Услышав слово «рапс», некоторые переспрашивают: «А что это такое?» Действительно, эта культура незаслуженно остается в тени, и, кажется, ему не уделяют должного внимания. Может быть, связано с тем, что у этого слова нет перевода на татарский язык и татары произносят его как «рапыс». Вот пшеница и рожь — это известные нам издавна культуры, а рапс, стало быть, культура сравнительно молодая.
Рапсовые поля летом радуют глаза своими желтыми цветочками, точно золотое море, его урожай убирают только в октябре, так как будучи масличной культурой, рапс не боится заморозков.
На поле хозяйства «Соватех» Высокогорского района работают два комбайна. Созревший рапс коричневого цвета, комбайн собирает семена, которые находятся внутри стручков этого растения. Комбайн срезает и убирает верхнюю часть стебля, а в земле остается стебель высотой 15-20 см. Ходить по такому полю крайне неудобно, стерня царапает ноги. Если сломать и взять стебель в руки, то рука пачкается зеленью, как от стебля помидоров.
«У нас рапс вместо подсолнуха»
Руководитель хозяйства Искандер Хакимуллин выращивает рапс на 1060 гектарах земли. Отмечает, что рапс нельзя сеять на одном и том же поле два года подряд.
«В следующем году на этом поле посадим другую культуру. Нельзя сажать одну культуру на одном поле несколько лет подряд. Земля начинает «болеть», появляются вредители. Если на следующий год мы посеем тут рапс — она погибнет.
Мы выращиваем эту культуру всего три года. Рапс очень хорошо подходит под наш севооборот. Если южные районы отдают предпочтение подсолнуху, то у нас рапс вместо подсолнуха. Есть множество рапсовых сортов, мы используем для посева импортные сорта. Ежегодно мы увеличивали посевные площади в два раза. Но нельзя увеличивать площадь рапса до бесконечности. Есть агрономическое правило: площадь рапса не должна превышать 30 процентов от всех площадей. Правило связано как раз с севооборотом. На поле мы можем вернуться с рапсом только через два года», — рассказал он.
На момент нашего визита в поле механизаторы убрали одну треть технической культуры. Когда работа будет завершена, комбайны будут отдыхать, но недолго — всего неделю, так как в другом поле рапс еще только в цвету. Такая большая разница возникла из-за нынешних погодных условий. «На этом поле стебель растения уже созрел, имеет ровный окрас. Если поле имеет одинаковый окрас — это хороший показатель. Есть места, где стебель уже коричневый, верхняя часть цветет, а стручки еще зеленые. Вот из-за таких участков у нас и возникают трудности. Культура созрела не равномерно. Так получается, когда в конце периода созревания рапса выпадают осадки.
Мы ввели подкормку — а дождей в те дни не было. Осадки выпали уже на этапе созревания рапса, все питательные вещества усвоились, и рапс снова зацвел. Поэтому созревание идет в несколько ярусов. Если бы сегодня, например, было уже 20 октября, мы могли бы прижечь верхнюю цветущую часть, и собрать созревшие стручки. Пока будем пережидать, тем более погода стоит хорошая.
К нам приезжают разные эксперты и консультанты. Они бросают свои очки или пачку сигарет на растения — так проверяют густоту. Если предмет удерживается — значит, густота на должном уровне», — рассказал нам руководитель.
«Рапс — техническая культура, требующая решительности»
Рапс, оказывается, растение неустойчивое. В разные годы могут отличаться и стоимость этой культуры, и урожайность. «Рапс — техническая культура, требующая решительности. Если мы посмотрим севооборот республики, то рапс занимает примерно 7 процентов от общего объема. В прошлом году мы только от вредителей обрабатывали эту культуру пятикратно, тогда как зерновые достаточно обработать и три раза. Рапс требует много затрат, если за ним не ухаживать, он или погибнет, или его съедят.
