В рамках нацпроекта «Здравоохранение» в Татарстане обновят ФАПы и закупят передвижные флюорографические аппараты на платформе КАМАЗа
Борис Давыдович, хочется с вами поговорить о национальных проектах. Президент России поставил очень амбициозные задачи в здравоохранении: снизить смертность и войти в клуб стран 80+ к 2024 году. Что у нас в Татарстане будет делаться в этом направлении?
— Начнем с того, что в мае 2018 года Президент РФ Владимир Путин после инаугурации издал указ, в котором было прописано 12 нацпроектов, которые необходимо провести в стране в течение 6 лет. Вторым в этом списке идет национальный проект «Здравоохранение». Я его считаю главным проектом, потому что здравоохранение касается всех сфер нашей жизни. Без здоровья мы не сможем демографию поднять, не сможем сделать прорыв в экономике, в цифровизации и во всех остальных отраслях. Здоровье — это первостепенная задача, которую необходимо решить.
Фото: Султан Исхаков
Что такое национальный проект «Здравоохранение»? Он состоит из восьми подпроектов. Первый — это совершенствование первичной медико-санитарной помощи. Что это такое? Это помощь, которая оказывается населению непосредственно в тех местах, где оно проживает. В 90-е годы мы прошли тот этап, когда у нас закрывались фельдшерско-акушерские пункты, закрывались участковые больницы, амбулатории. И людям приходилось за медицинской помощью ехать за 50 – 100 километров и даже более. Основная задача этого подпроекта — обратно приблизить медицинскую помощь к людям. В первую очередь это касается, конечно, сельской местности. Потому что город — это концентрация людей, и там человек может дойти до любого медицинского учреждения. А вот в сельской местности проблемы есть.
На днях мы выезжали в Тюлячинский район, который закреплен за мной как за депутатом Госдумы. Ко мне на прием пришла женщина с такой проблемой: в селе Средняя Мёша, где она живет, проживает чуть больше ста человек. По нормативам там не положено иметь фельдшерско-акушерский пункт, но в селе живут в основном пенсионеры. А ближайший ФАП — в 3 – 5 км. Фельдшер примерно два раза в неделю из большого села приезжает туда. В остальное время, если пенсионеру нужна медпомощь, нужно идти или ехать самостоятельно. Вот с этой проблемой люди к нам пришли. Я уже переговорил с Министерством здравоохранения и пообещал, что мы попытаемся как-то помочь жителям этого села. Может быть, пока даже не с ФАПом, а с выделением второй ставки фельдшера в большое село, чтобы он хотя бы каждый день приезжал в это село.
Это первостепенная задача для подпроекта. Подразумевается, что будут построены новые модульные ФАПы, будут строиться новые амбулатории в сельской местности. Также подразумевается, что для регионов будут закуплены в большом количестве передвижные флюорографические и маммографические аппараты на платформе КАМАЗа. Они будут ездить и проводить обследования в сельской местности.
Фото: архив / Султан Исхаков
А что по ФАПам? Их республике хватает?
— Не хватает. Я просто в теме, потому что в свое время работал в Аппарате Правительства РТ, где возглавлял отдел по вопросам здравоохранения. Как раз в то время началась эта программа в республике — Татарстан, как всегда, идет впереди планеты всей. Уже семь лет Президент РТ Рустам Минниханов выделяет порядка 330 млн рублей ежегодно на постройку ФАПов. Программа существует в Республике Татарстан семь лет, и за это время построено более 450 ФАПов, а в России программа только 1 января запускается. Понятно, что и республика будет в этом деле участвовать, и федерация. Я очень надеюсь, что мы попытаемся до конца этого проекта — до 2024 года — закрыть эту тему.
Правда, мы упираемся в некие нормативы. В селе, где должен быть установлен ФАП, должно проживать не менее 300 жителей, а удаленность от медицинского учреждения — более 6 км. Возьмем пример с селом Средняя Мёша, там около 100 жителей и 5 км до другого ФАПа, поэтому в программу они никак не попадают. Но проблему как-то решать надо. Живут 100 пенсионеров — куда им деваться?
В 2019 – 2021 годах Татарстан получит почти 5 млрд на реализацию нацпроекта «Здравоохранение»
Сколько средств Татарстан получит из федерального бюджета в рамках нацпроекта «Здравоохранение»?
