Алексей Гуськов прилетел в Казань, чтобы презентовать фильм «Вечная жизнь…». В нем Гуськов сыграл главного героя, бывшую звезду театра и кино. Теперь Христофоров всего-навсего аниматор в курортном городе — играет то римского гладиатора, то Христа. В его жизни все непросто, но главный герой не теряет оптимизма.
Алексей Геннадьевич, прежде чем приступить к созданию фильма «Вечная жизнь», вы ведь разбирались, что заботит людей, какие у них планы на жизнь?
— Несколько лет назад в Интернете я прочитал опрос респондентов. Им предлагалось ответить на два вопроса: «Что бы вы делали, если бы жили вечно?» и «Что бы вы сделали, если бы вам осталось жить две недели?». Самое главное: ответы 94 процентов респондентов совпали.
Поменять свои жилищные условия, купить машину, полететь на Луну — это стоит в списке после 10-го места. На первом месте у мужской части населения — это женщина, фантазии по поводу женщин или женщины. А у женщин — мужчина. Женщины же более романтичные существа.
Значит, быть любимым и любить — это самая насущная проблема нас как таковых, если мы признаемся в ней честно. От этой маленькой идеи стал рождаться сценарий. У нас достаточно много сценаристов, в том числе Евгений Шелякин.
Я посмотрел его первый фильм под названием «ЧБ», где бытовые истории сочетались со сказкой, мечтой, с очень ироничной интонацией. Я предложил ему почитать сценарий, и так родился наш тандем. Я говорю, что это лучший мой фильм за последние годы как актера и продюсера. А Шелякин говорит, что это лучший фильм, который он снял.
Фото: kinopoisk.ru
И про что же это кино?
— Мы его позиционируем как комедию — не ржака, а именно комедия. У каждого хорошего фильма есть несколько жанров, мы его называем «ироничная комедия». История человека начинается с того, что в жизни он умудрился испортить все, что можно испортить. Жена о нем говорит, что он алкоголик, дебошир и социопат, на что он отвечает, что с таким резюме можно в Думу избираться. Сын стыдится отца, потому что отец работает аниматором в парке развлечений — он даже не актер. И оттуда его увольняют, переводят на совершенно иную работу. Мы создаем герою трешевую ситуацию, из которой вроде бы нет выхода. Но этот человек продолжает верить в чудеса.
Появляется женщина — любовь с первого взгляда. Дальше у него появляется признание людей, друзей. Незамысловатый в принципе сюжет, как и все сюжеты. Но их же со времен древних греков определенное количество. Кто придумает новый, очередную Нобелевскую премию получит. Суть в том, как это сделано, для чего и зачем.
Зачем зрителю идти на этот фильм?
— Последние лет пять, когда я заходил в кинотеатр, гас свет, я думал: «Ну зачем я хожу в кинотеатр — попкорн поесть? Можно дома посидеть или где-то в другом месте». Я для себя сделал вывод, что иду в кино за хорошим настроением. Обязательно должно быть какое-то послевкусие после просмотра. Обязательно!
Мы хотели сделать такую историю, чтобы каждый зритель после просмотра картины вышел не озабоченный какими-то проблемами, как стукнутый по голове, не напуганный, а вышел с хорошим настроением, легкой улыбкой, с мыслями, что жизнь удалась и все хорошо. Надо поменять точку зрения на саму жизнь, и тогда она к тебе, как избушка на курьих ножках, повернется передом.
Поэтому мы позиционируем картину так: «Фильм рекомендован к просмотру всем зрителям старше 12 лет как таблетка от осенней хандры». Фильм выходит 18 октября и будет стоять в прокате вплоть до ноября. Идите, если захочется продлить лето, потому что с первого кадра — невероятно красивая картинка: черноморское побережье; голубое небо с сахарными облаками; море, меняющее цвет от бирюзового до темно-синего; чайки; шум прибоя. Атмосфера легкого, ни к чему не обязывающего поцелуя с привкусом морской соли на губах.
Прежде всего, мы хотели подарить зрителю это. Если говорить, почему нужно прийти в кинотеатр и посмотреть фильм, — вот по этим причинам. Вас там не обманут — вы получите то, чего ждете от кино: сказку и мечту.
Почему для съемок выбрали берег Крыма? Чем он выигрывает у Краснодарского края?
— Крым — удивительное место. Там можно найти локацию под любые съемки. Крым есть пустынный, а есть горный, есть песчаный и каменистый. Не зря огромное количество известных фильмов еще в советский период снималось на Ялтинской студии. Нам нужна была некая фантазийная история, потому что у нас есть парк развлечений, где работает наш герой, где есть павильон боя, веры, жизни, смерти и ужасов — собственно, как наша жизнь вокруг. Это некая модель.