В прошлом году мы реализовали тонну рапса по 20,5 тыс. рублей. В этом году планируем продавать по 32 тыс. рублей — разница большая. Урожай в этом году не очень богатый. Мы планировали с некоторых участков собрать 15 центнеров с гектара, а на деле получили 7 центнеров. Там, где мы хотели получить 30 центнеров, вышло по 23 центнера с гектара. Увеличение стоимости связано с такой вот арифметикой. Мы продаем рапс оптовым закупщикам, а они уже продают на экспорт. Даже если мы соберем 3 тысячи тонн рапса, для экспорта этого объема недостаточно. Рапс активно закупает Китай. Какую-то часть мы оставляем себе, сушим и отправляем на элеватор. Рапс также закупает и Казанский маслоэкстракционный завод», — пояснил Искандер Хакимуллин.
Процесс уборки рапса очень похож на уборку зерновых культур. Комбайн убирает культуру и выгружает на борт КАМАЗа. Семена рапса очень мелкие, и чтобы их не разнесло ветром, борт грузовой машины накрывают. Затем рапс доставляют в зернотоки, где культура проходит очистку и сушку. Если невысушенное зерно хранить дольше двух дней, масло быстро закисает и зерно приходит в негодность. Затем высушенные зерна отправляют на элеватор, предварительно измерив масличность. По словам руководителя «Соватех», масличность рапса в этом поле составляет 46,7 процента, и это хороший показатель.
«В будущем хотелось бы наладить обработку рапса. Если площадь составит 2 тыс. гектаров, можно заняться производством рапсового масла, это очень прибыльно», — говорит он.
Из рапса получают масло. По словам Искандера Хакимуллина, это весьма эксклюзивный продукт. Рапсовое масло используют в пищевых целях, но его нельзя употреблять ежедневно и литрами, как мы привыкли использовать подсолнечное масло. Его можно пить ложками, по каплям. До 90-х годов рапсовое масло использовалось только в технических целях, как биотопливо.
«Выращивание рапса требует большого внимания»
Нельзя собрать урожай с поля стопроцентно, потери в этом деле неизбежны. Часть семян рапса при уборке так же остается на земле. «При уборке мы используем специальные «рапсовые столы». Рапсовый стол — это такое приспособление для уборки рапса, предназначенное для переоборудования зерновой жатки комбайнов для прямой уборки рапса. Задача рапсового стола — обеспечить попадание стручков рапса в шнек жатки. Без стола потери большие. У нас потери составляют всего около 5 процентов. Избежать потерь полностью — невозможно. Потому что рапс, который попадает в комбайн, остается там не в полном объеме, часть выводится с мусором», — объяснил тонкости уборки рапса Искандер Хакимуллин.
Выращивать рапс в домашних условиях — нецелесообразно, так как его мелкие семена пришлось бы собирать вручную, и получить масло из этих зерен практически невозможно. Рапс еще хорош и тем, что он очищает поля от сорняков. Точнее, меры по уходу за рапсом способствуют выведению сорняков.
Когда комбайн приблизился к месту, где мы общались с руководителем хозяйства, я поговорила и с комбайнером. Рамиль Хусаинов работает на комбайне с 15 лет. Ежедневно преодолевает от дома до работы более 30 км пути. «В семье комбайнеров не было, как-то сам заинтересовался, выучился. После седьмого класса впервые сел за штурвал. Это был «Сибиряк». Потом был перерыв два-три года. Вот уже три года убираю рапс. Уборка рапса, между прочим, требует особого внимания, нежели уборка зерновых культур. И настроить комбайн тяжелее. Содержание и старого комбайна, и нынешнего нового не сильно отличаются — все «внутренние органы» те же. Сейчас работать комфортнее — нет шума, пыли. Когда мы начинали работать, после трудового дня только два глаза было видно. Во время уборки зерновых помощником работал мой сын, сейчас учится в техникуме в Атне. Тоже хочет продолжать мое дело. А второй сын не особо интересуется техникой», — рассказал он и продолжил работу.