— Если мы говорим про Республику Татарстан, то в общей сложности за шесть лет реализации проекта республика тем или иным способом — товаром или деньгами — может получить порядка 129 млрд рублей именно на здравоохранение. Это огромнейшие деньги. За первые три года это почти 5 млрд.
5 млрд рублей — это уже утвержденная сумма?
— Да, если быть точным — 4 млрд 996 млн в 2019 – 2021 годы. Но общая сумма — 129 млрд, хотя потребность — 138. Может быть, мы доберем и до 138. Почему именно на первые три года меньшая сумма? Потому что основные вложения пойдут именно на последующие годы после 2021-го.
Каким образом распределяется сумма?
— На первичную медико-санитарную помощь выделят порядка 18 млрд рублей, то есть на первый подпроект в Республике Татарстан. Думаю, что достаточных затрат потребует покупка передвижных современных маммографических и флюорографических аппаратов.
Источники финансирования нацпроектов — что это за деньги, откуда их можно получить?
— Вообще бюджет нацпроекта «Здравоохранение», те самые 129 млрд рублей, складываются из трех источников. Первый — это федеральный бюджет, второй — региональный, третий — внебюджетные фонды. В нашем случае это Фонд обязательного медицинского страхования.
Фото: архив / Салават Камалетдинов
Татарстану нужен десяток сердечно-сосудистых центров, чтобы быстрее оказывать помощь при инсультах
Какие еще направления будут развиваться?
— Следующие два — это основные направления, потому что речь идет о борьбе с двумя видами заболеваний, которые стоят на первых местах по смертности в России и во всем мире. Первое — сердечно-сосудистые заболевания, от которых у нас в стране гибнет самое большое количество людей — где-то порядка 35 – 37%, наверное, всех смертей.
Что в этой части запланировано? Расширение сети сосудистых центров. Уже лет десять проводится федеральная программа по созданию сосудистых центров для инсультных больных. Суть в том, что эти центры должны быть максимально приближены к людям. При инсульте, при нарушении мозгового кровообращения существует терапевтическое окно: максимум четыре часа с начала развития этого острого нарушения мозгового кровообращения до того момента, когда должна быть оказана помощь. За эти четыре часа пациент или его родные должны понять, что у человека инсульт (или его родственники должны понять) и доехать именно до сосудистого центра. Должен быть установлен точный диагноз и должны быть введены специальные тромболитические препараты.
Чем больше мы открываем этих центров, тем меньше становится время транспортировки пациента до сосудистого центра. На сегодняшний день в Татарстане 18 отделений для больных с острыми нарушениями мозгового кровообращения. Это один из самых высоких показателей в России в расчете количества центров на душу населения. Но их строительство будет продолжено, количество пока не могу назвать.
Фото: архив / Владимир Васильев
А сколько хотелось бы?
— До десяти сосудистых центров еще можно построить, это мое мнение. Оно может не совпадать с реальным положением вещей. Надо понимать, что цель проекта — снизить смертность и увеличить продолжительность жизни. Отсюда вытекают все дальнейшие решения.
То есть решения о том, где строить сосудистые центры, будут приниматься исходя из статистики?
— Не по статистике, а по времени транспортировки, транспортной доступности. Любой житель РТ в течение двух часов должен быть доставлен в сосудистый центр. Еще два часа дается на то, чтобы ему поставили диагноз и ввели препараты.
История из жизни: привозят тяжелого инсультного больного; устанавливают, что у него тромб, ишемический инсульт; вводят препараты, которые разжижают тромб. В итоге восстанавливается кровообращение, и на следующий день человек выписывается здоровым. Раньше мы о таком и мечтать не могли.
Чтобы так было во всех случаях, нужно соблюсти ряд условий. Одно из условий — информированность населения, потому что либо сам человек, либо его родственники должны быстро распознать признаки инсульта. Так гораздо больше шансов на то, что его спасут и что он выйдет из этого инсульта здоровым человеком.
В республике повысилась заболеваемость раком, потому что продолжительность жизни тоже выросла
Второй тип заболеваний, о которых вы хотели сказать, это онкология? Что планируется сделать в этой части?
— К онкологии приковано большое внимание. Онкологические заболевания — это болезнь пожилого человека: чем больше люди живут, тем больше онкозаболеваний появляется. Раньше многие «не доживали до своего рака».
Сегодня, согласно данным Минздрава в РТ, ожидаемая продолжительность жизни — 74,3 года (в РФ – 72,7). Этот показатель выше, чем в остальных регионах России. Сейчас РТ критикуют за то, что у нас повысилась заболеваемость онкологией, и это реально так. Но, с другой стороны, у нас повысилась продолжительность жизни. У нас хорошая выявляемость раковых заболеваний.
