Что такое «Артек» для ребенка и при чем тут мальчик из Бутово
Поздравляя «Артек» с 93-м днем рождения, вы начали рассказывать историю вымышленного мальчика из Бутово, которому посчастливилось сюда попасть. Вы вышли на «Артек-Арену» в бейсболке с надписью «Бутово». Поясните, к чему был этот месседж и что за кепка?
— Это известный московский дизайнер (Арут Арустамян, создатель бренда Arut MSCW — прим. Т-и). А идея очень простая. Вы представляете, как устроена жизнь ребенка, который живет за МКАДом в больших многоэтажках, между которыми особенно никакой жизни нет? Я еще раз прощу прощения у всех жильцов Бутово, я имею в виду не именно это место, а образ.
Я себя помню ребенком. Я жил не в Бутово, а на Преображенской площади, и мне казалось, что весь ареал жизни ограничен пятью квадратными километрами. Дорога от дома до школы, чуть в сторону — футбол, еще чуть-чуть — пруд. Это было совсем небольшое пространство, хотя в нем была какая-то история. Движение из этого района в соседние Сокольники, например, — это выезд за рамки собственного ареала жизни, который сопряжен с внутренним усилием и переживанием.
«Артек» находится настолько далеко в понимании многих детей, что это даже не как соседний район, а как некая соседняя галактика. Попадание сюда — это свершение мечты. Образ мальчика из условного Бутово, который попал в «Артек», — это образ того, зачем мы работаем.
Фото предоставлено пресс-службой МДЦ «Артек»
Это мне стало еще понятнее, когда я работал в Тверской области. Ты приезжаешь в какой-нибудь удаленный район, в самое маленькое село, где стоит маленькая школа, в которой нет канализации и туалет на улице. Там нет горячей воды, посередине — печь, которая топится дровами, а работают два-три учителя. Но шаг от этого местечка до «Артека» может случиться.
Я вчера не стал говорить одну вещь, боялся перегрузить вконец, хотя мне кажется, что надо пользоваться возможностью говорить с детьми о сложном. Отец Августин Датский сказал, что мир — это «нет», потому что через это «нет», через сопротивление этому «нет» проявляется человек. Свобода человека в том, чтобы говорить «да» миру, который говорит тебе «нет». Мне кажется, что в жизни детей, чтобы у них были силы говорить «да» тому, что говорит им «нет», должно быть место, которое говорит им «да». И «Артек» — это место, которое говорит им «да». «Артек» — это двойная мечта, потому что есть мечта сюда попасть и мечта ощутить ситуацию, при которой что бы ты ни делал, тебе говорят «да».
Дети из «Артека» готовы менять мир вне лагеря
Но после 21 дня в «Артеке» ребенок вернется в прежнюю среду, мир-то не меняется.
— Это вам так кажется. Мне кажется, он как раз вместе с ними меняется. Просто должно быть много этих требовательных людей. Людей, требовательных к себе, требовательных к тому, что вокруг. Чем больше их появляется, тем лучше становится.
Требовательным можно быть в разных отношениях. Например, у нас принято не бросать мусор мимо урны. А если ты увидишь рядом с урной, надо поднять и положить в урну. Этот принцип действует на ребенка; на человека, который убирает территорию; и на меня.
В любой организации надо проповедовать то, во что ты сам веришь. Эту грань переступать нельзя, дети остро чувствуют фальшь. А если здесь они делают, то они это начнут делать и у себя дома. Они к этому привыкли и уже комфортно себя в этом чувствуют. Может быть, кто-то рядом, увидев, как они это делают, тоже обратит на это внимание. Это просто пример про мусор, а вообще дети в «Артеке» привыкли, что к ним хорошо относятся, их вкусно кормят, им сервируют столы. Привыкли к тому, что у них есть права; что у них есть инициатива; что надо друг друга слушать; что нет границ, национальных, культурных, гражданских. Есть взаимопритяжение, которое нас обогащает.
