сдержаны в эмоциях, мы должны быть максимально сдержаны в оценках. Я абсолютно уверен, что это вопрос, который невозможно решить в один день. Языковой вопрос, который сегодня обсуждается обществом, требует определенного времени. Он решается и будет решен, но мы должны все-таки еще раз пересмотреть инструменты, которые могли бы эффективно работать на сохранение нашего языка и нашей идентичности.
Нет комментариев-