Это благодаря диспансеризации?
— Благодаря ей и многим другим факторам. Например, в республике постоянно проводятся акции — мобильный маммографический комплекс ездит по деревням, селам, предприятиям. Наиболее распространенными видами рака являются рак кожи, рак толстой кишки, на третьей позиции – рак молочной железы. Разумеется, если его выявлять на ранних стадиях, то возможность спасти человека увеличивается.
Фото: архив / Александр Эшкинин
В нацпроекте запланировано следующее — будут строиться онкоцентры. А онкоцентры — это очень дорогостоящее предприятие, это как целый завод. Я знаю, что есть планы строительства онкоцентра в Набережных Челнах. Один онкоцентр существует у нас в Казани, пока что единственный в Татарстане. Поэтому, возможно, мы пустим часть финансирования национального подпроекта на строительство онкоцентра.
Это планируется через три года?
— Да, конечно. Онкоцентры с точки зрения оборудования и логистики одни из самых сложных и высокотехнологичных, поэтому нужно много финансов и большое количество времени, чтобы их создать.
Это будет второй этап. На мой взгляд, нужен еще и третий онкоцентр. Мы уже шли по такому пути в Татарстане, когда разделили республику на три зоны по сердечно-сосудистым заболеваниям: Казанская, Закамская и Юго-Восточная. Мы создали в Казани МКДЦ, в Набережных Челнах создали Больницу скорой медицинской помощи (БСМП), тогда она была самая лучшая по оснащению. Юго-Восточная зона Альметьевска закрывалась медсанчастью «Татнефти». Поэтому же пути надо идти при строительстве онкоцентров: хорошо было бы построить один в Набережных Челнах, а потом в Альметьевске.
В Татарстане откроют девять амбулаторных кабинетов, где медики будут находить рак за две недели
Как еще будут бороться с онкологией в Татарстане?
— Планируется создание так называемых амбулаторных кабинетов, или амбулаторных онкоцентров. Это то новое, что будет в этом подпроекте. По-моему, в республике их планируется создать девять. Это опять-таки приближение специализированной помощи, но уже онкологической, к населению. Там будет очень четкий регламент, который утвержден Минздравом России: после прихода пациента у специалистов амбулаторного кабинета есть ровно 14 дней на установку диагноза. То есть меньше можно, больше нельзя. Допустим, человек пришел 1-го числа, значит, максимум 14-го у него должен стоять диагноз: либо подтверждение, что у него есть онкологические заболевания, либо отказ в этом.
Такие сжатые сроки не скажутся на качестве диагностики?
— Конечно нет. Есть протоколы, клинические рекомендации, которые необходимо соблюсти. Сейчас все становится стандартизировано, везде свои стандарты. Пришел пациент, есть стандарт, как его принять, как его обследовать, какие необходимо при тех или иных подозрениях назначить исследования, какие лабораторные исследования. Может, нужно пройти рентгенологические исследования, компьютерный томограф и так далее — это все расписано. Самое главное, это меня удивило и порадовало: наконец-то у нас есть регламент, есть ровно две недели, чтобы человеку установили или не установили диагноз. Либо сказали, что у него есть онкология, либо точно сказали, что ее нет.
А где будут открываться эти амбулаторные кабинеты?
— Они могут быть при ЦРБ, скорее всего они будут межмуниципальные. В каждом районе мы пока не сможем создать такой центр. Я вам рассказывал про сосудистые центры, их изначально тоже делали как межмуниципальные в более крупных районах. За ними закреплены вокруг более мелкие районы, и вот туда свозятся больные. В принципе, я думаю, именно по такому пути мы и пойдем.
Фото: архив / Рамиль Гали
Менделевич будет продвигать идею о возвращении детских врачей в школы и детсады
Предусматривается ли нацпроектом развитие детского здравоохранения, совершенствование педиатрии?
— Да, это четвертый подпроект. Понятно, что дети — это наше будущее, и их здоровье — это то, что нас очень волнует. К детскому здравоохранению не было такого пристального внимания последние десятилетия, и я очень рад тому, что именно детское здравоохранение вошло в этот проект. Не с таким большим финансированием, как онкологические заболевания, но все-таки подпроект идет под четвертым номером. Будут серьезные вливания в педиатрию — это строительство детских поликлиник, больниц, стационаров, где в этом есть необходимость.