В «Артеке» все решают не «папочкины» деньги , а достижения ребенка
В 2016 году вы начали тестировать систему АИС «Путевка», а в полную силу она заработала в 2017 году. Какие, с вашей точки зрения, у нее есть недостатки?
— Она "Ася" у нас, "Ася Путевка". Я как родитель не заполнял, потому что заполняла мама моих детей. Если сегодня порядка 350 тысяч человек в ней зарегистрировалось, имеют свой рейтинг, следят за его изменением и понимают, есть ли шанс получить путевку, значит, она работает.
На мой взгляд, нам еще пока не удалось сделать так, чтобы она работала прогностически с точки зрения потребностей ребенка внутри «Артека». Если есть возможность еще до «Артека» понять, что ему надо, лучше бы это сделать. Но есть и такой момент, что когда дети находятся рядом с родителями, то выбор часто предопределен родительским мнением. Не всегда он соответствует тому, что хочет ребенок.
В «Артеке» всего 5 процентов коммерческих путевок, почему именно столько?
— Сейчас уже чуть больше, чем 5 процентов. В других центрах коммерческих путевок намного больше, но давайте будем честными — на лето они превращаются просто в коммерческие лагеря с продажей путевок. Как бы мы ни хотели, но лагерь на 50, а то и на 80 процентов — это удача, которая заключается в том, какие дети сюда приехали. Если сюда приедут те, которые что-то для этого делал, стремился и заслужил это, будет одна история. Если сюда приедут те, кому папа купил путевку со словами «Ты плохо в этом году учился и вместо Англии поедешь в "Артек" в наказание», то будет уже другая среда. Мы эту мысль поймали сразу, в 2015 году, и сделали несколько вещей.
В одном лагере («Артек» — это международный детский центр, объединяющий девять лагерей — прим. Т-и) в смену не может быть больше 25 процентов детей, которые приехали по коммерческой путевке. Мы распределили детей по всему «Артеку», потому что считается, что в каждом центре есть лагеря популярные и менее популярные. Это первое.
Второе — мы всем активно объясняем, что «Артек» — это не только лето. Я как взрослый человек могу сказать, что весной и осенью в Крыму лучше, чем летом, с точки зрения климата, погоды и т.д. Вообще в «Артек» едут не отдыхать, а пробовать себя. Это можно делать и зимой, и весной, и в Новый год. У нас начал расти процент коммерции не в летнее время.
Пункт номер три — коммерческую путевку в «Артек» просто так купить нельзя. Ты участвуешь в конкурсе, и если не добираешь до бюджетного места, то имеешь право купить. Это дало свой результат, потому что детей, которым сегодня купили коммерческие путевки, и детей, которые заслужили поездку сюда сами, трудно отделить друг от друга. Может, кому-то не хватило баллов, а может, даже одного, но он не сильно отличается от того, у кого 100, если у него 99. Конкурс на коммерческие путевки этим летом был такой, что доходило до 50 человек на место.
У вас интересная традиция вручения роз девочкам после завершения смены в «Артеке». В этот раз вы подарили розу своей дочери, она отдыхает здесь?
Моя дочка — артековка, да. Она приехала на коммерческой основе, но у нее есть большая папка. Наша идеология проникает глубоко в сознание моих детей, поэтому дочка занимается музыкой, заняла второе место в Крыму по фортепиано в своем возрасте, занимается теннисом, у нее есть клип. Зовут Соня, ей 10 лет. Я всегда дарю кому-то розу, но когда среди всех есть твой ребенок, как можно поступить иначе. Надо делать то, что хочешь, — вот еще один принцип.
Фото предоставлено пресс-службой МДЦ «Артек»
Проблем с «проблемными детьми» в «Артеке» нет
Вы не делаете поблажек детям ограниченными возможностями здоровья?