Все это строили в Генуэзской крепости, старинном месте 1469 года. Она вся овеяна мифами и легендами: якобы был генуэзец Негро, который полюбил девушку, а она бросилась в море. Море ее не приняло, потому что любовь была настоящая. И вынесло ее на берег, и дальше было счастье. Сказка — она прекрасна. Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
Фото: kinopoisk.ru
К отечественным комедиям противоречивое отношение у зрителя. Бывают откровенно слабые фильмы, а бывают те, которые разлетаются на цитаты и становятся любимыми. На ваш взгляд, в чем секрет хорошей комедии? Какой она должна быть?
— Тур региональных премьер я начал с Южно-Сахалинска 25 сентября, через Владивосток, Хабаровск, Красноярск, Новосибирск, Екатеринбург, Тюмень, Уфу, и вот я у вас. Дальше я еду в Нижнекамск, потом — в Самару. На одной из региональных премьер после просмотра мне сказали: «Когда говорят "комедия", предполагается определенная вещь, а здесь у вас есть и это, и то, и се».
А я сказал: «А как мы можем рассказать фильм "Джентльмены удачи"? Там же про вора в законе, еще герои шлем Александра Македонского украли, еще один человек, когда получил письмо от сына, повесился, его еле из петли вытащили». Мне отвечают: «Ой, да!» Как можно рассказать фильм всех времен и народов «Не горюй!»? Это ж комедия, а там герой даже себе гроб заказал, смеясь, и умер. Или как у Данте — «Божественная комедия». Там все круги ада и вся наша жизнь. Чехов назвал «Чайку» комедией.
Комедия — это не ржака, ржут другие существа на земле, а мы улыбаемся. Мы иронизируем, мы смеемся. Комедия — это когда есть очень точный срез жизни, если у зрителя есть возможность понять: «Ой, ты смотри, этот герой похож на меня!» Или он даже думает: «Да, и я в таких ситуациях был! А как он из этой ситуации выкрутился? Ух! Слушай, здорово! Так и я так могу!» Вот что я называю комедией. Это ни в коем случае не ржака, это ни в коем случае не гэг на гэге, и через 20 минут мы устали.
Фото: Султан Исхаков
В вашем фильме есть фразы, которые могут пойти в народ?
— Безусловно, хорошая комедия должна расходиться на цитаты. У нас там очень много замечательных диалогов. Например, начальник говорит моему герою: «Я тебя перевожу, ты уже не можешь быть в Колизее». — «Куда?» — «Ну, в христианство». — «Но там же Иисусом Айрапетян работает?» — «Айрапетян уволился». — «Я тебе этого не прощу». — «А зря, теперь ты должен всех прощать». Абсолютно уверен, что еще одна фраза разлетится на цитаты. Когда герою говорят, что нельзя на работе выпивать, начальник говорит: «Вино. Наливали воду?» — «Извини, я пока свои чудеса не контролирую».
У молодых там есть: «А что, мой отец всегда такой?» — «Какой?» — «Ну, козел». — «Нет, просто у него всегда обстоятельства были такие, козлиные». Это же привет молодому поколению, потому что фильм там не только о герое, он осевой персонаж, а об отношениях с теми, кто младше и старше. У нас в фильме есть Станислав Андреевич Любшин, ему 86 лет, это лидер поколения актеров 60-х, легенда, Люди постарше знают и обожают его работы. Спектакль «Пять вечеров», например.
«Вечную жизнь» вы посвятили памяти кинорежиссера Бахтиёра Худойназарова. Расскажите, что это был за человек? Почему вы называете его романтиком?
— Есть народная артистка России Чулпан Хаматова. Человек большой души и большого таланта. Так вот, Хаматову открыл Бахтиёр Худойназаров в фильме «Лунный папа». Бахтиёр — это последний романтик российского кино. Он рано ушел, он болел.
Я стоял на могиле Бахтиёра вместе с его художником-постановщиком, очень талантливым человеком, главным художником студии Babelsberg. Как соавтор сценария, инициатор идеи, продюсер я сказал: «Слушай, задумал вот такую историю, а каждый фильм должен получить прописку. Ты знаешь, у Бахтиёра был неснятый фильм под названием "Живая рыба", и он отобрал уже локацию — маяк на Меганоме, в Крыму, он отобрал Голицынские подвалы винные, еще побережье, бухту. Они так подходят мне! Если ты согласишься с этой картиной, мы ее посвятим ему». Он говорит: «Конечно, я освобожу все. Он на нас смотрит оттуда, ножками болтает и говорит: "Давайте, ребята, вперед!" Он нам поможет».