Я бы сюда добавил возможность возвращения врачей в школы и института школьных врачей. Я не нашел этого ни в республиканском проекте, ни в федеральном. В мое время в каждой школе был школьный врач. Сейчас не во всех школах есть. Дай бог, чтобы медсестра была, врача точно во многих школах нет. Я считаю, что это необходимо.
Фото: Султан Исхаков
Наверняка вы слышали о ситуации с девочкой в Татарстане, которую исключили из детсада из-за сахарного диабета.
— Да, я читал об этом. Это проблема не новая, она уже давно стоит. С ней что-то необходимо делать. С одной стороны, совершенно понятны эмоции и претензии родителей. Родители отдают ребенка в детский сад и надеются, что детский сад как государственное учреждение окажет этому человеку все необходимое.
С другой стороны, к сожалению, не каждый детский сад на сегодняшний день мы можем обеспечить квалифицированным медицинским работником. Это к медицине меньше имеет отношение, как и школьный врач, этот вопрос в ведении образования, потому что это их бюджет. Но все равно, не каждый детский сад может финансово позволить себе медицинскую сестру, а сахарный диабет — это очень серьезное заболевание.
Насколько обсуждается вопрос детских врачей в школах и детсадах?
— Это пока не обсуждается. Как я уже сказал, это мои мысли, но я хотел бы эти вопросы поднять. Я вхожу в комитет Госдумы по охране здоровья, так вот в Госдуме планируется создание рабочей группы по национальному проекту. В эту рабочую группу я буду вносить предложения. Хотелось бы посмотреть, может быть, у нас есть какие-то финансы, может быть, образование надо как-то в эту тему вовлечь, чтобы все-таки выстроить систему. Может быть, один врач на две соседних школы — такое решение.
Врачей и медсестер, которых учили по устаревшей системе, ждет непрерывное образование
А кто же будет поднимать нашу медицину, как обстоит ситуация с кадрами?
— Действительно, все упирается в кадры. Мы можем построить огромное количество больниц, закупить самое современное оборудование, но если не будет людей, которые смогут там работать, ничего у нас не получится. И как раз с кадрами у нас проблема.
До последнего времени мы готовили и переподготавливали кадры по системе, принятой еще в Советском Союзе. По этой программе врач учится, получает диплом, а раз в пять лет идет на повышение квалификации. Для того времени это было прогрессом, но сейчас все развивается гораздо быстрее. То, что прежде происходило за год, теперь происходит за два дня. На данный момент переобучать врача раз в пять лет уже неэффективно.
Мы давно предлагали, и сейчас это вошло в национальный проект и уже реализовывается, — непрерывное медицинское образование. Медицинский работник должен получать новые знания в течение всего времени работы, обучение должно быть непрерывным. Врачи должны пройти аккредитацию, а чтобы ее пройти, они должны посетить определенное количество конференций, написать научные статьи и т.д. Это принято уже во всем мире, просто мы, к сожалению, до последнего времени работали по старой системе.
Фото: архив / Ильнар Тухбатов
И еще один важный момент: в 90-е годы мы потеряли огромное количество врачей. Тогда была проблема, что из 100% выпускников медицинского вуза в медицину шли работать примерно 20 – 25%. Получается, мы за бюджетные деньги, за деньги налогоплательщиков шесть лет обучали студента, чтобы он стал врачом. А он заканчивал обучение и потом шел работать продавцом, в бизнес — в любую отрасль, но не связанную с медициной. Понятно, что в то время зарплата врачей была совершенно мизерная, работать врачом было непрестижно, но мы потеряли это поколение. У нас яма, как в демографии. Врачи старшего поколения выходят на пенсию, должно подходить следующее поколение, а врачей не хватает.
А есть ли какие-то показатели, к которым мы стремимся? Сколько врачей нам нужно?
— Я прежде говорил про качество, но есть и количественные показатели. По этому подпроекту мы должны обеспечить укомплектованность врачами и средним медицинским персоналом до 95%. Особенно остро вопрос стоит в сельской местности. В больших городах переизбыток врачей. Например, в Москве стоит очередь, чтобы занять место обычного врача, потому что очень хорошая зарплата. И наоборот — врача для работы в сельской местности очень сложно найти. Из этой ситуации есть два выхода, которые мы обсуждали давно с главами районов. Нужно создавать условия: зарплаты, жилье, детские сады и школы. Кроме того, нужно самим растить врачей, готовить студентов-целевиков, которые после окончания вуза по контракту отправятся работать в сельскую местность.