— Все точно так же. Это важный принцип. Не надо делать медвежьей услуги. Дело в том, что мы сами создаем ситуацию роста патернализма в среде людей, которые имеют специфические потребности. Вообще-то все их имеют, и я, и вы, просто они общественно менее значимые.
В отличие от многих такие дети у нас есть. Мы пробуем брать вплоть до детей с синдромом Дауна, которые будут интегрированы в отряд. Никаких границ.
Я вам точно могу сказать, что это мы, взрослые, придумали всю эту ерунду, что у этих детей все как-то по-другому. Да, за ними надо больше наблюдать, именно наблюдать, а не пасти и сопровождать. Дети лучше взрослых знают, как с этим быть. У нас есть дети после пересадок, ВИЧ-дети, колясочники, слепые. Мы приоткрыли сюда дорогу для детей с сахарным диабетом. Первое, о чем все они просят, — к ним не надо как-то по-особенному относиться. Это придумали их родители, которые зациклились на том, что их дети другие. Послушайте Нордстрема, футуролога (Кьелл Нордстрем — шведский экономист, писатель, доктор наук). Он говорит: каждый из нас самый лучший хотя бы тем, что он есть, немножко другой, немножко отдельный.
Наверно, есть какие-то специальные техники работы, когда это становится массовым явлением. Наверно, к этому нужно готовить хотя бы потому, что общество довлеет, и вожатые — взрослые люди, которые мимикрировали под это общее мнение. Я думаю, что здесь важна общая идеология «Артека», которая задает абсолютно позитивное отношение ко всем, кто к нам приехал, делает свое дело. Еще раз повторю, все считают, что это проблемные дети, но проблем с проблемными детьми у нас нет.
А с какими детьми у вас бывают проблемы?
— У нас бывают проблемы с теми детьми, у родителей которых завышенное ожидание от собственных детей. Например, ребенок из какого-то места или местечка, который считался родителями самым-самым гениальным, а тут таких гениальных через один, а то и погениальнее бывают. Вот с ними бывают проблемы.
Мы живем в иллюзии того, что знание является конкурентоспособным преимуществом одного ребенка над другим или одного взрослого над другим. Косвенно человек, который тренируется в познании, наверное, действительно имеет определенную квалификацию, которая может быть востребована на один или два года вперед. По большому счету, все, что человек знает, уже не является его конкурентным преимуществом, потому что машина будет знать больше за две секунды. Она быстро обучается, больше знает, "Биг Дата" для нее не проблема, а для человека это проблема. В этом смысле главным преимуществом человека является эмоция, фантазия — то, что не может сделать машина.
В представлении взрослого ребенок, который знает чуть больше, чем другой, и который с их точки зрения в этом смысле гениален, может быть совсем не гениален с точки зрения "софт скиллс". Он может вообще не иметь социальных навыков, и это очень сильно проявляется именно здесь. Здесь нет мамы и папы, которые 95 процентов времени говорят, какой он умный, а есть мальчик и девочка, с которыми им нужно договориться. Здесь среда, где нужно проявить инициативу.
«Артеку» нужны только улыбающиеся вожатые
На что в первую очередь смотрите при отборе вожатых? Возраст, педагогическое образование, знание языков?
— На то, чтобы они улыбались. Это уже очень много. У нас в стране так много неулыбающихся людей. Мне здесь нужны улыбающиеся. И не такой придурковатой улыбкой, когда от всего улыбаешься, а когда человек умеет улыбаться искренне и с чувством.
Каким образом проходит отбор?
— У нас много партнеров вузов, с которыми мы работаем, которые понимают, что нам нужно. Они делают предварительный отбор у себя.
В Татарстане мы работаем с вашим министром по делам молодежи Леоновым. Он на нашей волне, поэтому все нормально. До недавнего времени у вас же работал председатель правительства, который раньше был мэром Набережных Челнов, Ильдар Халиков. Мы с ним давно друг друга знаем.