«Пандемия оказала положительное влияние на сельское хозяйство»
Раз уж речь зашла о молодых, мы с Искандером Хакимуллиным затронули и вопрос с кадрами. «Нынешняя пандемия оказала положительное влияние на сельское хозяйство, потому что люди вернулись в село и сели за тракторы. Ко мне пришли три хороших механизатора. Природа всегда стремится к равенству, вот природа и внесла свои коррективы. Как бы там ни было, страну нужно обеспечивать хлебом. На 100 гектарах трудится пять человек, не как в кабинетах — пять человек на 10 кв. метров», — говорит он.
Когда мы говорим о работе в поле, возникает ощущение, что механизаторы трудятся с пяти часов утра и до полуночи. В этом хозяйстве работа организована чуть иначе. «Мы не работаем с восхода и до ночи. Даже при уборке зерновых мы не выходим в поле раньше девяти часов. Удобнее и выгоднее собирать чистые и сухие зерна, и техника не напрягается. Собирая влажное зерно, техника быстрее ломается и затрат больше. После выпадения осадков мы так же пережидаем день. Сейчас отношение к работе меняется. Руководители старшего поколения видят результат в масштабах, мы же руководствуемся финансовыми показателями.
Я, например, не бегу в поле в пять часов утра, как прежние председатели колхозов. А зачем? Я не смогу свернуть горы, придя в поле в полшестого утра. Все можно контролировать по телефону, каждый знает свое дело, при необходимости можно поговорить, встретиться.
Молодые видят, как их старшие родственники работают в поле. Спрашивают — почему не приезжаете в гости. «У нас уборочная страда, куда сейчас?! Нет времени», — отвечают они, будто война началась. У меня, например, двое детей, сын во втором классе, дочка в садик ходит. У меня остается время на семью. Я в сельском хозяйстве работаю 13 лет, половина — на руководящей должности.
«Чтобы добиться в сельском хозяйстве перемен и развития, необходима смена поколений»
Руководители старшего поколения считают, что если они придут на работу к восьми, то все будут показывать на них пальцем и будет стыдно. В дождливые дни они стыдятся, что не могут работать в поле. А такие переживания вредны для здоровья. У нас тоже есть такие работники. После окончания уборки они отдыхают два дня, а на третий день приходят на работу — и их снова нужно загружать работой. Думаю, молодежь представляет труд в сельском хозяйстве только так, не иначе.
Молодежь нужно привлекать хорошими условиями. Были программы сельской ипотеки, обеспечения землей, но нужно смотреть масштабнее. Я и сам поступал как «целевик» (по целевому направлению). Организация направила меня учиться, и я должен был вернуться на работу туда же. Каждый год приезжал на практику. С пятого курса стал инженером. Нужно привлекать молодежь уже в процессе обучения в учебных заведениях.
Техника сейчас современная, интересная, идет цифровизация сельского хозяйства. Сегодня в большом хозяйстве с 15 тысячами гектаров земли один «айтишник» может заменить трех-четырех бригадиров. В программе все видно, не нужно даже подходить к полю. Чтобы добиться в сельском хозяйстве перемен и развития, в первую очередь необходима смена поколений. Для старшего поколения эти новые программы — как экзамен. Я считаю, что сейчас для того, чтобы руководить в сельском хозяйстве, нужны и финансовая, и управленческая грамотность. Начинать с низов и подняться наверх. Я пять лет отучился в аграрном университете и не могу сказать, что выучился высококлассным специалистом. Там дают точку опоры, а направление в будущее ты выбираешь сам», — говорит Искандер Хакимуллин.
Пообщавшись в поле, мы вернулись на зерноток, чтобы вблизи рассмотреть рапсовый урожай. Мелкие черные зерна свалены в кучу — еще не очищены и не высушены, только что привезли с поля. «Это — наше черное золото», — говорит руководитель хозяйства. Нам в пакете вынесли высушенный рапс. Сухие зерна чуть помельче влажных и не очень блестят.
По данным Министерства сельского хозяйства и продовольствия РТ, в Татарстане рапс предстоит собрать с 111 393 гектаров площадей. Средняя урожайность по республике составляет 14 центнеров с гектара. Самый большой объем рапса в Азнакаевском районе — площадь данной технической культуры составляет 10 тысяч гектаров.
Нет комментариев-