Очень надеюсь, что с помощью этого национального проекта нам удастся решить проблему с кадрами. Думаю, что по количеству однозначно проблема кадров будет решена, но у меня есть сомнения по поводу качества. Я очень надеюсь, что мы сможем обучать не просто врачей, а в первую очередь качественных квалифицированных врачей.
Расскажите, что планируется в плане переподготовки кадров? Что входит в это непрерывное медицинское образование?
— В первую очередь это улучшение на местах и проведение аттестаций, аккредитаций, отправка на образовательные курсы. В свое время мы создали в Казани образовательный центр высоких медицинских технологий, который был первым в России. Симулятивный центр на территории РКБ, где врачи обучаются на симуляторах. Образовательный центр не только обучает врачей, но и по заданию нашего Минздрава вывозит на стажировки.
В стране создадут общий банк данных, куда будут поступать данные обо всех обследованиях российских пациентов
Проникнет ли цифровизация в сферу здравоохранения? Как вы оцениваете закон о телемедицине?
— Цифровизация медицины — это шестой подпроект. Его реализовать сложнее, не так много денег выделяется. Основные деньги идут через Министерство цифрового развития и связи. Напомню, что год назад Госдумой был принят прорывной закон о телемедицине. На сегодняшний день этим законом мы разрешили оказывать различные консультативные услуги в удаленном доступе. Это очень важно. С точки зрения сельской местности это действительно выход.
Что еще было бы здорово сделать в этом направлении и что уже запланировано? Это объединение всех цифровых баз данных. На что мы тратим очень большое количество денег в здравоохранении? Это двойные-тройные исследования. Приведу пример, чтобы вы понимали. Человек живет в райцентре, заболел, идет к врачу. Врач назначает сдать кровь на анализ. Он сдает. Врач говорит: «У тебя проблемы здесь и здесь. Вот тебе направление в РКБ». Человек едет в РКБ. Приезжает туда с этим направлением. И ему говорят: «Мы не доверяем вашей лаборатории, идите в нашу и там сдайте кровь». Он сдает снова и опять получает какие-то данные, и тут говорят: «Да, есть проблемы, но, наверное, вам нужно съездить в Москву, в федеральный центр, там проконсультироваться». Он едет в Москву, а там говорят: «Нет, нет. Там ваши лаборатории, региональные. Надо лучше у нас сдать кровь». Он сдает там кровь. Плюс к этому ему еще назначают кучу анализов, которые он за свои деньги делает.
Фото: архив / Михаил Захаров
Мы платим государственные деньги несколько раз за одно и то же. Эти двойные-тройные исследования на самом деле никому не нужны. Что делалось уже на территории РТ и, я думаю, получит большее распространение по всей России? Это создание банка данных, то есть все, что делается на «цифру», будет заноситься в банк. Скажем, сделал человек флюорографию или томографию, и данные заносятся в этот банк. Прошел МРТ — занесли в банк. Нужно, чтобы доступ к этому банку был у всех заинтересованных лиц.
Приведу пример: в Набережных Челнах больной прошел компьютерную томографию и поехал в Казань. Там врач хочет посмотреть не просто заключение, а сами снимки. Для этого он заходит в эту базу и получает снимки. Это ведь можно делать по всей России! Улетел больной на Камчатку, и на Камчатке с ним что-то произошло. Больной вспоминает: «Доктор, я когда-то жил в Казани, и у меня была там проблема, и я там делал уже компьютерную томографию». Доктор говорит: «Давайте сравним то, что тогда было и что сейчас». Больной: «Давайте. Вот мой ключ». На Камчатке врач заходит в банк и получает эти данные. Здорово? Прекрасно! Это будущее медицины. И я очень надеюсь, что мы в этом направлении не отстанем. Ведь все ведущие медицинские державы уже давно пошли по этому пути. Понятно, что у этих стран и площадь меньше, и людей тоже меньше. Но, главное, этот подпроект включили в нацпроект. И я думаю, по этому пути мы и пойдем.
У Татарстана хорошие перспективы в плане развития медицинского туризма
Еще в 2016 году Татарстан начал развивать медицинский туризм. Будет ли развиваться это направление в рамках нацпроекта?
— Да, для нас новое понятие, но за этим будущее. Мы часто видим по телевизору, что люди собирают какие-то пожертвования для ребенка, которому нужно сделать операцию, например в Германии. Да, по каким-то направлениям это нужно, по каким-то направлениям мы еще не достигли нужного уровня. Но их единицы. Во многих направлениях мы можем и поконкурировать.