Первый уровень отбора проходит в вузах, потом они приезжают сюда, погружаются в среду под названием «Школа педагогических работников». Это примерно месяц с небольшим. Часть из них потом уезжает.
По какой причине?
— Есть такой советский фильм «Завтрак на траве» про пионерский лагерь. Сюжет такой: человек собирается поступать в вуз, ему говорят: поезжай в лагерь, там же солнце, воздух, отдохнешь, заодно и учебники почитаешь. В голове большинства людей именно такое представление о том, чем занимается вожатый. Но нет, вожатый пашет с утра до ночи, не все к этому готовы. А ночью бывает, что и учатся. Заходишь в корпус вожатых, в медиатеку, и видишь — учатся. У нас порядка 100 человек, а может, уже больше, которые приезжают сюда с бакалаврским дипломом, поступают здесь в магистратуру по нашей совместной программе с вузами. Этот темп «Артека» дает правильный сигнал.
Почему среди ваших вожатых сплошь молодежь?
— Дети же на другом языке говорят. Вы никогда не обращали внимание, как маленькие дети водят пальцами по тачскрину? Они иначе это делают. Точно так же по-другому у них происходит в голове, со словами. Все ругаются относительно их переписок, но у них просто свой язык. А мы им говорим: у вас язык плохой. Точно так же можно сказать про татарский или про русский язык.
Чем моложе, чем гибче вожатый, тем лучше. Расскажу на понятном примере. Беби-бумеры, которые родились примерно до 1968 года, родились, чтобы работать. Иксы (представители поколения X — люди, родившиеся с 1965 по 1979 год — прим. Т-и), как я, работают, чтобы жить. А дети Z (поколение Z — люди, родившиеся с 2000 года и далее — прим. Т-и ) хотят быть счастливы. Они понимают, что где-то там есть работа, где-то там есть дом, где-то есть родные-близкие, но они говорят: я хочу быть счастливым. Это совершенно другая жизненная установка. Например, я не представляю себя, если я целые сутки не работаю, а они — легко. День, два, месяц. Если он может быть счастливым, не работая, он и не будет этого делать. Это совсем другой разговор.
За артековцами на воде будут следить собаки-спасатели
Наверняка вы помните трагедию в июне 2016 года, когда 14 воспитанников лагеря «Парк-отель «Сямозеро» погибли, сплавляясь на озере в Карелии во время шторма. В чем причина, на ваш взгляд?
— Ключ к тому, чтобы в лагере было безопасно, — дети должны быть заняты 24 часа в сутки. Кстати, в том советском фильме это тоже описано. Мне специально подобрали коллекцию фильмов про лагерь от недавних до более ранних. Там сюжет в следующем: дети сбегают от этого вожатого, который приехал отдохнуть и подготовиться к экзаменам. Они даже ночью на ушах стоят, и так продолжалось, пока вожатый не понял, что детей нужно занять. Как только он их занял, все прекратилось.
Занимать детей нужно не так, что дал задание и пошел по своим делам, а занимать их надо вместе с собой. Какими бы дети ни были, им нужен обмен эмоциями, энергиями от контакта. Детям этого не хватает, ведь мы живем в обществе, где люди разучиваются общаться.
Конечно, это не исключает строгой и точной, как автомат Калашникова, системы безопасности. Конечно, когда мы купаемся, есть спасатели. Перед этим там везде пролезли водолазы, поэтому мы понимаем, что дно безопасно. Мы проверили воду, заменили водоспуски, водовыпуски. Солнечного удара не будет, потому что есть навесы, есть душевые, раздевалки. Дети понимают, как заходить в воду, там есть буйки-ограничители.
У нас даже есть собаки, которые тренируются спасать на воде. Три-четыре ньюфаундленда, один уже почти готовый, но ему надо сертифицироваться. Мы начали совсем с щенков, не покупали взрослых. У нас один лабрадор, четыре ньюфа, одна овчарка. Лабрадоры и ньюфаундленды — они как раз спасатели, а овчарка их учит. Она очень полезна в стае, потому что первая все понимает, как оказалось! Я не большой в этом специалист.