Это моя дань человеку, который помогал мне жить. Мы были одного поколения. У него была большая книжная полка, режиссер Гротовский, воспоминания Тарковского — а мир сейчас поменялся, многое ушло уже безвозвратно. Я спрашивал у него: «Бахтиёр, неужели ты это читаешь?» — «Да, читаю» — «А зачем это тебе? Их же нет?» — «Как нет?» — «А где они сейчас?» — «У меня вот здесь [в сердце]. Если оно здесь, если оно в нас — то оно есть».
Это философский разговор: что мы есть, куда мы уходим, что такое счастье, что такое любовь? Размышления моего сегодняшнего дня. Если вдруг у вас там есть вопрос, чем является эта картина для меня, то я скажу — это мои рассуждения о жизни.
Такого вопроса не было, но нам, конечно, интересно. Оказывается, вы любите пофилософствовать.
— Я додумался до парадоксальных вещей. Например, когда мы все друг другу счастья желаем — а что такое счастье? Счастье — это такая категория, которую мы придумываем с момента появления до момента своего ухода. Когда ты можешь быть счастлив? Когда вспоминаешь какие-то моменты. Это не количество вдохов и выдохов, их ученые могут просчитать, а когда захватывает дух, когда просчитать ничего невозможно.
Счастье — это когда родился ребенок. Счастье — это когда что-то очень не получалось и вдруг получилось. Мне задают вопрос: «Вы счастливы?» Я не могу сказать, что я не счастлив, но я не могу ответить так вот прямо, в одно слово. Что мы такое и что после нас остается? Это память, больше ведь ничего нет. Это наша родина и это наше место, куда мы уходим.
У Метерлинка есть пьеса «Неродившиеся дети». Дети смотрят сверху, выбирают родителей. Мужчина и женщина, они ходят на УЗИ, смотрят, какой пол, на кого похож. Потом придумать надо имя, потом существо рождается, живет. И дальше оно уходит — куда? Ведь ничего не остается. В память. И чем больше этой памяти, тем дольше человек продолжает жить, живет вечно. Это я так, пофилософствовал.
Бывшую жену Александра Христофорова играет ваша супруга Лидия Леонидовна Вележева. Она согласилась на эту роль только потому, что вы пообещали — будет весело. И как в итоге было?
— Это была идея режиссера Жени Шелякина. Там, например, есть такой диалог: «Мишу позови» (про сына). — «Он не хочет тебя видеть». — «Ир, ты его мать, откуда ты знаешь, что он хочет». Там очень такая система координат бывшей жены, у которой есть ребенок и огромная претензия к тому, что они разошлись и, как называется, «Ты испортил мне все».
Фото: kinopoisk.ru
В нашей реально жизни это не так, потому что мы живем уж сколько лет. У нас дети, у нас уже внуки. Есть некий миф семьи, что если надо сыграть семейную пару, то нас всегда зовут. Я всегда удивляюсь: «Откуда вы знаете, как мы прожили жизнь?» Да, мы собираемся жить и дальше счастливо и дружно.
Я спрашиваю: «Ну что, Лид, пойдешь?» Она говорит: «Лешка, я, честно говоря, не понимаю, надо оно или нет». Я ей объясняю: «Фильм ироничный, давай, чтобы зритель понимал эту иронию, все обхохочем. Давай даже обхохочем наши общепринятые отношения». Про финал не буду рассказывать, но там есть определенные хитрости в их взаимоотношениях. Это согласие очень большой актрисы, согласие пошутить и сказать зрителю: «Ребят, мы даже над собой иронизируем».
Я работаю в театре Вахтангова, и есть хит театра «Евгений Онегин», где я играю заглавную роль. Там два Онегина: в возрасте и молодой. В фильме есть диалог, когда мой герой говорит: «Я тебе говорил, это не моя роль», а ему отвечают: «Ты в театре и про Онегина так говорил, иди работай».
Это ироничная интонация в картине, мы как бы зрителю говорим: «Улыбайтесь». Очень не хватает самоиронии в жизни. Мы такие серьезные, мы такие важные. От этого мы на дорогах не разъезжаемся, куда-то спешим, все время нам кажется, что нас обижают. Это все не так. Чуть-чуть самоиронии, и все станет на места.
Фото: Султан Исхаков
В итоге вы уговорили супругу, и она согласилась.
— Согласилась. Она приезжала ненадолго к нам, фактически у нее было четыре съемочных дня. Из забавных вещей. Лида надела линзы, чтобы изменить цвет глаз. Когда ей надо было заплакать, линза стала отделяться, а со стороны же непонятно. Мне коллега говорит: «Во играет, аж глаза вылезли!» Она говорит: «Стоп, я поправлю».