Когда-то я ездил по разным странам и изучал их системы. Например, в Израиле серьезная статья бюджета — это международный туризм, то есть туда приезжает очень много людей, которые платят свои деньги и получают медицинскую помощь. В Россию тоже приезжают, но мало. В основном из стран ближнего зарубежья, из СНГ.
А какой объем доходов от медицинского туризма в России?
— В прошлые годы, в 2017-м, доход федерального бюджета от медицинского туризма составил 250 млн долларов. Много это или мало? Я считаю, мало. В индикаторных показателях по России стоит цель в 1 млрд долларов в год.
Фото: Султан Исхаков
К какому периоду?
— К концу 2024 года. Вообще весь проект рассчитан на шесть лет.
Удастся?
— Думаю, что удастся. Татарстан в этом направлении имеет ряд преимуществ. Во-первых, наша республика в медицинском мире один из передовых регионов. Казанская медицинская школа славилась всегда и славится до сих пор. Во-вторых, у нас создан ряд уникальных стационаров, уникальных центров. Особенно по сердечно-сосудистым заболеваниям, это МКДЦ, это Больница скорой медицинской помощи в Набережных Челнах, Больница скорой медицинской помощи в Казани (это бывшая 7-я больница), то есть очень серьезные клиники созданы.
К нам чаще едут из СНГ: Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Казахстан и т.д. Мы здесь можем рассчитывать на свои преимущества. Это важный показатель — сколько мы привлекли в республику денег извне. Надо сказать, что к нам приезжают люди из других регионов: Ульяновской, Кировской областей, из Марий Эл и т.д.
Продвигая идею ЗОЖ, можно добиться продолжительности жизни и 90+
Какой последний подпроект большого нацпроекта «Здравоохранение»?
— Рабочее название — это «Пропаганда здорового образа жизни». В этом вопросе я могу поделиться своим опытом. Лет двадцать назад зарубежные страны шли по одному пути: строили новые центры, строили больницы, закупали современное оборудование. Как и у нас, у них начинала снижаться смертность, то есть увеличивалась продолжительность жизни. Но это продолжалось лет пять-десять, а потом показатели остановилась на одной точке. Что бы медики ни делали, с этой мертвой точки они не могли сдвинуться. Были проведены серьезные мировые исследования, и оказалось, что до какого-то момента мы можем снизить смертность и увеличить продолжительность жизни, но дальше снижение смертности зависит только от самих людей.
Здоровье каждого — это в первую очередь его личная забота. Поэтому надо менять нашу психологию. К примеру, мы до сих пор говорим, что у нас бесплатная медицина. На самом деле она никогда не была бесплатной. За нее платят либо из бюджета, либо страховая компания. А откуда там деньги берутся? Из наших налогов. Да, за вас платит работодатель, но это ваши деньги, ваши налоги. При этом во всем мире сделано по-другому: эти деньги отдают работнику, то есть вы уже сами платите за медицину. Казалось бы, мелочь. Одно дело, когда за вас кто-то внес, а другое дело, когда вы из своего кармана заплатили. Тогда вы начинаете понимать, что медицина не такая уж и бесплатная.
Важно поменять эту психологию и отношение к своему здоровью, потому что наши люди думают: «Неважно, как я живу, мне обязаны оказать медицинскую помощь, меня вылечат, потому что так в Конституции написано». Надо объяснять, надо мотивировать, чтобы люди заботились о своем здоровье. Уже много было предложений, но сейчас пока ни одно предложение не проходит, потому что встречает сопротивление с разных сторон. Ведь это звучит непривычно для нашего уха, но надо мотивировать тех, кто занимается спортом, кто проходит диспансеризацию.
Фото: архив / Александр Эшкинин
Диспансеризация важна, а мы, к сожалению, загоняем людей на эту диспансеризацию. В свое время мне сказали в поликлинике: «Мы обзваниваем людей, приглашаем, а кто-то не может, у кого-то проблемы жизненные, кому-то просто не хочется идти». Как только мы людей научим бережно относиться к своему здоровью и доведем до них, через СМИ в том числе, что здоровье — это задача каждого конкретного человека, тогда продолжительность жизни будет и 80+, и 90+. Но это самое сложное, потому что нужно поменять человеческую психологию и людские привычки.
Нет комментариев-