Мороженое «Артек» расходится на ура, а скоро появятся брендированные сосиски
Из чего складывается экономика «Артека»?
— 80 тысяч рублей за ребенка, умноженное на количество детей, и все. Спонсоры, конечно, есть. Ферму, например, нам подарили.
Есть направления, самые перспективные с точки зрения роста внебюджетных доходов. Например, мы продаем право на использование нашего бренда производителям мороженого, йогурта, воды и т.д. Пока самый хороший продукт — это мороженое, потом, наверное, форма, которая продается в интернет-магазинах и много где. Я очень надеюсь, что мы с «Дымовым» добьем тему сосисок. Мне кажется, это клевая тема — сосиски «Артек». Те, кто нас не любит, будут считать, что они из детей. Шутка. Вкус детства — это «Артек». Вот, например, дети у меня любят сосиски, хотя я нет. Так что должны быть сосиски, «Дымов» просто должен сертификацию получить. Мы считаем, что нельзя ставить бренд на то, что ты сам не потребляешь. Мы же в этом смысле главный цензор, и я увижу количество оставшихся сосисок, если что-то не так. Например, мороженого не остается.
Второе — мы занимаемся сертификацией образовательных программ. Мне кажется, что этими двумя направлениями надо активно заниматься, и они могут компенсировать ту долю средств, которая поступает в другие детские центры.
О личной ненависти директора «Артека» к роману «Война и мир»
Родители переживают, что за время отдыха в «Артеке» дети отстанут от школы. Взрослые зря переживают?
— Скажите, а от чего они должны отстать? Да им ребенок просто дома мешается, поэтому они так говорят. Это взрослые все придумали. От чего они отстали? От паровоза с КПД 30 процентов? Все уже на самолетах летают! Эта тема меня раздражает, и ее надо выбивать из голов взрослых.
Давайте представим, что пропустил ребенок в школе изучение такой великой книги «Война и мир», которую зачем-то изучают в школе. Я ее пытался прочитать в школе и поэтому ненавижу до сих пор. Я думаю, что так вам скажет довольно большое количество взрослых. Так, как ее преподают в школе, лучше бы ее не продавали вообще. Как может ребенок, если у него не сложилось свое впечатление, прочувствовать историю любви Наташи Ростовой и Андрея Болконского, которая так и не случилась? Есть взрослые с тонкими душами, которые потом переживают эту историю неслучившейся любви. Но это я лишь сейчас могу об этом говорить, у меня уже пятеро детей случилось, могу подразобраться. А тема войны! Как читать эту войну? Объясните мне.
Мы должны создать ситуацию, при которой ребенок захочет прочитать книгу. Если бы сейчас были в моде художники-концептуалисты, они бы изобразили ребенка в школе в виде мясорубки. У наших преподавателей сложилось мнение, что школа — это место, в котором в ученика надо успеть напихать все, он ведь дальше точно не будет читать. И если его не заставить это сделать, то как же он жить потом будет?
Я недавно общался с хорошим литератором, который объяснял, что «Война и мир» — это гениальное произведение и, возможно, единственное из всех произведений отечественной классической литературы, которое является первым сериалом — можно читать с любого места, и будет законченная история.
Как устроена система образования в «Артеке»?