На лето у вас были большие планы: съемки фильма «Ильинский рубеж» о подвиге кремлевских курсантов в годы Великой Отечественной войны и картины «Союз спасения» о восстании декабристов. Расскажите, как идет процесс?
— Я очень жалею, но все объять невозможно. В «Ильинский рубеж» я не попал, о чем очень сожалею. Там и роль замечательная, и продюсер Игорь Угольников настаивал и ждал меня. Но у меня случился выпуск в театре Вахтангова. 15 сентября была премьера спектакля «Фальшивая нота» в постановке Римаса Туминаса, нашего худрука, с Геннадием Викторовичем Хазановым. Мы двое на сцене, и месяц моего времени полностью был посвящен премьере.
Дальше у меня начался тур региональных премьер с фильмом, потому что это тоже детище. Не хочется, чтобы оно прошло незамеченным, потому что оно достойно внимания. Не так часто ты имеешь право спокойно открыто говорить: «Ребята, это класс, это получилось». Если я по этому поводу заведенный, то поверьте, эта энергия к вам прилетит.
«Ильинский рубеж» не случился, а «Союз спасения» — да. Идут съемки, это о декабрьском восстании. По-моему, фильм объявлен на 2020 год. Я играю там генерала Щербатова. Это, собственно, командир Черниговского полка, откуда Муравьев-Апостол, Пестель и т.д. Те, кто, собственно, это восстание подымал. Это тот человек, который их оберегал и задавал им все время вопрос: «Ну вы это сделаете, а ваша программа-то какая дальше?» Если бы он их поддержал, вероятно, ход событий пошел бы иначе.
В этом же году мы провели съемки фильма «Элефант», режиссер Алексей Красовский, где снимался очень мной любимый человек из Франции Фредерик Бегбедер. У нас такой состав: Ян Цапник, Женя Дмитриева и другие. Фильм сейчас находится в монтажно-тонировочном периоде. Я думаю, что ровно через год, может, на месяц пораньше я привезу его к вам.
Фото: Султан Исхаков
Есть какие-то большие планы?
— Мы пустились с режиссером Александром Котуном в очень красивую большую историю, которую руководители канала «Россия» назвали «Музыкальный ликбез России. Седьмая симфония Шостаковича в блокадном Ленинграде». Это известный факт: когда во время Великой Отечественной войны Гитлер объявил, что он 9 августа будет ужинать в ресторане «Астория» в Ленинграде, на что руководство страны сказало: «Мы сыграем концерт для жителей блокадного Ленинграда и фронта». Шостакович написал знаменитую Седьмую симфонию. Как они это сыграли, какая победа духа над телом! Кому нужна музыка, когда есть нечего? Оказывается, нужна. Оказывается, человек без искусства, без мечты, без чего-то соединяющего не может.
Вообще симфонический оркестр — это модель мира. Мы все приходим как инструмент. Вот я себя представляют виолончелью. Не альт и не скрипка точно, не валторна. Дальше люди соединяются, как эти инструменты, и происходит гармония. Там нет языковых барьеров. Или гармония, или какофония. Варианта два.
Это художественный фильм или сериал?
— Это восемь эпизодов по 52 минуты, телевизионный художественный фильм, спецпроект канала.
Успели отдохнуть летом в своем домике в Подмосковье? В одном интервью вы сказали, что любите прятаться там ото всех. Чем же вы там занимаетесь?
— Прячусь, как вы сказали. Сплю, что-то вкусно готовлю, жду друзей. Мы говорим на разные темы или просто метем пургу. Это те зоны одиночества и возможности походить в домашних шлепанцах. Я стараюсь уехать, но все равно лето было очень насыщенное. Надо было готовиться и к театральным проектам, и в связи с выпуском спектакля и выпуском «Вечной жизни» была пауза с фильмом «Элефант». Но сейчас опять навалимся после 18 октября, как «Вечная жизнь» пойдет в широкий прокат.
В том же интервью вы говорили, что смотрите в Подмосковье фильмы, которые интересны молодежи.
— Я стараюсь, я же 12 лет преподавал. Начинал я как все: я учил, что совершенно неправильно, потому что невозможно научить. Человек может только научиться, если он хочет. Сначала я учил: надо играть так, так и так. А потом стал свободнее и уже понял, что такое педагогика, что можно и иначе, если это убедительно. Пошел процесс взаимообучения. Мне очень интересно, что молодежь читала, что ей воспринималось, а что не воспринималось.
Нет комментариев-