— Мы пытаемся создать, как нам кажется, те условия, где ребенок научается быть конкурентоспособным. Мы работаем на "софт скиллс" (гибкие навыки (англ. soft skills) — социально-психологические навыки, которые пригодятся в большинстве жизненных ситуаций: коммуникативные, лидерские, командные, публичные, «мышленческие» и др. — прим. Т-и ), которыми практически вообще не занимается российская система образования. Мы пытаемся погрузить ребенка в ситуацию, когда он попробует разные роли. «Артек» — это как раз такое место, где это возможно. Поэтому дети не отстают, они опережают, потому что пытаются понять, чем они будут должны заниматься после школы. Я очень надеюсь, что они после «Артека» больше читают. Больше смотрят разных фильмов. С ними кто-нибудь во время изучения войны смотрит «Иваново детство», например? А это фильм Тарковского, который входит в десятку лучших. А читают ли книжку «Ночевала тучка золотая» (повесть Анатолия Приставкина — прим. Т-и)? Я считаю стоит прочитать, особенно в московских школах, где все конфликты возникают на национальной почве.
Путь директора «Артека» через непонимание местных к первым победам
Какое впечатление на вас произвел «Артек», когда вы впервые здесь оказались, да еще и в должности директора?
— В нем не было хозяина. Здесь, на территории, были гостиницы для взрослых, рестораны с алкоголем, пивные ларьки, стояли частные лодки, люди жарили шашлык в парках, пили водку, отгоняли детей с их же территории, купались на пляже, ходили по территории в плавках и т.д. Все это принципиально изменилось.
Наверняка этим людям не нравились новые порядки, которые вы здесь устанавливали. Было сопротивление?
— Конечно было, но сейчас кажется, что все было просто. А вот тогда... Тут же до митингов доходило. В чем меня только не обвиняли; как только не обзывали; где только не писали, какой я нехороший редиска.
В прошлых интервью вы говорили, что до 2020 года на развитие «Артека» выделили 20 млрд рублей? Насколько сложно было выбить у правительства такую внушительную сумму из федерального бюджета?
— Если быть точным — 23 млрд рублей. Опять же тогда казалось, что это бесконечно трудно. Мы писали программу развития «Артека», когда я его даже не прошел целиком, потому что он оказался очень большой, а на программу дали неделю. Напряженная была ситуация, но как-то «вырулили». Потом еще цены изменились раза в два (в сторону подорожания — прим. Т-и). Это был 2014 год, когда произошел скачок. Мы взяли объем средств и поняли, что он меньше, чем надо, но это всегда так.
Наибольший объем средств уходит на стройку, а генподрядчиком стала компания «Стройгазмонтаж», работающая на Крымском мосту. Почему вы доверились именно ему?
— Подрядчик определен решением правительства. Но я вам честно могу сказать: его бы не было, ничего бы тут не было, потому что подрядчик фактически авансировал расходы на стройку и до сих пор это делает. Можно было попробовать взять в банке, но тогда пришлось бы платить процентов 15 годовых как минимум. Фактически это щедрый подарок.
У вас немало тематических партнеров, с которыми «Артек» проводит совместные программы. Назовите самых крупных.
— Этих партнеров штук сто, и дело тут не в том, насколько он крупный. Например, есть какой-нибудь маленький партнер с уютной красивой программой типа ООО «Керамист.ру», который залепил уже весь «Артек» плиткой. Это явно не Следком РФ и не Генеральная прокуратура, а маленькая фирма «Керамист.ру», но к сердцу детей они нашли дорожку. Есть программа Генпрокуратуры, в рамках которой мы инсценируем крупные процессы, как Нюрнберг (В ноябре 2017 года студенты Крымского юридического института Академии Генеральной прокуратуры РФ и артековцы реконструировали основные моменты Нюрнбергского процесса — прим. Т-и). Или Федерация парусного спорта, или «Федерация тенниса России», которая тут чуть ли не живет.
С партнерами произошла определенная эволюция. Изначально они шли к нам ради пиара, а сейчас они понимают, что на нас они оттачивают свою технологию и многое берут от нас. Если вы приедете к нашему партнеру в «Теннис Парк», то у вас будет ощущение, что вы в «Артеке» — там все залеплено «Артеком», висят наши фотографии. Я однажды сам был на соревнованиях сына и видел это.
Нет комментариев-